Удача кержака подняла на поиски золота многих уральцев. Воистину можно сказать, что последовавшее затем выявление золоторудных месторождений Урала было делом всенародным. Кого только не найти в списке первооткрывателей! Здесь и екатеринбургские рудоприказчики Петр и Степан Бабины, и невьянский крестьянин Полевин, казак Иванов и рядовой Попов, и многие, многие другие.
Остановимся на нескольких этапных открытиях.
9 июля 1797 года. Официальная дата открытия миасского жильного золота. Честь его обнаружения принадлежит профессиональному рудоискателю обер-берггауптману 3-го класса Евграфу Мечникову. Это было первое золото Южного Урала.
17 января 1799 года. В Канцелярию главного заводов правления в Екатеринбурге поступило донесение от отставного казака из Чебаркульской крепости Родиона Волхина: «Прошлого 1798 года, найдены мною той же губернии от Санарской крепости в 10 верстах по течению реки Санары на левую сторону в горе прииски: первый примерно от оной реки в одной, от того в пяти, а третий в четырех, а от него четвертый в одной версте…» Так было открыто одно из самих известных месторождений золота на Урале — Кочкарское. В том же году границы месторождения уточнились находками казака Уйской крепости Спиридона Фоминых и его товарищей.
1814 год. Красная дата в истории уральской, российской и мировой золотопромышленности. В этот год на Урале было сделано эпохальное открытие — впервые в России обнаружено россыпное золото. Немного найдется в истории цивилизации геологических открытий такой значимости для жизни целой страны, как это. Вот лишь одна сторона появления уральских россыпей. До их открытия доля России в мировой добыче золота едва достигала трех процентов. Вскоре после начала разработок россыпного золота Россия стала ведущей золотодобывающей страной планеты.
Нашел первую россыпь золота на Урале Лев Иванович Брусницын. Он не был случайным человеком в горном деле. Сын мастерового, на одиннадцатом году жизни поступил промывальщиком на Екатеринбургские золотые прииски. Выучился грамоте и быстро — сметливый, упорный, труд любит — пошел вверх. К тридцати годам он уже технический директор крупной по тем временам золотопромывальной фабрики. Затем становится руководителем ряда больших промыслов. Его опыт и хватку ценили. Посылали осваивать новые производства, «вытягивать» отстающие — по всему Уралу и даже в Сибирь.
Брусницын имел значительные успехи в золотоискательном деле. В частности, обнаружил новые участки богатых руд на уфалейских месторождениях. Хорошее знание коренного золота и помогло Брусницыну сделать вершинное дело жизни — открыть россыпное. При обследовании отвалов Березовского рудника Петропавловской фабрики он обратил внимание на две крупинки металла, совершенно не похожие на прошедшие фабричную обработку. Дело в том, что золото коренных руд после протолочки и промывки кварцевых жил становится расплющенным, имеет рванины по краям. Найденные крупинки были более светлого цвета, округлые, без всяких следов прохождения через дробильные толчеи. Россыпное золото! Многих трудов стоило Брусницыну найти место, откуда попали необычные золотинки в его лоток, он добрался до богатых золотоносных песков.
Л. И. Брусницын составил «записку» о своем открытии: «В 1814 году я нередко промывал пески прежде протолоченных руд… так как они, от несовершенства их до того обработки, заключали в себе еще довольно золота, и тем умножал вымывку его».
Отметим: Брусницын тогда уже тогда руководил работами фабрики, но тем не менее лично мыл песок, чтобы уменьшить отходы производства. «Вот была, — писал Брусницын, — радостная для меня находка; это было все равно, что блуждавшему в море и потерявшему уже надежду, вдруг попасть на берег. Тогда я, кажется, горы срыл бы земель и пустился отыскивать пески золотые…» Кончается записка тоже характерно: «О! Такая это была радость, которой нельзя передать… Надобно сказать, что ощущать такой восторг в целую жизнь доводится немногим. Я доныне и в особенности видя теперь такое развитие золотого промысла, источники которого доставляют государству нашему огромное богатство, не могу вспомнить об открытии без особенного восторга».
Брусницын, несмотря на сделанное им для отечества, в служебных чинах далеко не вышел. В отставку в 1845 году отправился в незначительном по его трудам звании оберштейгера и с незначительной наградой — серебряной медалью для ношения на шее. А память о сделанном им постепенно стерлась. Его постигла частая участь благодетелей своего народа: его просто забыли. В этой связи хочется сказать вот еще что.
15 января 1987 года исполнилось 130 лет со дня смерти Л. И. Брусницына. В России было напечатано только одно газетное сообщение в год кончины о нем — в «Санкт-Петербургских ведомостях». Потрясенный автор писал: «Кто-то из почитателей его заслуг сказал однажды чрезвычайно наивно: „Льву Ивановичу, по всей справедливости, следовало получить чин коллежского регистратора, но он не искал этого“. Мы же думаем, что он сошел в могилу, если не коллежским регистратором, зато истинным благодетелем тех, которые разумно воспользовались его открытием, и надеемся, что со временем имя Брусницына займет почетное место в истории нашей промышленности и капиталы, возрождения которых он был виновником, — дадут процент на сооружение памятника русским открывателям золота».
Советские исследователи отвели Льву Ивановичу достойное его место в истории российской золотопромышленности. А вот до памятника разговор пока не дошел. А жаль…
Открытие Брусницыным нового типа золоторудных месторождений — легкообогатимого, доступного для отработки самыми примитивными способами и даже одному человеку — положило начало волне русской золотой лихорадки. В короткое время стихия искательства явила миру беспримерные золотые клады Урала, Алтая, Сибири.
Даже царствовавший тогда Александр I не мог устоять перед манящим признаком старательского «фарта». Дело было так. В 1824 году, невдалеке от мест, где Евграф Мечников обнаружил первое южноуральское золото, на маленькой уральской речке Ташкутарганке, приток Миасса, была найдена богатейшая россыпь, на которой заложили прииск и назвали его Царево-Александровским. 23 сентября того года на «свой» прииск пожаловал сам император. Он потребовал старательский инструмент, чтобы лично попытать счастья. 22 пуда песка перелопатил «государь Всея Руси», и был по-царски вознагражден его пот. В этой груде песка обнаружился более чем трехкилограммовый самородок золота. Правда, легенды говорят, что подбросило его под царскую лопату услужливое приисковое начальство.
В свой «золотой век» — первую половину прошлого века да и позднее — Урал из года в год изумлял своими сокровищами. Особенно находками уникальных даже по мировым меркам самородков золота. Они чаще попадались старателям Южного Урала.
Именно здесь были найдены самые большие самородки в истории русской золотодобычи. Каждый из них удостоился имени. Наиболее известны самородки «Большой треугольник», «Большой» и «Малый Тыелгинские», «Заячьи уши».
Самородок «Большой треугольник» весом около 32,04 кг до сих пор чемпион в истории отечественной золотопромышленности. Найден он был тоже возле речки Ташкутарганки. К 1842 году знаменитые Царево-Александровский и расположенный рядом с ним Царево-Николаевский прииски почти совсем оскудели. Недолог век золотых россыпей. От знаменитых недавно еще месторождений остался невыработанным только один целик пород — под золотопромывательной фабрикой. Решили фабрику разобрать и промыть оставшиеся пески. 26 октября 1842 года под самым основанием фабрики и была обнаружена эта редчайшая по размерам глыба золота в 2 пуда 7 фунтов 92 золотника весом. И это была не единичная находка. Под фабрикой сохранялось необыкновенно богатое гнездо: из одного пуда намывали до 300 грамм золота, здесь же было найдено еще более полусотни самородков весом от одного до семи фунтов. Уникальный клад природы.
Тыелгинские самородки также были обнаружены возле города Миасса. На речке Тыелге, левом притоке Миасса, находился заброшенный Староандреевский прииск, работы на котором велись в 30–40-х годах прошлого столетия. Потом работы там по неизвестным причинам прекратились. Ходили слухи, что богатейшую золотую жилу скрыли рабочие, обозлившиеся на начальство прииска. В 1935 году на старую шахту пришла бригада старателей А. Сурова. За считаные дни разработки в шахте было добыто более 40 килограмм золота, и среди них два уникальных самородка — «Большой» (весом 14 кг 231 г) и «Малый (весом 9 кг 386 г) Тыелгинские».
