Иль полководец имярек?..
О господи, не стану
Прекрасному Гавану
Кого-то противопоставлять:
Зря только раны свои растравлять.
Ведь, победив в ристанье,
Душевные страданья
Мой славный рыцарь не избыл!
Увы! Страдая, он любил.
И сердце его не покидала
Та, что вершиной идеала
Для друга нашего была:
Оргелуза, источник зла!..
Подумайте только, что творится!
Способна ль вправду уместиться
Большая женщина в крохотном сердце?
Через какую такую дверцу
Она к Гавану в сердце вошла
И как дорожку туда нашла?..
Держать не стану я в секрете:
Дела проделывает эти,
Конечно, госпожа Любовь!..
Я с нею в спор вступаю вновь,
Хоть этот спор не мной навязан.
...За что так мучиться обязан
Наивернейший ваш слуга?
Жизнь всем, конечно, дорога,
Однако вы ему дороже!..
(Как дети на отцов похожи! -
Любовью жил бесстрашный Лот!..)
А разве юный Илинот,136
Гавана родич, не был вами
Загублен при служенье даме?..
Ах, госпожа Любовь, зачем
Вы досаждаете нам всем
И наше губите здоровье?..
И эти капли алой крови
Я не припомнить не могу,
Что на белеющем снегу
Перед очами Парцифаля
Напоминанием предстали
О горестной любви к жене...
А смерть принявший на войне
Гамурет – его родитель -
Он разве был не ваш воитель?
Иль он погиб не из-за вас?!
...Пусть вам припомнятся сейчас
Гаван и все его родные!..
Прекраснейшая Итония137 -
Гавана дивная сестра.
Она чиста, умна, добра,
Как в вихре бешеного танца
Кружилась из-за Грамофланца,138
Известного средь королей...
Вы были милостивы к ней?!
Сестра другая – Сурдамур...139
Ее ли не сгубил Амур,
Влюбивши ее в Александра-царя,
Пред коим рассветная гаснет заря.
Вы всех терзали, всех казнили...
И вот острейшую вонзили
Стрелу в израненную грудь!..
Могу ли вас не упрекнуть
В преступной черствости к Гавану?!
Нет! Обвинять вас не устану...
...Поет Любовь избранник музы!..
Но бедный пленник Оргелузы,
Изведав злую вашу власть,
Навек вас должен был проклясть!..
Как много он стерпел лишений,
Одной из ваших став мишеней!..
. . . . . . . . .
Ночь миновала. Рассветает...
Свечного света не хватает
Для состязания с дневным!..
...Гаван движением одним
Смахнул с себя оцепененье...
В окно вливалось птичье пенье.
И наш приятель ощутил
Прилив могучих свежих сил.
Затем он произнес тихонько:
"Однако же я спал долгонько!..
Но боже! Вот чему я рад!.."
Лежал новехонький наряд
Взамен его одежды грязной,
Забрызганной и безобразной,
Изодранной когтями льва...
Переодевшись, он сперва
Прошелся медленно по залам,
Любуясь блеском небывалым,
Хоть во дворцах живал не раз...
Хрусталь, рубин, смарагд, топаз
Чудесно стены украшали.
Каменья словно бы дышали
Средь беломраморных колонн...
Вдруг, потрясенный, видит он
Большую башню из камней,
Пылавших тысячью огней,
Переливавшихся, сверкавших,
Необъяснимо отражавших
В его обличии живом
Тот мир, в котором мы живем.
Увидел он моря и горы,
Разливы рек, полей просторы,
Луга и тучные стада,
Затем увидел города,
Где улицы, дома и люди...
Конечно, о подобном чуде
Гаван и помышлять не смел...
Признаемся: он онемел...
Но престарелая Арнива
И королевы дочь – Сангива140
В сопровожденье юных внучек141
(В глазах у каждой – солнца лучик)
Спешат к герою моему
С желанием внушить ему,
Что, хоть была пустяшной рана,
С постели подниматься рано,
Что надобно себя беречь
И всеми делами пока пренебречь,
Чтоб ране вновь не отвориться...
"О госпожа и мастерица, -
Гаван в ответ проговорил, -
Весь век бы вас благодарил!
Вновь приведен я в чувство -
То ваше сделало искусство!
Вас сам господь ко мне призвал!.."
"Так ты мастерицу во мне признал?
И благодарен мне безмерно?..
Ну, что же. Коли это верно,
Тебя хочу я обязать
Их, всех троих, облобызать...
Все трое – королевской крови..."
Он тотчас же, не прекословя,
С охотой выполнил приказ
И (говорю вам без прикрас)
Почувствовал выздоровленье,
С чем он и принял поздравленье...
И все ж глазами ищет он
Ту чудо-башню средь колонн
И страстно молит, чтоб Арнива
Сего не убирала дива...
...Она сказала: "Ну, так и быть.
Все, что можешь увидеть, увидь!" -
И пальцем ему погрозила...
И башня отразила
(Уж так была она устроена)
Прекрасную деву и гордого воина,
Которые мчались галопом
Сквозь лес, по запутанным тропам...
Правила дева горячим конем,
А рыцарь пылал благородным огнем,
И, чувствуя жаркое жженье,
Он, видимо, рвался в сраженье...
...О, если бы башня ему солгала!
Той девой – увы! – Оргелуза была,
И вид ее был так прелестен...
А рыцарь? Он нам неизвестен.
Я говорю: неизвестен пока.
Еще мы с ним встретимся наверняка.
Однако томить вас не стану -
Вновь возвращаюсь к Гавану...
Он молвит: "Там – рыцарь, я вижу его,
Торопит куда-то коня своего,
Воздевши копье боевое,
Он хочет рискнуть головою...
Ну, что же, коль хочет рискнуть, пусть рискнет!
Мое копье его проткнет!..
Не вы ли мне силы придали?.."
...Все четверо зарыдали:
"Мы не враги вам, а друзья.
Сражаться вам еще нельзя.
Вы не оправились от ран.
А этот паладин – Флоран,142
Доселе был непобедимым,
О чем считаем необходимым
До вашего сведения довести,
Чтобы образумить вас и спасти...
Но будь вы даже вполне здоровы,
Сражаться вам смысла нет никакого,
Тут мнений быть не может двух,
Несмотря на ваш славный рыцарский дух,
И вы нам, пожалуйста, поверьте...
В случае вашей геройской смерти
Немедленно казнят и нас,
Которых ваш меч благородный спас...
И даже в случае вашей победы
Всех ждут ужаснейшие беды:
Под тяжестью железных лат
Вновь ваши раны закровоточат,
И, к торжеству себя готовя,
Умрете вы от потери крови!.."
...Как быть?.. Герой не хочет ждать!..
Он просит женщин не рыдать
И, обратив молитву к Богу,
Собирается в дорогу,
Свой долг Любви отдать спеша...
...И вот Гаван у торгаша,
Где Грингульес покорно пасся,
Чтобы его хозяин спасся!..
Теперь – вперед – к другому дому,
К тому паромщику седому,
Который, как назначил рок,
Его переправил через поток...
Седой паромщик снова
Принял его как родного
И дал копье герою длинное,
Как тот волшебный щит – старинное!..
. . . . . . . . .
И снова наступает срок
Переправить Гавана через поток.
Гаван еще слаб, Гаван еще болен,
Но разве рыцарю позволен
Трусливой слабости позор?!
Итак – всему наперекор!..
...Сын достославнейшего Лота
Сшиб супротивника с налета.
Не поднимая головы,
Средь блещущей росой травы,
Лежал он, сброшенный с коня
Толчком старинного копья,
