— Не надо, я спущусь. Полагаю, это будет выглядеть по-детски, если я откажусь уделить ему несколько минут.

— Молодец, Китти. Я попрошу его подождать в библиотеке. Там вам никто не помешает.

Китти бросила взгляд в зеркало. Заметив, что глаза ее припухли и покраснели от слез, она слегка припудрила лицо.

Джаред стоял спиной к двери, листая книгу. Когда Китти вошла, он обернулся. Выражение его лица было непроницаемым, как обычно, но глаза пытливо вглядывались в нее.

— Извини, что побеспокоил тебя, Кэтлин.

— Ничего, все в порядке. Я как раз заканчивала паковать вещи. Кажется, я только этим и занимаюсь с тех пор, как приехала в Даллас.

— Значит, уезжаешь?..

— Это всегда входило в мои планы.

— Нью-Йорк совсем не похож на Даллас. Китти не видела смысла сообщать ему, что она решила вернуться в «Трипл-Эм».

— Зачем ты пришел, Джаред?

— Я хотел сказать тебе, что сожалею об испытании, через которое тебе пришлось пройти сегодня. Жаль, что я не смог предотвратить этого.

— Сегодняшнего скандала можно было бы избежать, если бы ты согласился принять Диану в качестве жены. Почему ты этого не сделал, Джаред? Близнецы теперь в еще большей опасности, чем раньше.

— Этой женщине не место в моем доме, Кэтлин.

— Итог сегодняшнего заседания суда может привести к тому, что скоро там не будет и твоих дочерей.

— Диана не получит опеки над девочками.

— О, ради Бога, Джаред, посмотри в глаза реальности. Диана их мать. Твоя жена. Даже если в конечном итоге вы разведетесь, к тому времени ты лишишься одной из девочек, если не обеих.

— Дело еще не закончено, Кэтлин. Если мы докажем, что она лжет…

— У тебя есть доказательства, что вы развелись?

— Пока нет, но сотрудники Гамильтона пытаются отследить записи, устанавливающие этот факт. И мы можем представить свидетеля, который подтвердит, что Диана была плохой матерью. Неужели ты хоть на минуту поверила, что ей и в самом деле нужны близнецы? Будь это так, она никогда бы не оставила их. У нее нет средств, чтобы содержать их, она живет за счет мужчин, переходя от одного к другому. В ее жизни нет места детям. Просто сейчас ей негде жить, и она вернулась, пока не подцепит кого-нибудь еще. И она уверена, что я скорее заплачу ей отступные, чем позволю забрать одну из девочек.

— В таком случае почему ты этого не сделал, прежде чем все зашло так далеко?

— Потому что это то же самое, что шантаж, Кэтлин.

Она истратит деньги и явится снова, чтобы потребовать еще. Я заставил ее раскрыть карты. Иначе она всегда будет представлять угрозу для близнецов.

— Надеюсь, ты не ошибся.

— Я уверен, что все получится. Жаль только, что ты не разделяешь моей уверенности.

— Ты для этого пришел, Джаред? Чтобы еще раз обвинить меня в предательстве?

— Нет. На сегодня обвинений более чем достаточно.

— И на том спасибо.

— Я здесь не для того, чтобы препираться. Я пришел сказать тебе, что поведение Пайка явилось для нас полной неожиданностью. Он обещал Гамильтону, что, если мы не будем давить на Диану, он поступит так же по отношению к тебе. Этот мошенник надул нас. Если бы я мог предположить нечто подобное, то не стал бы доводить дело до суда, а предпочел бы откупиться.

— Ладно, что сделано, то сделано. Как говорится, что толку плакать над пролитым молоком, хоть ты и не любишь поговорки.

— Совсем наоборот, это одна из твоих милых привычек, которых мне так не хватает, сейчас. — Его взгляд скользнул по ее лицу. — Одна из многих.

Сердце Китти пронзила боль, такая резкая, что перехватило дыхание. «О, Джаред, не делай этого со мной, я больше не вынесу!..»

— Я всегда буду любить тебя, Кэтлин. Каждый божий день я буду думать о тебе, о том, что мы имели и что потеряли.

— Как я уже говорила тебе, главное — научиться дарить любовь, не требуя ничего взамен.

— О да, у меня была прекрасная учительница. Эти слова прозвучали нежным эхом любви и радости, существовавших между ними, пока мир не обрушился им на головы.

— Что ж, я оторвал тебя от сборов. Если тебе что-нибудь нужно… если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, прошу тебя…

— Хорошо, — прервала его Китти. — Передай близнецам, что я их люблю.

Джаред положил книгу, которую, не замечая этого, до сих пор держал в руках.

— Наверное, я никогда больше не смогу взять в руки роман, не подумав о тебе. Прощай, Кэтлин.

— Джаред, — окликнула его Китти, когда он уже взялся за ручку двери. Он обернулся и посмотрел на нее. Как же она изголодалась по его прикосновениям! — Несмотря ни на что, я никогда не пожалею о том, что было между нами. Я бы снова поступила так же.

— Я тоже. Счастье было так близко, да, Китти? — Он улыбнулся, лаская ее взглядом. — Совсем рядом.

Она закрыла глаза, чтобы сохранить в памяти его улыбку.

На следующее утро Китти стояла на площадке поезда, махая рукой Бет и Синтии. Как бы она ни любила их обеих, она никогда больше не вернется в Даллас.

— О, смотри, Бекки. Она такая грустная!..

Выглянув из-за угла, Бекки увидела Китти, которая стояла на платформе, прощаясь с миссис Кинкейд и миссис Кэррингтон.

— Теперь надо пробраться в поезд, но так, чтобы никто не видел нас вместе. Люди всегда обращают внимание на близнецов.

— Тогда зачем мы оделись одинаково, а ты убрала челку под шляпку? — спросила Дженни.

— Чтобы все думали, что мы одна и та же девочка. Нам придется по очереди прятаться в дамской комнате.

— А что, если нас увидит Китти? Ее не проведешь.

— Значит, нужно постараться, чтобы она нас не заметила, иначе нас могут вернуть назад, — сказала Бекки.

— А что, если она не разрешит нам остаться, когда мы приедем в Калико?

— Дженни, ты же слышала, что папа сказал Поппи: наша мама хочет нас разделить.

Дженни удрученно кивнула:

— Я умру, если она это сделает.

— Вот почему нельзя, чтобы Китти нас заметила. Ладно, ты сейчас залезешь в вагон и спрячешься в дамской комнате. Я подожду несколько минут и тоже залезу.

— А что, если кондуктор увидит меня? — заволновалась Дженни.

— Скажешь ему, что Китти — наша мама. Мы же вчера обо всем договорились, не бойся, Дженни.

— Надеюсь, этот план сработает лучше, чем некоторые другие.

— Если нет, мы придумаем что-нибудь еще.

— Хорошо. Прощай сестричка. — Дженни чмокнула Бекки в щеку.

— При чем здесь «прощай»? Мы расстаемся всего-то на несколько минут. Постарайся, чтобы тебя никто не видел. Держа в одной руке Бибби, а в другой сумку, Дженни влезла в вагон.

Как только она скрылась внутри, Бекки кинулась к другому концу вагона, забралась в поезд и предъявила кондуктору билет.

— Ты путешествуешь одна, малышка? Бекки изобразила простодушную улыбку:

— Нет, сэр. Та красивая леди на переднем сиденье — моя мама.

— А почему ты не с ней?

— Потому что я хочу сидеть со своей бабушкой. — Она поспешно уселась рядом с пожилой дамой, занимавшей место в последнем ряду. — Привет, бабушка.

Старушка ласково улыбнулась:

— Здравствуй, детка. Может, хочешь сесть к окну?

— Нет, бабушка, спасибо.

— Счастливого пути, дамы, — сказал кондуктор и двинулся дальше.

Бекки потрогала свой нос, чтобы убедиться, что он не вырос.

Облегченно вздохнув, она встала со своего места, как только тронулся поезд, и направилась в дамскую комнату.

Там ее ждала Дженни.

— Сколько мне еще торчать здесь?

— Можешь выйти, а я пока останусь. Я сижу рядом с пожилой леди на последнем сиденье. Ее зовут миссис Маршалл, она едет в Альбукерке, чтобы навестить дочь и шестерых внуков. Китти сидит на переднем сиденье. Она очень печальная и все время смотрит в окно. — Бекки вздохнула. — Возвращайся минут через пятнадцать, и мы снова поменяемся местами. Это одна из самых лучших идей, что приходили нам в голову!

В течение следующего часа близнецы курсировали взад-вперед, меняясь местами каждые пятнадцать минут.