– Ну, в конце концов, водные процедуры еще никому не вредили.

Анне послышалось, что в зарослях барбариса кто-то хмыкнул и, хотя она никого не заметила, они с сыном прибавили шагу.

Ласло, поглядывая в зеркало заднего вида, удивился тому, что его хозяин, сев в машину, не включил, вопреки обыкновению, мини-телевизор. Вместо просмотра последних новостей босс задумчиво улыбался, глядя в окно. Это было так же странно, как если бы улыбнулся крокодил.

Ложась спать, Аня все еще продолжала думать о встрече в ресторане. Этот странный человек… Вроде бы он не совершил по отношению к ней ничего ужасного, наоборот, угостил превосходным десертом, развлекал байками, короче всячески пытался угодить. Вот только…

Вспомнив об этом, Анна даже слегка приподнялась на постели и удивленно тряхнула головой.

Как странно!

Старик за весь вечер не сказал самого главного!

Он не сказал, как его зовут.

Палец на левой руке вдруг будто обожгло огнем. Боль была такой сильной, что Анна потрясла в воздухе рукой, прежде чем поднести ее к глазам и прошептать изумленно и горестно: «О, господи!»

Любимый изумруд светился тусклым зеленым светом, как догорающий уголек, а его поверхность разрезала глубокая трещина вдоль и поперек – крестом.

Через несколько дней Анна думать забыла о странной встрече. Да и смерть Виолетты отошла на второй план. Следствие по ее делу продвигалось вперед очень медленно и, в конце концов, окончательно задвинулось в тупик. Анна сильно удивилась, услышав от всезнающей Аллочки, что даже вид тела в луже крови не убедил полицию в том, что произошло убийство. Буднично описав в рапорте об осмотре места происшествия кровь, как «жидкость бурого цвета», полицейские попытались… закрыть дело на месте. Почтенный возраст потерпевшей показался им весьма подходящим для того, чтобы «старуха» умерла сама по себе, то есть – от старости (слышала бы это вечнозеленая Виолетта!). Однако, «бурые пятна» перевесили, и полицейские вынесли другой вердикт – несчастный случай. Ну, в смысле «споткнулся, упал, очнулся»… то есть, в данном случае, не очнулся, потому как напоролся на острый предмет… Отягчающим обстоятельством оказался обнаруженный в крови покойницы алкоголь – улика в виде ополовиненной бутылки шампанского стояла на столике. Пьяный человек на ногах не стоит, это каждый знает, так что споткнуться ему – раз плюнуть. Виолетта, судя по количеству ран на теле, спотыкалась раз двадцать, и все – об острый предмет. Ну, просто как в том анекдоте!

Посредством все той же Аллочки Анна попыталась довести до сведения полиции тот факт, что Виолетта, при всех ее грехах, не имела привычки глушить шампанское в одно лицо, тем более – из горла. Усатый полицейский с тусклыми глазами выслушал ее и снисходительно попросил держаться подальше и не мешать профессионалам. Увы, заграничный мент слыхом не слыхивал о воспетых Донцовой любительницах частного сыска и прямо посоветовал не в меру ретивой дамочке идти варить борщ.

– Ваши методы тут не годятся, – подытожил он. – Для успеха дела требуются терпение, тщательность и последовательность. Спешка хороша только… только…

– При ловле блох, – услужливо подсказала Анна.

– Что?…

– Русские очень гордятся кузнецом, подковавшим блоху, – быстро пояснила Аллочка и показала Анне кулак за спиной.

– Don’t drink, don’t smoke, don’t touch! – строго приказала крошечная гримерша.

Гримерши менялись каждую неделю, и у каждой имелся свой взгляд на красоту. В представлении этой крохи прекрасной женщину делали выразительные губы…

– Свят, свят, свят, – охнула Анна, с трудом признав свое отражение в зеркале. На бледном лице с едва обозначенными глазами пламенел ярко-алый, вампирский рот раза в два крупнее ее собственного. Короче, это был кошмар, но Анна из уважения к чужому труду битый час не пила, не курила и не трогала нарисованные губы. В результате к началу эфира многослойная штукатурка склеилась намертво, и девушке стоило труда разлепить губы, чтобы сказать хоть слово.

Далеко за полночь, повернув на свою улицу, Анна обнаружила, что неприятности не закончились. Фонари почему-то не горели, длинный узкий переулок тонул в темноте. Непогода набросила на небо плотное ватное одеяло дождевых туч, сквозь которые не просвечивали ни луна, ни звезды. Собственный подъезд пришлось искать почти на ощупь.

Доставая из сумки ключи, Аня почувствовала, как в темноте задела чье-то плечо. Кто-то испуганно охнул.

– Кто здесь?! – Анна пыталась разглядеть человека во тьме, но слышала лишь частое, напряженное дыхание.

В окне первого этажа вспыхнул свет и Анна отпрянула: прямо перед ней стояла незнакомка. Впрочем, выглядела женщина вполне безобидно и Анна перевела дыхание.

– Вы кто? – вполне миролюбиво спросила она по-английски.

Вопреки ожиданию, тетка поняла ее с трудом, долго морщила лоб, подбирая слова, затем выпалила: «Карлота!» и для верности ткнула себя в грудь пальцем. Затем еще немного пошевелила губами и медленно сообщила:

– Я вас ждала. Простите, если напугала.

– Ждали меня? Хм. Я вас знаю?

Страх ушел. Похоже, одна из фанаток «Ночного пророка» добралась до нее. Это случалось. Некоторым зрителям было мало прямого эфира. Они норовили встретиться с ведущими лично, проявляя недюжинный сыщицкий талант. Анну такие встречи не радовали, к тому же категорически запрещались контрактом, поэтому она вежливо попрощалась, не вдаваясь в подробности, но Карлота вцепилась в ее руку:

– Не уходите, пани! Меня прислала Виолетта.

Анна остолбенела:

– Кто?!!

– Я была у нее две недели назад, она посоветовала обратиться к вам…

Ах, две недели…

– Я не веду частный прием, – уже мягче сообщила девушка. – это запрещено контрактом.

– Нет, нет, я понимаю!..

– Тогда в чем дело? Вы пропустите меня или нет?!

Анна злилась не просто так. Организаторы проекта зорко следили за своими сотрудниками. Им не хотелось делиться прибылью с ведущими, так что время от времени хозяева устраивали провокации, подсылая вполне безобидных теток под видом клиентов. Попавшихся немедленно увольняли в назидание остальным. Только Виолетте удавалось долгое время морочить голову администрации, но после ее смерти те удвоили усилия.

– Пожалуйста, верните мне мою шкатулку! – неожиданно заканючила женщина.

– С чего вы взяли, что у меня ваша вещь? – второй раз за вечер Анна неприятно удивилась.

– Так пани Виолетта сказала.

– Так вот прямо и сказала?

– Ну… Она позвонила.

Анна напряглась еще больше. Видя ее недоверие, Карлота зачастила, как швейная машинка:

– Это очень важно, пани! Священник так ругал меня, за то, что я забрала эту вещь. Грозился даже предать анафеме! А уж как узнал, что я ее отдала… Велел немедленно вернуть. Я не хотела за ней возвращаться, но вы ведь знаете, что случилось с пани Виолеттой?..

Не дожидаясь ответа, Карлота продолжала тараторить:

– Мне с того дня, как я ее выкопала, каждую ночь кошмары снятся! Я вовсе спать перестала, оттого и к священнику пошла, на покаяние. Думала, он мне грехи отпустит, а он – ни в какую! И еще пригрозил, что времени совсем мало осталось: зло вот-вот в полную силу войдет! А уж тогда… Я даже думать об этом боюсь… Отдайте шкатулку, пани!

– Хорошо, хорошо, вы получите свою вещь.

Карлота протянула обе руки. Анна усмехнулась:

– Она у меня не с собой. Подождите. – Решительным жестом Анна остановила тетку, уже намылившуюся просочиться в подъезд и захлопнула дверь у нее перед носом.

Скоро она вернулась. В руках девушки был металлический ларец. Карлота при виде его нервно облизнула губы.

– Вы уверены, что справитесь с этим делом без моей помощи? – спросила Анна, протягивая шкатулку владелице. Та, не сводя глаз с вещицы, рассеянно переспросила:

– Что? – И тут же спохватилась: – Да, да, конечно!

Анна пожала плечами, пряча усмешку. Женщина, бережно прижимая к себе шкатулку, даже не заметила, как Анна ушла, предусмотрительно заперев за собой входную дверь. Она уже не могла видеть, как девушка, вместо того, чтобы воспользоваться лифтом, взлетела на один пролет и прильнула к окну.