«Притворяется? Или забыл? Где же прячется та девчонка, которая прижималась ко мне у соленого озера? Симму… Шелл…» Тут он заметил, что Симму нахмурил брови, — похоже, колдун, показался ему знакомым. «Ну-ну. Не собирается ли он оскорбить меня еще больше, притворившись, будто только что вспомнил?» — подумал Зайрек.
Но Симму ничего не сказал. Зато Йолсиппа принял соответствующую позу и взревел, словно балаганный зазывала:
— Вот Зайрек, называющий себя чародеем. Я видел его искусство своими глазами. Ныне он готов предстать перед королем Симмурада как проситель!
Сколько раз разыгрывалась здесь подобная сцена? Столько же, сколько жителей в Симмураде. Неясно было, остался ли хоть у кого-нибудь из них интерес к этому ритуалу. Но все они собирались в этом зале и разглядывали тех, кто пришел просить бессмертия, словно эта церемония действительно важное дело.
Тут заговорил Симму. Все еще слегка хмурясь, он обратился к Зайреку:
— Ты чародей? Однако в моем городе есть чародеи, тут их предостаточно.
— Что ж, радуйтесь, — сказал Зайрек. Он вдруг понял, что не может заставить себя произнести «Симму» — имя, которым назвалась его возлюбленная у соленого озера. — Я не собираюсь присоединяться к вам. Привратник неверно понял цель моего визита.
Среди придворных Симму, заинтересовавшихся подобным оборотом дел, раздались возгласы удивления.
— И в чем же заключается твоя цель? — спросил Симму.
— Я хотел посмотреть на ваш городок, который смертные называют городом живых мертвецов.
Раздался ропот, но, едва Симму заговорил, все разговоры стихли.
— Твоя шутка…
— Это не шутка. Вы живете вечно, но ваши жизни ничего не стоят. Вы проводите их в оцепенении, не имея никакой цели. Крыса в клетке, бегающая из угла в угол, и та живет лучше.
Симму побледнел.
— Теперь ты, чародей, неверно понял нас. Мы лишь выжидаем, готовясь осуществить наши замыслы.
Один из мужчин, придворных Симму, воскликнул:
— Пусть этот господин покажет свое искусство! Мне, к примеру, кажется, что он просто притворяется.
Зайрек сверкнул глазами.
— Берегись, — предупредил он, — если я что-то сотворю с тобой, тебе придется жить с этим до конца времен.
— Сам берегись, — ответил придворный. — Я тоже чародей. — Он вытянул руку и указал на Зайрема пальцем, с которого сорвался язык пламени. Зайрек не обратил на огонь никакого внимания, ведь тот не мог причинить ему вреда. Стоя в пламени, он сказал:
— Огонь — слишком опасная игрушка для тебя. Тут же пламя погасло. Придворные зашептались.
Искусный хирург, получивший бессмертие за свой талант врачевателя, выступил вперед:
— Не думай, господин, что нас легко уничтожить, раз наши тела уязвимы, — сказал он. — Огонь, конечно, может обезобразить нас, но дотла не сожжет. Однажды я сделал для одной госпожи серебряную ногу вместо обожженной. Серебро заменило поврежденную плоть и не доставляет несчастной никаких неудобств. Скажу больше, ты, видимо, собираешься подорвать наш дух. Я, как врач, тщательно изучил явление бессмертия. Я могу сказать тебе следующее: если ты даже вырежешь сердце у человека из Симмурада, ты не убьешь его. Просто он заснет, а когда я сделаю для него сердце из серебра, он очнется. Сердце его будет работать, как часовой механизм, ведь я обучился многим тайным искусствам, общаясь с карликами Нижнего Мира… Человек, которого ты лишишь сердца, получит новое — искусно сделанное серебряное сердце, и оно будет биться так же хорошо, как и настоящее.
— А скажи мне теперь, — попросил Зайрек, — сколько детей родилось в Симмураде? Хирург скрестил руки на груди.
— Я изучил и это явление и обнаружил, что процесс продолжения рода имеет стихийный характер и происходит, прежде всего, из страха перед смертью. Воин в ночь перед битвой может оплодотворить нескольких женщин. Очень много детей рождается обычно во время голода. А здесь, в Симмураде, избавленные от страха перед смертью, мы более сдержанны, а может быть, даже бесплодны. Это не так уж плохо, ибо у нас остается больше времени на другие дела.
— И на какие же? — спросил Зайрек. На этот раз ему ответил Симму:
— У меня есть скромный замысел: покорить мир, выбирая в нем самых достойных и даруя им бессмертие.
— Этот замысел может заинтересовать лишь твоего хозяина, Азрарна, — сказал Зайрек. — Ввергнуть весь мир в войну. Но после того как ты покоришь всех, что тогда? Неподвижный мир, наполненный заводными игрушками — бессмертными? Я не думаю, что такой мир понравится черному шакалу из Драхим Ванашты.
Симму вспыхнул, но его румянец напомнил румянец на щеках восковой куклы. Он шагнул к Зайреку и замахнулся на чародея, но тот перехватил руку Симму, и, прикоснувшись друг к другу, оба замерли.
— Я неуязвим. Не пытайся ударить меня, ты лишь причинишь боль самому себе.
Симму, казалось, растерялся. Он впился глазами в лицо Зайрека, пытаясь найти объяснение странному чувству, заполнившему его. Но память его оказалась погребена под плитою колдовства и прожитых лет. И все же прикосновение пальцев Зайрека к его запястью показалось Симму смертельным ударом.
— Кто ты? — спросил он.
— Ты знаешь мое имя.
— Мы уже где-то встречались… Я только не помню где…
Зайрек отпустил руку Симму. Усмехнувшись про себя, он вспомнил беззвучное общение, свойственное когда-то Шеллу. Чары Симму, столь сильно действующие на придворных и притягивавшие их, оказались бессильны против Зайрека, находящегося в плену куда более сильных, нечеловеческих чар.
Придворные беспокойно зашевелились. Светловолосая спутница Симму, широко раскрыв глаза, казалось, изменившие цвет, удивленно смотрела то на своего мужа, то на Зайрека.
— Ладно, — произнес, наконец, Симму. — Ты не понимаешь нас, Зайрек… Пойдем, я покажу тебе сокровища города. Я подробнее объясню тебе мои замыслы, чтобы ты мог правильно понять, к чему мы стремимся.
Симму провел Зайрека по дворцу. Словно намеренно противопоставляя себя тому, каким он был прежде, Симму подробно обсуждал с Зайреком то, что тот сказал. Время от времени, замедляя шаг на повороте лестницы или останавливаясь, чтобы указать на какой-нибудь узор из металла или камня, на необычно упавший солнечный свет или тень, Симму на секунду преображался, становясь прежним Шеллом. В эти мгновения сердце Зайрека сжималось, но внешне он сохранял невозмутимость. Симму же, наоборот, становился все более взволнованным и растерянным. Он отпустил придворных, Йолсиппу и удивленную девицу, которая, как оказалось, была его женой. Дрожащими руками повелитель бессмертных открывал многочисленные двери Симмурада, напоминая зверя, попавшего в западню.
Наконец они вошли в большую комнату с высоким потолком. Всю комнату занимала мраморная плита, служившая полем громадной военной игры, в которую играл сам король. Огромная плита представляла собой карту мира; моря были сделаны из синего стекла, земля — вырезана из полированной древесины разных пород, над землей возвышались горы, вершины которых скрывались под хрустальным льдом. Кое-где виднелись великолепные, хоть и миниатюрные, города, а стеклянные моря бороздили корабли размером с жука. Кроме всего прочего, там были целые армии — крохотные фигурки, сделанные из слоновой кости и искусно раскрашенные; мечами им служили тончайшие стальные иглы. Воинственная игрушка — но всего лишь игрушка.
— Я многому научился в этой комнате, — сказал Симму. — В моей библиотеке собраны разнообразные книги, я читаю о различных войнах и в этой комнате воспроизвожу знаменитые сражения. Когда я создам армию Симмурада, ничто на земле не сможет противостоять ей, так она будет превосходно обучена и оснащена.
Но когда он сказал это, лицо его окаменело.
Симму оперся о плиту, смахнув на пол армии из слоновой кости.
— Но есть камень преткновения, который мне нужно обойти, Зайрек. Раз я — герой, у меня нет выбора, и я обязан выиграть эту войну. Но в ней не должно быть убитых, ибо я ни за что не сделаю Смерти такого подарка. Возможно ли такое?
