Я покачал головой, будучи не в силах его понять. Сказал ему это, наверное,невежливо, но существо не обратило внимания на мою грубость.

  - Мы мыслим разными категориями, Коля. Только и всего.

  Выражение лица хаку-таку, сменилось на задумчивое. Он посмотрел на меня.

  - Я знаю больше. Потому, и говорю, то, что говорю. Заканчиваем. - он повторилэто еще раз - Заканчиваем.

  - Объясни мне. Просто объясни. Зачем?

  - Ты же знаешь, что меня попросили. - теперь, существо немного загрустило - Этоже очевидно.

  - Очевидно. - с моей стороны, торопливый жест, я мотнул головой, и раздраженнопотер висок - Но зачем? Что ты хотел сказать?

  Он не стал мне отвечать. Хаку-таку легонько толкнул меня, в сторону двери, иулыбнулся.

  - Заканчиваем, маленький братец. Прощай.

  Я не знал, что можно еще добавить. Да и нужно ли это было. Поэтому, сказаллишь:

  - Хорошо. Прощай.

  Далее, постучался в дверь. Ее сразу же открыли. Евгений Павлович, стоялснаружи, оперевшись на стену. Я подошел прямо к нему - и дверь закрылась замоей спиной.

  Мы стояли друг напротив друга, секунд наверное десять. Наверняка, мой кураторчувствовал себя неуютно, ведь я молчал. Молчал, просто глядя на него.

  Но вопреки своим даже собственным ожиданиям, первым заговорить захотелосьименно мне.

  - Вы попросили его со мной поговорить. Он это сказал.

  Евгений Павлович кивнул:

  - Попросили. Это было очень важно, как для тебя, так и для него. Точнее, длянас. Пошли, я расскажу это по дороге.

  Мы двинулись назад. Выйдя из тюремного блока (как я его назвал) не пошли назад,направившись в другую сторону, в блок научный. Пока мы шли, по очередномукоридору, Евгений Павлович рассказывал:

  - Понимаешь, Николай, ты прекрасно знаешь, кто такие хаку-таку. Теперь, тызнаешь это еще лучше. Действительно, руководство выразило желание, чтобысвершился разговор, между тобой, и этим существом. Для того, чтобы может быть,выудить из него побольше информации. Ну и, наверное, чтобы ты расширилгоризонты своих знаний.

  Он выдал это, чуть ли не на одном дыхании. От его слов, отчетливо пахлофабричными заготовками. Я слушал их, и холодная, привыкшая работать с обрывкамифактов, часть моего мозга, подавала сигналы недоверия.

  - В любом случае, это было бы полезно для тебя. И что он тебе рассказал?

  Я не хотел пересказывать ему наш разговор. Ведь наверняка он записывался. Еслиу этих людей, хватило возможностей построить себе подземное учреждение, топочему они не должны оборудовать тюремные камеры следящим оборудованием?

  - Ничего такого. Он просто трепал мне нервы. Пудрил мозги. Всякаяглубокомысленная чушь... - я задумался, и далее постарался подключить свойсамый едкий тон - Ло-о-ожки не существу-у-у-ует, Не-е-ео. Как-то так.

  - Типичный хаку-таку. - улыбнулся Евгений Павлович.

  - Действительно. Типичный.

  - И все равно, я бы советовал тебе поразмыслить над его словами.

  - Я поразмыслю. - и все-таки, стоило позволить себе, немного прояснить сутьнашего диалога - Знаете, он все время называл меня маленьким братцем. Мнекажется, что это неспроста.

  Евгений Павлович пожал плечами.

  - Не знаю. Может быть, из-за твоих способностей?

  - Наверное. Но все равно. Маленький братец. Маленький братец. Мне показалсястранным тон, которым он это говорил.

  Мы подошли к очередной деревянной двери, как раз тогда, когда я закончил фразу.Евгений Павлович, положил руку мне на плечо, а второй, правой, постучался.

  - Поразмыслишь над этим на досуге. Наверняка, он что-то имел в виду. - егослова, пахли планировкой заранее. Слишком ладные. Слишком быстрые. Не такие,как его обычный стиль ведения диалога. - А в любом случае, это у нас научныйотдел. Проходи.

  Дверь открылась.

  Я пришел домой лишь под вечер. Как бурдюк, полный кофе и овсяных печений. Дикаясмесь, надо сказать. Это все как-то так странно булькало в желудке, рождаянеприятную тяжесть. Я зашел домой, и развалился на кровати. Закрыл глаза,вдохнул уже привычный запах дезинфекции, и расслабился.

  В уши настойчиво рвался писк. Беззвучный писк полной тишины вокруг. Все былокак обычно. Но он обретал совсем другой, дополнительный смысл, в этот раз. Какдля человека с абсолютным слухом, заметна любая фальшивость в мелодии. Я устал,и хотел уснуть, но у меня не получалось. Писк становился все громче и громче.

  В конце концов, я встал. И включил свет в комнате.

  Писк пропал, изгнанный звуком щелчка, и освещением. Но дополнительный смысл,остался. Сквозил из каждой стены, и особенно с пола. Ведомый неизвестной тягой,я прошелся по квартире. Прошелся еще раз. Затем, опустился на корточки, итщательно обшарил пол сначала прихожей, и потом и зала. Ничего.

  Перейдя на кухню, заглянул куда только можно. Сильно оцарапал руку, засунув еепод холодильник - но, о чудо, нащупал пальцами что-то маленькое, продолговатое,ребристое, оказавшееся ручкой. Я вспомнил, как уронил ее здесь, примерно суткиназад. Уронил неудачно, поддав ее ногой, и случайно запулив под холодильник,поэтому, решил не доставать.

  Вертя в руках синюю палочку, я задумался над тем, что сподвигло меня так еедостать - а это было очевидно, что именно желание достать ручку из подхолодильника, не давало мне уснуть.

  Как по команде, в голове всплыло что-то уже слышанное, или читанное.

  - Если в полной темноте на пол упала некая маленькая, легко теряемаявещь -- немедленно найдите её. Вам не стоит знать для чего они могут еёиспользовать.

   Япроизнес фразу, не хотя этого. Просто, мысль удивительным образом не хотеладуматься - только произноситься. Толькопроизноситься. Лишь так, я смог осмыслить эту фразу.

  И она показалась мне дельной. Хотя бы потому, что нечего раскидывать мусор. Даи кроме того, действительно? Она под холодильником. Холодильник - штука тонкая.Вдруг, эта ручка что-нибудь в нем нарушит? И те же самые, "они". Они.Это несколько дестабилизировало полезный смысл фразы, но еще немного поломавголову, я решил, что это тоже не лишено смысла.

  А потому, положил ручку на подоконник. Очень тщательно закрепил ее в небольшомпросвете между досками. Убедился, что она теперь уж точно не упадет, и толькопотом уже вернулся в кровать.

  Довольный сделанным, расслабился и уснул. На душе было хорошо-хорошо.

  Даже новый кошмар, не уничтожил мой полный душевный покой. Я встал с кровати,зная, что сплю. Понимая, что не смогу проснуться по собственному желанию - какэто обычно уже со мной бывало. Признаки наступающего серого ничто, становилисьвсе явственнее.

  Я чувствовал слабый треск пропадающей в пустоте земли. Вплоть до самойничтожной песчинки. Подойдя к окну, увидел где-то вдали надвигающуюся серуюстену.

  Улыбнулся.

  Вышел из дома, и пошел к ней. Меня разрывали на части несовместимые ощущения. Явсе еще ощущал страх, даже ужас. Но вместе с тем, душевный покой, тоженаличествовал. Как это описать?

  Горяче-холодный чай. Такой в самом деле бывает. Слой кипятка, и слой холоднойводы, они могут и не смешиваться. Вот только в стакане, ты пьешь это поочередно.Сначала горячий - потом холодный.

  Я же, ощущал все вместе. Где-то в центре груди. Горяче-холодные чувства.Горячий страх, и холодный душевный покой. Приятно-неприятные ощущения. Под них,хорошо шагалось.

  Серое ничто приближалось ко мне, набирая скорость.

  - Да. - сказал я, глядя на это - Хотелось бы, чтобы было такое слово,описывающее одновременно страх и спокойствие.

  Потому что ничем иным описать это я совершенно не мог. Оно приближалось, а я немог. Люди внезапно оказались вокруг меня. Они желали. Они желали. Они все,цеплялись за мои штанины, вгрызались в мою одежду, не повреждая, не отпуская.

  - Мы хотим тебя. - говорили они - Ты нужен нам. - говорили они - Мы не оставимтебя. - говорили они

  Я их не понимал. Но не сопротивлялся.

  Звуки прыгали по моим глазам, и я не знал как это пережить, поскольку ни разуне испытывал этого в реальности. Умирающие цвета моего сна цеплялись за уши, итонко пищали на разные голоса, и я снова не мог пережить этого полноценно. Мирвокруг меня закручивался в спираль. Я закручивался в спираль.