Я повернул голову обратно. К двери, с цифрой "18". Ничего такого, вплане самочувствия, просто сердце чуть-чуть ускорило свой темп. Яглубоко-глубоко вдохнул, наполняя легкие, и выдохнул, ощущая теперь себя ужеполностью готовым к тому, что меня ждет.

  - Открывайте дверь.

  Евгений Павлович нажал на панельную кнопку. Через пару секунд, гул лампочекразбавил шум электромоторов, и дверь открылась.

  Существо, сидящее внутри, сразу же повернуло голову. Дождавшись пока я войдувнутрь, и дверь закроется, оно сказало:

  - Ну, здравствуй, маленький братец.

  А я посмотрел на него, и ответил:

  - Что?

  - А что, не так? - отозвалось существо - Ну извини, извини.

  Оно поднялось, и потянулось всем телом, открывая, скрытое за ним некое подобиежелезного корыта с накрошенным туда салатом. Все так же, поигрывая мышцами,вальяжной кошачьей походкой, оно подошло ко мне, и спросило:

  - Ну что, страшно?

  Это действительно могло испытать. Тело у существа, было похожее на помесьбычьего и кошачьего. Столь же мускулистое, с мощными конечностями, однако небез грациозности. Тем нелепее, смотрелась человеческая голова. Словно плодфантазии сумасшедшего художника. С длинными волосами, и бородой. Волос, надосказать, был жесткий, но явно человеческий.

  - Нет, не страшно.

  - Совсем-совсем?

  - Да.

  - Ну, знаешь, это не интересно. Я вот, рассчитывал на тебя порычать. Уру-ру! -хаку-таку заревел, рождая из своей глотки громовые звуки

  Я достаточно спокойно на все это реагировал.

  - Это было громко.

  - Спасибо, спасибо. - существо присогнуло передние лапы, и цокнуло копытами,кланяясь - Ну, ты скажи, как я тебе?

  - Неплох. А рога не мешают? - я говорил, не о тех рогах что на лбу, хотя онитоже присутствовали.

  Нет. Указательным пальцем, я нескромно ткнул в четыре рога, которые росли ухаку-таку на спине, по два на каждой половине тела. Можно было бы подумать, чторога образуют эдакое седло, если бы не шесть глаз, по три между каждыми двумярогами.

  - Не мешает. Это дает очень оригинальный угол зрения, знаешь ли. Боковыми глазами,я вижу лучше чем обычными. Знаешь, такая великолепная четкость!

  - Охотно верю.

  Я оглядел комнату. Обстановочка, самая что ни на есть спартанская. Телевизор,отключенный в данный момент. Уже упомянутое корыто с салатом. И ортопедическийматрас.

  Хаку-таку, внимательно смотрел на меня. Его лицо, нельзя было отнести ккакой-то определенной расовой группе. С чертами европеоидов, монголоидов, и снесколько чрезмерной смуглостью, оно сохраняло на себе ехидное выражение.

  - Зачем ты хотел со мной поговорить?

  - О. - ответило существо - Это хороший вопрос. Ты думал о нем? Или не думал?Может быть скажешь, что надумал? Я бы послушал. Мне интересен ход твоих мыслей.

  Оно сказало это, достаточно быстро. Я впервые заметил, что говорит хаку-такудаже без акцента, на чистом русском языке.

  Между тем, не представлялось возможным понять, чего существо от меня хочет.Выражение его лица, почти не изменилось, лишь только легкий прищур карих глаз,говорил о любопытстве.

  Я решил, просто выложить ему все свои соображения.

  - Я не верю своему куратору, что они не знают, о чем ты хочешь со мнойговорить. Они знают. Иначе бы, меня сюда не привезли.

  Хаку-таку молчал, все также щуря глаза. Лишь только, переступив пару раз, он,повернулся ко мне больше боком, чем лицом.

  - Я думаю, что это что-то важное. И более, ничего сказать не могу.

  - Не можешь? Не хочешь? Не знаешь?

  - Не могу.

  Оно еще больше встало боком. Три больших, непохожих на человеческих глаза,открылись, и влажно уставились прямо на меня. Ощущение то еще. Неприятное.

  - О, это неплохо. Неплохо....

  И далее - тишина. Я стоял и смотрел на него - а он (оно) стояло и смотрело наменя. Этими своими, тремя боковыми глазами. Так продолжалось с минуту. Этодолго. В конце концов, мне ничего не оставалось, кроме как сказать:

  - Ну что, если так, я пошел?

  А существо ответило:

  - Зачем пошел? Включи мне лучше телевизор.

  Я подобрал с пола пульт - он лежал возле матраса. Далее, прощелкал наобразовательный канал, и еще с минуты полторы, наблюдал, как хаку-таку хруститсалатом, внимательно смотрит в экран.

  Опустошив корыто, примерно на треть, оно (он) сказало, даже не поворачиваясь.

  - Расскажи мне о том, что ты знаешь.

  - О чем конкретно? Я много чего знаю.

  - Вот оно как? Тогда о том, как ты это все получил.

  - Зачем?

  - Маленький братец. - теперь оно повернулось - Это долгий разговор. С долгимвступлением. Рассказывай, и не тяни. Присаживайся, если так хочешь.

  Я сел. Глубоко вдохнул, и начал говорить.

  Вспоминать про деда, оказалось достаточно трудно. Не невыносимо. Просто трудно.Кроме того, накатившие чувства, ошеломили меня. Прежде всего потому, что японял, как давно ничего не испытывал, в плане душевных? Или сердечных терзаний?Это нелегко описать. Практически невозможно рассказать, об этом ощущении, обосознании потери, о которой я, впервые за долгое время, задумался.

  Хаку-таку заметил мои эмоции. Как пить дать, заметил. Но виду не подал. И дажене изменил выражения своего лица. Слушал и меня, и телевизор - порой дергаяухом, почти что в коровьей манере.

  - Значит, вот так. - сказал он, когда я закончил.

  Я кивнул, выжидая его реакции. Он прошелся взад и вперед, повернулся вокругсебя, и опять уставился на меня боковыми глазами.

  - И как тебе? Это великолепное ощущение всезнания, не правда ли?

  Я отрицательно мотнул головой:

  - Я знаю не все.

  - О, не спорь. Ты понимаешь о чем я. - он глубоко вздохнул, и его боказначительно раздулись - Даже если, твои знания и ограничиваются информацией отак называемых Объектах. Суть в самом ощущении. Оно кажется тебе приятным?Отвечай честно, маленький братец.

  Я встал, будучи несколько раздраженным. Подошел ближе. Меня немного взяларобость, несмотря на то, что я был уверен в миролюбивости хаку-таку.

  - Во-первых. Перестань называть меня маленьким братцем. Во-вторых. Нет, оно некажется мне приятным.

  - Ну, перестану-перестану, прекрати! - существо хихикнуло, и переступилокопытами, звонко цокнув - А по поводу неприятности этих ощущений, объясни мне,как может быть неприятным знание?

  За малую долю секунды, во мне промелькнул миллиард мыслей, не меньше. Я открылрот, чтобы начать говорить, но не смог выразить всю гамму эмоций. Все прекраснокомпоновалось у меня в мыслях. Но в слова, не переводилось совершенно. Япочувствовал себя писателем в творческом кризисе, но который при этом, связанузами контракта:

  - Я не могу. - я еще замялся тогда, потому что очень важный был момент - Этослишком мне нравится... - и снова замялся - Оно такое приятное, что даженеприятное. Оно... - осмысливал на ходу, чтобы понять прежде всего самому - Оновытесняет все, кроме себя.

  - Ага. - голос у хаку-таку был медовый-медовый. - Понятно.

  Он замолчал. И сказал потом, совершенно внезапно:

  - Когда я шел сюда, Учетчик просил передать тебе привет.

  - Учетчик? - я удивился - Ты знаешь Учетчика?

  - Конечно, знаю. Я знаю его. Он знает меня. Мы оба знаем тебя, а ты знаешь нас.Это все вполне закономерно, для этого мира. Все мы друг друга знаем. В концеконцов, между нами не так уж и много разницы, и почему бы нам всем друг другане знать?

  - Что ты имеешь в виду?

  - Что? Конечно же, людей и Объекты. Да....

  Я поднялся с матраса, раздраженный, но не понимающий почему. Обошелвнушительное тело, и подошел к лицу хаку-таку, все такому же, с ироничнойнасмешкой. Я сказал:

- Это все глупо. Зачем ты хотел разговора со мной?

  - Ты же сам сказал, что это наверняка что-то важное. - он почти прошептал это,что в исполнении Объекта, звучало все равно гулко, басисто - Так почему быэтому разговору и не быть важным? Ведь он важный.