Игнатий помедлил, нагнетая напряжение. Егор перестал дышать.

― А там целый сундучок с золотыми украшениями и драгоценными камнями!

Игнатий остановился, горделиво посмотрел на Егора, проверяя впечатление, произведенное рассказом. Удовлетворился результатом осмотра и хвастливо продолжал:

― Каково, а? Дюма отдыхает! А рядом с этим сундучком лежала скрипка старинной работы! Про мастера из Кремона слышали? Про Антонио Страдивари?

Егор быстро кивнул. Участившееся дыхание распирало тесную грудную клетку.

Игнатий подумал и пожал плечами.

― Меня всегда поражало, почему писатели не заинтересовались этой историей? ― спросил он рассудительно. ― Клад-то невероятный! Будит воображение, не правда ли? Уж о скрипке я и не говорю. Представьте, какая интереснейшая история была у этого инструмента! Хотя…

Игнатий помедлил.

― Вы знаете, ― сказал он после небольшой паузы. ― Очень часто клады бывают не столько ценными, сколько… не знаю… трогательными, что ли. Представьте: в тихом московском дворике, напротив музея имени Пушкина на Волхонке, лежал вросший в землю валун. Семьдесят лет никому не было до него дела, никому он не мешал: ни строителям, ни водопроводчикам, ни автомобилистам. Но в 1997 году кому-то пришло в голову валун перевернуть. Под ним оказалась яма, а в яме ― два нагана, завернутые в резину, россыпь патронов, две пары юнкерских погон и петлиц Александровского училища, разменная монета и серебряный портсигар. А еще там была записка, из которой явствовало, что тайник устроили два юнкера во время боев с большевиками осенью 1917 года. Их взвод разбили, поэтому они положили в тайник все, что нашлось в карманах, и написали, что вернуться обратно уже не надеются. И оставляют человеку, нашедшему тайник, все свое имущество, включая номер счета в английском банке и пароль для получения денег. Сейчас номером и паролем занялись юристы. Они утверждают, что сведения подлинные. Шансы на получение денег есть.

― Ничего себе! ― тихо сказал Егор.

― Вот именно, ― подтвердил Игнатий. ― Поэтому меня так заинтересовало ваше сообщение о реставрации исторического центра. Это удивительное, потрясающее событие для кладоискателей! Когда старый дом реставрируют, то из него, как правило, вынимают все внутренности. Оставляют только фасад. Одна ночь до прихода строителей ― ночь кладоискателей. Они простукивают стены, потолки, осматривают подоконники, просеивают строительный мусор… Знаете, сколько добра можно найти в щели между подоконником и стеной?

― Нет! ― ответил Егор, хотя вопрос был риторическим.

― То-то и оно, что много! В одной старой квартире нашли 74 монеты разного достоинства. Они падали за подоконник на протяжении всех семидесяти лет жизни дома!

― Вот это да! ― сказал Егор севшим голосом. Откашлялся и признался: ― Никогда в жизни не думал, что это так интересно. Жаль, что мы еще ни разу не реставрировали дома. Мы только новые строили.

― Вы думаете, это менее интересно? ― воскликнул Игнатий. ― Да знаете ли вы, молодой человек, что после чердаков старых домов самым заманчивым местом для кладоискателей являются подвалы?! И не только подвалы. Скорее то, что находится под ними.

― А что находится под ними? ― удивился Егор.

― Как что? Старинные колодцы, которые ныне завалены строительным мусором, бывшие выгребные ямы… Да-да, молодой человек, можете сколько угодно морщить нос! Профессия кладоискателя и брезгливость ― несовместимы! Между прочим, совсем недавно, при строительстве на Цветном бульваре роскошного здания под названием «Палаццо на Цветном» был обнаружен колодезный сруб, сделанный в семнадцатом веке на берегу Неглинки. Сама-то Неглинка сейчас течет под бульваром в бетонной трубе… Кладоискатели сняли несколько нижних венцов сруба и извлекли из колодца вещи, прямиком поступившие в лучшие антикварные магазины Москвы!

Игнатий мечтательно закатил глаза.

― Серебряный молочник! Бог мой, какая работа! Золотой эфес шпаги времен Николая первого! Позолоченный подсвечник! Это, не считая монет, пуговиц, фарфоровой посуды, мелочей и безделушек!

Он взволнованно перевел дыхание.

― А еще ниже под асфальтом и фундаментами домов проходят трубы ливневой канализации, откуда удачливые кладоискатели вынимают монеты всех времен целыми ведрами!

Егор поморщился.

― Из канализации?..

Игнатий рассердился.

― Говорю же вам, кладоискательство и брезгливость ― две вещи несовместимые!

― Неужели овчинка стоит такой выделки? ― не удержался Егор.

Игнатий минуту смотрел на него широко раскрытыми глазами, потом громко и нервно расхохотался.

― Бог мой, до чего же вы наивны, мой друг! ― сказал он, отсмеявшись. ― Это состояния! Понимаете? Целые состояния! На повороте канализационных труб или в карманах от раскрошившихся кирпичей скапливается все то, что люди годами, веками теряли на улицах! Кладоискатели специальными приспособлениями – нечто вроде проволочной корзинки на длинной ручке – вычищают эти карманы. И выгребают, между прочим, золотые изделия десятками граммов за один раз!

Егор недоверчиво поднял брови.

― Уверяю вас! ― убеждал Игнатий. ― Я знаю людей, которые в недавнем прошлом на эти брошки-колечки-цепочки построили себе недурные квартирки! Да и теперь им вполне хватает на безбедную жизнь. Вот так!

Они немного помолчали, допили холодный чай. Егор мысленно просеивал услышанное. Неужели правда? Нужно спросить у Ники. В конце концов, возможно, Игнатий привык рассказывать внучке сказки на сон грядущий. Хотя звучит все очень правдоподобно. Может потому, что ему хочется в это поверить?..

― А почему я ничего не слышал про городских кладоискателей? ― спросил Егор.

Игнатий пожал плечами, словно гость ляпнул редкую глупость.

― Да потому, что кладоискатели не любят афишировать ни себя, ни результаты своей работы! Причину, надеюсь, сами понимаете?

Он вздохнул.

― А вообще ― это люди упорные, грамотные, прекрасно знающие историю и архитектурный план Москвы… Вот только занятие их…

Игнатий поискал слова и добавил извиняющимся тоном:

― …не вполне законное. Видите ли, право на раскопки в Москве имеют лишь две организации: музей истории Москвы и Институт археологии. Кстати, кем-то из них при широко известных раскопках на Манежной площади был найден крупнейший клад серебряных монет.

Игнатий помедлил.

― Восемьдесят тысяч штук!

Егор подавился.

― Восемьдесят тысяч?!

― Да, ― подтвердил Игнатий. ― И это, кстати, только часть находок в историческом центре! Помню…

Тут в дверь позвонили, и Игнатий прервал свой рассказ.

― Это Ника, ― сказал он.

Егор торопливо проглотил остатки булочки во рту.

― У меня к вам просьба… Даже две, ― неожиданно сказал Игнатий.

Егор немного растерялся.

― Да, пожалуйста…

Лицо Игнатия приняло умоляющее выражение.

― Если вы все же получите разрешение на эти реставрационные работы…

― Я сообщу вам об этом обязательно, ― пообещал Егор.

Игнатий расцвел:

― Спасибо!

Звонок повторился.

― А вторая просьба?

Игнатий, уже вскочивший со стула, немного замялся.

― Не говорите об этом Нике, ― попросил он. ― Хорошо?

И не успел Егор ответить, как он уже убежал в коридор. Чавкнул отпирающийся замок, в коридор ворвался веселый голос:

― Давно ждете?

Игнатий что-то негромко пробубнил в ответ.

― Извините, раньше не получилось, ― ответила Ника.

Зашелестели какие-то пакеты, зашлепали, приближаясь, босые ноги. Егор напрягся.

Ника вышла из-за поворота коридора и подошла к столу. Егор поднялся ей навстречу.

― Извините, Егор Ильич, ― сказала она все так же весело. ― Тяжелый день.

― Ни… ничего.

― Я смотрю, вы чаевничаете? Да вы садитесь, садитесь, не нужно так официально…

Егор неловко уселся на краешек дивана. Он отчего-то ужасно робел в присутствии этой девчонки. Это ж надо! Она задавила его морально!

Фантастика…

― Да, я угостил молодого человека своими булочками, ― ответил из коридора голос Игнатия. Он вошел на кухню следом за внучкой и велел: