«А может, так оно и есть», — думает Ренни. Лора чересчур много смеется.

— А кто же он на самом деле? — спрашивает она, имея в виду Поля. И Лора немедленно понимает о ком речь, она давно ждет этого вопроса. Лора пожимает плечами — в этом и заключается ответ.

— У мужика четыре яхты и изрядные деньги. Десять против одного, что это не с неба упало. А чтобы полюбоваться на тех, у кого есть яхта и нет денег, достаточно выглянуть наружу.

Ренни медленно доедает остатки хлеба, в ней растет ощущение, что ее обвели вокруг пальца, она чувствует себя одураченной. Ее ошибка не в вопросе, а в том, что она задала его не тому человеку. Она понимает, что надо бы сделать вид, что она поверила этим россказням, это было бы умно с ее стороны, но Ренни не в силах притворяться.

Лора не может не почувствовать этого, она прикуривает следующую сигарету и подается вперед, уперев локти в колени.

— Я не смеюсь, но когда знаешь, как обстоят дела в действительности, то все кажется довольно забавным.

Лодка заворачивает в гавань, воздух заполняется смрадом от мотора. Вокруг Ренни суетятся люди, собирая мелкие пакеты, кульки, разминая ноги. Гавань забита битком — рыболовецкие лодки, полицейский катер, яхты, стоящие на приколе со свернутыми парусами, на их мачтах трепещут флажки. «Память» лавирует мимо них, оставляя за собой серый дымок. На причале кишат люди, приветственно крича и размахивая руками.

— Они здесь — за яйцам, — комментирует Лора, — и за хлебом. Здесь никогда не бывает вдоволь яиц и хлеба. Ты небось сейчас скажешь, а почему же никому до сих пор не пришла в голову светлая мысль открыть тут пекарню или что-нибудь вроде этого.

— Откуда ты знаешь? — удивляется Ренни.

Лора смотрит на нее, загадочно улыбаясь, потом доверительно наклоняется к ней.

— Знаешь, по правде говоря, он связник.

«Память» с глухим стуком ударяется о причал, обитый по бокам тракторными покрышками во избежание повреждений обшивки судов. Четверо матросов привязывают лодку канатами к береговым тумбам. Вокруг Ренни — давка, над ее головой в беспорядке мечутся чьи-то ноги — такое ощущение, что она в разгар игры оказалась на футбольном поле. Воздух переполняют чьи-то выкрики, как ей кажется, приветственные. Чтобы не быть случайно сбитой с ног, она делает попытку подняться, но тут же понимает, что сидеть безопасней. Однако Лора хватает ее за руку, — перед ними на коленях стоит какой-то мужчина, вытаскивающий из-под сиденья ее коробку. Ренни встает, ее подхватывают чьи-то руки, она прыгает и оказывается на земле.

Прямо перед собой она видит крохотную женщину, не более пяти футов ростом. На ней розовая хлопчатобумажная юбка, разрисованная красными фламинго, черная жокейская шапочка и красная майка, на которой белыми буквами выведена надпись «Принц Мира». Теперь Ренни припоминает ее.

— Вы привезли мои продукты? — спрашивает карлица Ренни, игнорируя Лорино присутствие. Она ни словом не обмолвилась о сердечных лекарствах. Ее морщинистое старое лицо обрамляют косички черных волос, они в разные стороны торчат из-под жокейской шапочки.

— Да, вот они, — отвечает Лора, одной рукой протягивая коробку. Женщина по-прежнему не обращает на нее никакого внимания.

— Очень хорошо, — адресует она свои слова Ренни. Потом берет коробку и с завидной легкостью водружает ее себе на голову. Придерживая одной рукой свою ношу коротышка удаляется прочь, не проронив больше ни слова. Ренни в немом недоумении провожает ее взглядом. Интересно, что произойдет, когда она откроет коробку? Ренни с трудом верится, что эта женщина имеет хотя бы малейшее представление о ее содержимом. Но с другой стороны, если верить Лориному рассказу, что ЦРУ прибегает к услугам своих дряхлых соотечественников, то почему и этот эпизод не принять как должное. А может эта женщина тайно торгует оружием!

Но все же воображение Ренни отказывается представить как эта дама открывает коробку, распаковывает винтовку, собирает ее, а потом что? Что она будет продавать, а если и будет, то кому? Для чего предназначено это оружие? Но Ренни не ждет ответа на свои вопросы. Еще вчера она бы стала их задавать, а сегодня она уже понимает, что оставаться в неведении безопасней. Она избавилась от коробки, и это главное.

Ренни озирается, высматривая Поля, но ей удается увидеть лишь его спину. Она успевает заметить, как Поль выходит на дорогу и садится в джип, где, кроме водителя, уже кто-то сидит. Эльва идет по берегу, неся на голове скрытую коробкой от посторонних глаз автоматическую винтовку — будто в этом нет ничего противоестественного.

— Поразительно. — Ренни поворачивается к Лоре. — Она ведь довольно тяжелая. Ты же говорила, что у нее не в порядке с сердцем, — добавляет Ренни. Теперь, когда опасность позади, можно рискнуть.

— Это другая старуха, — без энтузиазма врет Лора.

— И обе носят имя Эльва, — ядовито замечает Ренни.

— Ага, здесь полно этих старух, — пускается в объяснения Лора. — Ты заметила, как она себя вела со мной? С одной стороны, она бесится из-за того, что Принц живет со мной, с другой — не может простить, что у нас нет детей. В этой дыре считается, что если у тебя нет детей, то у тебя вообще ничего нет, это она твердит мне постоянно. Она хочет, чтобы я родила сына, внук ей нужен. Она ненавидит меня за то, что я белая; а сама утверждает, что имеет отношение к королевской семье. Только и слышишь: моя принцесса Маргарет, мой принц Чарльз, а недавно я узнала, что они тоже все белые. Как тебе это нравится?

— Может у нее маразм, — задумчиво говорит Ренни.

— Вполне возможно. Почему бы и нет. Кстати, где ты собираешься остановиться?

Ренни как-то не задумывалась над этим. Она считала, что здесь наверняка должна быть какая-то гостиница.

— Но ведь сейчас выборы. Все гостиницы переполнены. Впрочем, я могу тебя устроить.

Когда они шагнули на берег, Лора сняла туфли и Ренни последовала ее примеру. Пока она разувалась, Лора держала ее камеру. Они шли по влажному слежавшемуся песку, под пальмовыми деревьями. Пляж был гораздо шире, чем на Сан-Антонио, и намного чище. На воде у берега покачивались привязанные яхты. Сразу за пляжем начинался город, вдоль главной улицы тянулись двухэтажные выкрашенные белой краской дома, где разместились магазинчики да пара иностранных банков, на склоне холма расположился жилой квартал, выдержанный в светлых пастельных тонах.

Они подошли к крутому утесу, выступающему в море, и пошли по воде вброд, подоткнув юбки. Здесь пляж еще больше, и пальмы гуще, наконец девушки увидели перед собой каменную стену и несколько ведущих к ней ступенек. Над входом — вывеска из морских ракушек, наклеенных на дерево — «Lime Tree»[5]. Вся гостиница ненамного больше обычного домишки.

— Здесь неплохо кормят, — заметила Лора, — правда Эллис пытается выселить их отсюда; хочет купить это место и посадить сюда своих людей. Представь себе, у них без конца отключают электричество.

— А зачем ему это надо? — спрашивает Ренни.

— Политика, — вздыхает Лора, — все это делается для Миноги, как я понимаю, он не выносит, когда кто-то, кроме него, зарабатывает деньги.

— Но если он такой отвратительный человек, то почему же его все время переизбирают?

— Откуда я знаю. Ладно, пойду спрошу насчет комнаты. Она направляется к главному зданию.

Ренни остается одна в прибрежном баре, посреди низких деревянных столов и стульев, занятых посетителями. Она находит пустое место, ставит свои вещи на стул напротив и заказывает себе ром. Потягивая принесенный напиток, разглядывает яхты, стоящие в гавани. На мачтах полощутся флажки, по которым она определяет, какой стране суда принадлежат; ей удается различить норвежский, немецкий, французский и некоторые другие.

Ром пришелся ей по вкусу, приятно разливаясь в желудке тепло обволакивая внутренности. Теперь можно и расслабиться: одной неприятностью меньше. Хотя бы одной.

За соседним столиком сидит молодая пара: слегка загорелая темноволосая девушка в белом платье и ее спутник в шортах, с облупленным от солнца носом. Он возится со своей очень дорогой, хотя и видавшей виды камерой.