Кочевые племена огузов проживали на Сырдарье и в Приаралье. В конце X — начале XI в. некоторая их часть, получившая по имени своего предводителя название сельджуков, ушла на юг и попала в Северный Хорасан. В 20-х годах XI в. им удалось захватить земли в предгорьях Копетдага и на Балханах. В 1043 г. ими был покорен Хорезм, а при Малик-шахе (1072–1092) — караханидские княжества в Мавераннахре. Эпоха сельджукских завоеваний не завершилась строительством устойчивой империи и уже к концу XII века Сельджуки сохранили власть лишь в Анатолии. Здесь они приобрели большое влияние, участвуя в политических делах Византии, и, в конце концов, стали полностью контролировать Анатолию как ее союзники. Они организовали здесь Румский султанат[382], который можно назвать предтечей нынешней Турции.
Таким образом, эпоха формирования новой культуры Средней Азии на основе синтеза иранских и тюркских элементов, началась только в XI–XII вв., при этом роль последних со временем возрастала.
Кроме того, при рассмотрении процесса тюркизации населения Средней Азии, весьма полезно ознакомиться и с данными исторической антропологии. Для чего мы обратимся к недавно вышедшей в свет коллективной работе сотрудников лаборатории Антропологической реконструкции ИЭА РАН Т. С. Балуевой, Е. В. Веселовской, О. М. Григорьевой и А. П. Пестрякова «Становление и динамика облика населения Сибири и Казахстана»[383].
По словам авторов работы, в неолите население Турана (нынешний Казахстан) и Сибири характеризовалось «относительной разнородностью в пределах большого европеоидного ствола». Во все последующие изученные хронологические периоды в степном регионе, в хозяйственном отношении доминировали племена кочевых скотоводов, представители которых характеризуются исключительно европеоидными расовыми чертами (Гумаровские курганы, Акалаха, Сопка, Майемер и т. д.). В юго-восточной части Казахстана фиксируется значительная примесь грацильного средиземноморского типа, (Кудайколь-I, Кеген, Чиликты). Лишь в некоторых, наиболее восточных, районах изучаемого региона среди населения фиксируется небольшая монголоидная примесь.
Население сарматского и гуннского времени (последние века до н. э. — первые века н. э.) также отличается решительным преобладанием европеоидного антропологического типа (Филипповские курганы, Алтын-Асар, Старолыбаевский, Исаковка, Коконовка, Лебедевка и т. д.). Однако в гуннское время на территорию Турана просачиваются популяции, имеющие заметные монголоидные расовые черты— более уплощенное лицо, менее выступающий нос, развитая складка верхнего века (Сарлытам, Танаберген, Дикилтас, Стрижево, Сары-Камыс, Кеген). Появление и распространение древних тюрок на территории Турана начинается в раннем Средневековье (Конгюй, Борижар, Биен, Каракыстак и т. д.). Между тем и в это время в степи также преобладают европеоиды.
Совершенно иначе, нежели в более ранний период, выглядит население в позднем Средневековье, т. е. в собственно казахское время (конец XV в. и далее). Именно тогда оно приобретает устойчивый европеоидно-монголоидный облик со слабо профилированным лицом и достаточно выраженным развитием складки верхнего века.
Главный вывод, сделанный антропологами ИЭА РАН звучит следующим образом: «В целом население (Сибири и Казахстана. — К.П.) изучаемого хронологического периода от неолита до развитого Средневековья характеризуется неуклонным ростом монголоидного расового компонента на фоне в целом европеоидного по облику населения. В результате основная часть населения приобретает облик уральской и южно-сибирской контактной, европеоидно-монголоидной расы»[384].
Таким образом, этно-лигвистическая и расовая ситуация в древней и раннесредневековой Средней Азии (равно как и в Сибири) совершенно не походила на современную. Не походила на современную и ситуация экономическая. Во времена функционирования Великого Шелкового пути Средняя Азия представляла собой богатый и процветающий регион, на территории которого находились известнейшие и могущественные государства той поры: Бактрия, Кушанское царство, Хорезм, Согдиана и др. Угасание ВШП во времена позднего Средневековья, в конечном итоге, привело и к угасанию экономической и культурной жизни среднеазиатских народностей.
Хорезм и вообще Приаралье являлись древней зоной алано-асского расселения. Как полагает Е. С. Галкина, основное население Русского каганата, как русы (точнее, рос-аланы), так и асы, в конечном итоге, были выходцами из древнего Турана, а их связи с прародиной сохранялись еще очень долго. Эти связи, скорее всего, были обусловлены географическим положением северного участка ВШП, который проходил через Волгу в южные русские степи и дальше — в Крым и Восточную Европу. Одним из торговых пунктов этой ветви являлся, к примеру, Сарайчик (Гурьев, ныне Атырау) дорога на который шла из Ургенча, столицы Хорезма, к Ургенчу из Бухары, а в Бухару из Самарканда, где и соединялась с одной из главных магистралей ВШП.
Любопытно, что Плано Карпини, посетивший в 1246 году столицу моголов Каракорум, сообщал следующее: «Пошли они (моголы. — К.П.) также против города, который именуется Орнас (Ургенч)[385]. Этот город был очень многолюдный, ибо там было очень много христиан, именно Хазар (Gazari), Русских, Аланов и других, а также Саррацинов. Саррацинам же принадлежала и власть над городом[386]. А этот город был полон многими богатствами, ибо был расположен на некоей реке, которая течет через Ианкинт[387] и страну Бисерминов и которая впадает в море, отсюда этот город служит как бы гаванью, и другие Саррацины имели в нем огромный рынок. И, так как они не могли одолеть его иначе, то перекопали реку, которая текла через город, и потопили его с имуществом и людьми»[388].
Само собой разумеется, что присутствие русов (в данном случае несомненно восточных славян) в Ургенче (он же Гурганж, Джурджан и т. п.), во времена захвата этого торгового центра моголами в 1221 году, было вызвано делами торговли, а не каким-либо пресловутым угоном в рабство славянского населения.
Итак. Древний Туран явился местом рождения и оформления аланской общности, которая (повторимся) имеет вид не этнического, а социального явления, наподобие казачества. Аланские орды в процессе своей экспансии далеко продвинулись как на Запад, до крайних пределов Европы, так и на Восток, по меньшей мере, до Алтая и халхинских степей, а возможно и далее, т. е. до Тихого океана. Напомню, что одной из этнических составляющих вышеуказанных орд являлись восточные тохары-юэчжи, а тохарское присутствие отмечается вплоть до крайних восточных пределов Великой Степи.
Видный тюрколог С. Г. Кляшторный отмечает, что не позднее IV в. до н. э. на территории Внутренней Монголии, близкой к Ордосу, в непосредственном соседстве с гуннами, появились юэчжи, что засвидетельствовано и археологически. «Как показала Эмма Банкер, только с юэчжами можно соотнести многочисленные находки во Внутренней Монголии блях с изображенными на них сценами борьбы мифических хищников, вполне пазырыкского облика, хорошо датируемых IV в. до н. э. Юэчжи вели активную военную политику не только к западу от Алтая, о чем свидетельствуют некоторые «трофеи» пазырыкских вождей, но и на далеком востоке Великой степи (выделено мной. — К.П.)»[389]. Согласно сообщениям византийских и армянских авторов (Магакия, Пахимер, Акрополит), моголы принадлежали к тохарским народностям. Пахимер прямо пишет: «… из туземных тохарцев (τοχάριοι. — К.П.), которые назывались монголами (μογούλιοι)»[390].
