- У тебя царапина на лбу.

  - Я знаю. Это неважно. Просто ответьте мне. Пожалуйста.

  - Я не понимаю тебя, Николай.

  - Конечно. - я не стал улыбаться, хотя мне хотелось - Эта штука в моей голове.Что она со мной сделала? Почему я такой стал? Я ничего не чувствую. Совершенноничего уже, вы это понимаете?

  Он опять молчал, словно подбирая слова.

  - Что ты имеешь в виду?

  - Может и не понимаете. - теперь вот, мои губы и тронула улыбка - Все что есть,лишь тяга к этой вашей работе. К этим вашим Объектам. А все остальное, нафик. Яне был таким раньше. Почему вы меня таким сделали?

  - Я тебя таким не делал. Никто тебя таким не делал. Не вини других.

  - Не виню. Я не виню. Не закатываю истерик. Просто спрашиваю у вас. Ведь вызнаете. Вы не можете не знать это все.

  Третья пауза.

  А вот на этом месте, должен бы закричать петух.

  - Коля. Я не знаю, что с тобой произошло, но поверь, если бы знал, тонепременно бы тебе ответил. - его лицо иллюстрация в словаре, для слова"Сопереживание". Он вызвал врача по коммуникатору, и пришедший врач,снова, с запахом картона, дал мне пару таблеток глицина.

  Перед тем как уйти, я спросил:

   -Можно мне уехать домой?

  В ответ, холодное покачивание головой. Снова правдиво-неправдивое"сопереживание" вместо лица:

  - Извини, но не сейчас. Коля, это для твоего же блага.

  - Конечно. - ответил я - Прекрасно вас понимаю.

  Мысли словно взбесились. Я и раньше с трудом ими управлял, но теперь онискользили сами. Сами. Сами.

  Сами.

  Я сижу в автобусе, и мои мысли сами. Сами. Сами.

  Я теперь дома и мне четырнадцать лет, меня целует девочка из параллельногокласса, и мне приятно.

  А вот я с Сойер, недавно. И у меня неживые губы, и я немногим отличаюсь отрезиновой куклы.

  Кто же мы с тобой, Клок? Кто же нас такими сделал?

  - Кто написал меня, переписал меня... кто заставил меня... зачем...

  От меня отсаживались люди. Я вышел не на своей остановке, потому что не могпредпринять других действий, да и к тому же, от них пахло угрозой.

  Швейк чувствовал запах могилы от кулака тюремщика, а я чувствую - запах угрозы.

  - Смешно.

  - Простите, что?

  - Зачем вам это знать?

  Идти мимо. Идти домой. Недалеко осталось. Голова в состоянии совсем странном.

  Ключевые слова застряли у меня внутри и я не могу их вытащить. И мысли не могузапрячь, что? Какие-то непонятные ключевые слова, неизвестные ключевые слова,ненужно-нужные ключевые слова. Ключевые шаги до дома, они остались ключевыешаги до дома. Бывает, заходишь так, а там ничего и нет. Или что-то есть. Тызаходишь, и не надо выходить, главное это ключевые ключи. Ключевой ключ?

  - Ключевой ключ.

  Ключевой ключ. И еще кровать. Она не ключевая, но она кровать. Она лежабельная,лежабельная кровать. Лежать на лежабельной кровати, это же очевидно! Лежать належабельной кровати, и не сопротивляться серой серости, потому что сераясерость везде. И серые люди везде, а ведь если серые люди везде, то зачембежать в это самое везде?

  И наконец, вот и она! Ждать пришлось долго, серую серость родила темнота сблестками. Смотрел на это рождение, и рад что не акушер этогосе-чер-ро-но-го-го рождения.

  Наступает, серая серость, наступает. А я лежу на лежабельной кровати, и хочууснуть, но уснуть не получается.

   Морг-морг.12:02

   Порапросыпаться

  Желтая коробка полна серой пустотой, царями, богачами, богами, ангелами, ибесами. И мной. Но в основном - серой пустотой.

  Серая пустота поднимает меня с кровати. В серой пустоте пахнет серой мочой,серыми людьми, и серой едой. Серый человек, в белом халате, говорит, что япрекрасный образец.

  Серыми руками он придает моему телу форму. Я должен улыбаться, но я неулыбаюсь. Я должен реагировать, но я не реагирую.

  И когда он делает что-то совсем непривычное, я должен кричать. Ведь у меня естьрот. А тот у кого есть рот - должен кричать. А я не кричу.

  Не все ли равно?

  Даже когда руки перекручены, а пальцы сплетены.

  Мне все равно, даже несмотря на то, что сегодня очень необычный день. Сонснился опять. Люблю этот сон. Он снится только в самые необычные дни. Я назвалбы промежуток, если бы помнил, но я не помню.

  Не все ли равно?

  Порой, хочется не двигать челюстями, когда в рот мне запихивают ложку с серымимакаронами. Но они умные. Да и ложка не сжуется. Просто, меня в очередной разнакормят безвкусной внутривенной иглой.

  Не все ли равно?

  Меня моют серой водой. Серым мылом, серый человек моет мое тело. От меня пахнетсерым запахом. Стоило бы сказать, о серых звуках. Но они везде и всегда. Чего оних говорить?

  Следует ждать ночи. Именно тогда можно спать. А когда ты спишь, послеОсобенного Сна, то просыпаешься в другом месте. У тебя слегка болит шея, ацветной человек растирает ее ваткой. От ватки, немного пахнет, шибая в нос.

  А тепло растекается из шеи. И мир становится цветным.

  Зовет меня. Погоди.

  Разминаю шею. Она затекает. А персонал не может ее прохрустеть. Они вертят мнеруки, потому что плевать я хотел на свое тело, в этом состоянии. Ведь язабавный, когда нахожусь в:

  - Серой пустоте.

  Нет, я говорю это не тебе. Другому. Или другой. Или другим. Неважно, тебе непонять.

  Я стучу пальцами по виску, и говорю, что знаю очень много.

  Он качает головой. У него модная стрижка, и скуластое лицо. Глаза карие. Костюмсиний. Ну конечно. Никто из тех, кто приходит ко мне раз в месяц, не носит дажесерых рубашек. Не переношу серый цвет.

  Хорошо ли меня кормят?

  - А ты действительно думаешь, что во все остальное время, мне есть до этогодело? - улыбаюсь - Черт вас всех дери. По тридцать дней, я валяюсь, - на самомделе падаю в бесконечное серое ничто, но ему не понять - Валяюсь на койке каковощ. Не все ли равно?

  Они все говорят, что я нужен им. Родион приезжал, и он говорил. ЕвгенийПавлович приходил, и тоже говорил те же слова, но уже без"Сопереживания" на лице.

  А я всегда отвечаю им одно и то же. Хотя, прежде всего, спрашиваю:

  - А что, вам действительно так важно мое мнение?

  Обычно, собеседник всегда отвечает что да. Конечно важно, Коля. Ты нужен нам,Коля. Ты единственный, Коля. Прости, что не говорили тебе, Коля. Ты долженпонять.

  И ведь я понимаю. Как можно не понять?

  - Неужели не знаешь, что у меня нет своего мнения? Я согласен. Я хочу работать.- в такие дни, невозможно не улыбаться и не смеяться. Всегда накатывает. Всегдаболят уголки рта, до тех пор, пока снова не засосет в бесконечное падение - Яне могу не хотеть работать. А знаешь почему?

  Он хочет что-то сказать, но конечно, стоит его перебить.

  - Вопрос не тебе. Ты не поймешь. Говорю же тебе. Неважно. Я не могу не хотетьработать. Потому, что я Объект. - слово "объект", произношу с улыбкойи прихохатыванием. Выглядит идиотски, наверняка - Не человек уже. Существо.Назовите меня "Младшеньким братишкой". - уже не помню точно, какназывал меня хаку-таку.

   О-о-о, Коля, как ты можешь. Это не так. Ты нужен. Ты будешь.Нор-маль-ный.

   Родион уговаривал меня. Евгений Павлович уговаривал меня. Еще двачеловека, ну и он теперь. Каждый приходит раз в месяц, с уговорами. Все они,думают, мне действительно важно знать, что это был неудачный эксперимент, вкотором все подчинялось длинному плану, все, начиная от смерти деда, и кончаяразговором с хаку-таку.

   А как же мама, Коля?

   А как же Кира, Коля?

   Они тоже любят тебя. И ты им тоже нужен.

   - Не человек я. - теперь, я не улыбаюсь - Все что я хочу, этоработать с вами. На все остальное мне плевать. Человек так не может. Такимможет быть только Объект.

   Он не знает что мне ответить. Вертит заезженную шарманку.Говорит, что они меня вылечат. Все будет как прежде. Но чем это лучше того чтоесть сейчас? Я привык, к бесконечному покою.