Тусклые желтые лампы освещали только бар, остальная часть помещения была погружена в темноту. Игорный зал, прилегающий к бару, напоминал черную яму.

– И где же моя любимая собака? – спросил я.

– Пэттон? Где-то наверху, в квартире, спит и видит свои собачьи сны. – Джерри задвинул дверную задвижку, что заставило нас с Филом оглянуться.

Он улыбнулся.

– Нечего тут делать всяким пьяницам, еще устроят дебош за то, что рано закрылся.

– Конечно, это ни к чему, – заметил Фил и рассмеялся каким-то идиотским смехом.

Джерри одарил его насмешливым взглядом, затем посмотрел на меня.

Я пожал плечами.

– Мы оба почти не спали, Джерри.

Его лицо тут же обрело выражение глубочайшего сочувствия.

– Чуть не забыл! Господи. Ведь Энджи была ранена прошлой ночью, так?

– Да, – сказал Фил, и на этот раз его голос прозвучал слишком твердо.

Джерри пошел за стойку.

– Вот беда. Но с ней все обойдется?

– Да, все нормально, – сказал я.

– Садитесь, садитесь, – сказал Джерри и полез в холодильник. Стоя к нам спиной, он сказал: – Энджи, она ведь особенная. Вы это знаете?

Когда мы уселись, он поставил на стол две бутылки пива. Я снял куртку и попытался принять естественный вид, стряхнув с рук капли дождя.

– Да, – сказал я. – Она такая.

Хмурясь, Джерри откупорил бутылки.

– Она... как бы это сказать, в этом городе время от времени рождается кто-то совершенно уникальный. Полный воодушевления и жизни. Энджи как раз из них. Я скорей бы умер сам, чем позволил кому-то причинить вред такой девушке.

Фил так сильно сжал свою бутылку пива, что я испугался, не треснет ли она.

– Спасибо, Джерри, – сказал я. – С ней все будет хорошо.

– Ну, за это стоит выпить. – Он налил в бокал пива и поднял его. – За выздоровление Энджи.

Мы опорожнили бутылки в стаканы и выпили.

– А с тобой-то все в порядке, Патрик? – спросил Джерри. – Слышал, ты был в самой гуще перестрелки.

– Все хорошо, Джерри.

– Спасибо Господу нашему за это, Патрик.

– Да, сэр.

Внезапно позади нас загремела музыка, от чего Фил резко повернулся на своем стуле.

– Черт!

Джерри улыбнулся, тронул кнопку под стойкой, и звук стал постепенно стихать, пока не превратился в песню, которую я узнал.

– "Пусть течет кровь". Чертовски подходящее название.

– Проигрыватель включается автоматически через две минуты после моего появления, – сказал Джерри. – Простите, что напугал вас.

– Ерунда, – сказал я.

– С тобой все в порядке, Фил?

– А? – Глаза Фила были размером с блюдца. – Все хорошо. А что?

Джерри пожал плечами.

– Какой-то ты нервный.

– Нет. – Фил энергично покачал головой. – Да нет. – Он одарил нас широкой, странной улыбкой. – Я кремень, Джерри.

– Отлично, – сказал Джерри и, усмехаясь, вновь многозначительно посмотрел на меня.

Этот человек убивает людей, шептал мне внутренний голос. Ради забавы. Десятки людей.

– Какие новости? – спросил Джерри, обращаясь ко мне.

Убивает, шептал мне все тот же голос.

– Что? – спросил я.

– Есть новости? – повторил Джерри. – Помимо перестрелки прошлой ночью.

Он расчленяет людей, шипел голос, пока они еще живы. И кричат.

– Нет, – я взял себя в руки. – В остальном все стабильно, как всегда, Джер.

Он довольно усмехнулся.

– Удивительно, что ты так долго тянешь эту лямку, Патрик, ведешь эту жизнь.

Они молят. А он смеется. Они молят. А он смеется. Этот человек, Патрик. Этот человек с открытым лицом и добрыми глазами.

– Судьба ирландца, – ответил я.

– Мне ли не знать. – Он поднял свой стакан пива и, подмигнув, осушил его. – Фил, – сказал он, налив новый, – а ты чем сейчас занимаешься?

– Что? – спросил Фил. – О чем ты?

Фил прирос к своему стулу, как ракета к ракетоносителю, как будто счет уже пошел и в любую минуту придется отстреливаться.

– О работе, – сказал Джерри. – Ты все еще работаешь на "Голвин Бразерс"?

Фил прищурился.

– Нет, нет. Я, гм, теперь на контракте, Джерри.

– Постоянная работа?

Этот человек вскрыл тело Джейсона Уоррена, ампутировал его конечности, изуродовал голову.

– Что? – Фил потягивал пиво из бутылки. – О, да, постоянная.

– Вы сегодня какие-то заторможенные, – сказал Джерри.

– Ха-ха, – попытался усмехнуться Фил.

Этот человек прибил гвоздями руки Кары Райдер к мерзлой земле.

Перед моим лицом щелкнули пальцы Джерри.

– Ты как, с нами или нет?

Я улыбнулся.

– Дайте-ка еще пива, Джерри.

Он полез в холодильник, не сводя с меня своего твердого, но любопытного взгляда.

Позади нас "Кровь" уступила место новой песне, "Полуночный странник", в ней губная гармошка звучала, как хихиканье, доносящееся из могилы.

Джерри подал мне пиво, и когда его рука на миг дотронулась до моей, я едва сдержался, чтобы не отдернуться.

– Меня допрашивало ФБР, – сказал он. – Слышал об этом?

Я кивнул.

– О господи, ну и вопросы они задавали. Понимаю, они выполняют свою работу, но какие они все-таки скоты!

Он одарил Фила улыбкой, но она не гармонировала с его словами, и вдруг я осознал, что в помещении стоит какой-то запах, причем с тех пор, как мы пришли. Это был тяжелый запах пота с примесью мускуса, смешанный со зловонием от свалявшейся шерсти и плоти.

Он не мог исходить от Джерри, Фила или меня, потому что это был запах не человека. Животного.

Я взглянул на часы над плечом Джерри. Прошло пятнадцать минут после нашего разговора с Девином.

Где же он?

Я все еще ощущал прикосновение руки Джерри, скользнувшей по моей с ледяной бутылкой пива. Кожа в этом месте горела до сих пор.

Эта рука вырезала глаза Питера Стимовича.

Фил потянулся вправо, уставившись на что-то за углом стойки, Джерри посмотрел на нас, и улыбка его улетучилась.

Я понимал, что молчание становится тягостным, мучительным и подозрительным, но не мог придумать, как нарушить его.

Запах вновь ударил мне в нос, и был он тошнотворно теплым. Я чувствовал, что он исходит справа, из черной ямы игорного зала.

"Полуночный странник" допел, и наступившая тишина заполнила весь бар.

И я совершенно четко услышал низкое, почти неслышное пыхтение, исходящее из игорного зала. Звук дыхания. Пэттон был где-то в темноте, наблюдая за нами.

Говори что-нибудь, Патрик. Иначе умрешь.

– Джер, – сказал я, слова застревали в пересохшем горле, – а что у вас нового?

– Почти ничего, – ответил Джерри, и я понял, он не собирается поддерживать беседу. Теперь он открыто разглядывал Фила.

– Не считая допроса ФБР? – я усмехался, пытаясь вернуть атмосферу непринужденности в баре.

– Да, не считая, – сказал Джерри, не отводя глаз от Фила.

За "Полуночным странником" последовал "Длинный черный покров". Еще одна песня о смерти. Замечательно.

Фил смотрел на что-то, лежащее за углом бара, невидимое с моего места.

– Фил, – сказал Джерри. – Тебя что-то интересует?

Фил резко вздернулся, затем прикрыл глаза, как будто был загнан в тупик.

– Нет, Джер. – Он улыбнулся и вытянул руки. – Просто смотрю на собачью миску на полу, и, знаете, еда в ней совсем свежая, будто Пэттон только что ел. Вы уверены, что он наверху?

Предполагалось, эти слова прозвучат случайно. Уверен, Фил на это и рассчитывал. Но получилось совсем наоборот.

Доброта в глазах Джерри исчезла в воронке черного холода, и теперь он смотрел на меня, будто я жук под микроскопом.

И я понял: притворство закончилось.

Я полез за своим пистолетом как раз в тот момент, когда за окном пронзительно завизжали шины, а Джерри нагнулся под стойку.

Фил еще был в расслабленном состоянии, когда Джерри скомандовал:

– Яго!

Это не было имя одного из персонажей трагедии Шекспира, это был боевой код.