Мартин снова вспомнил, что Занозе, наверное, нужно оружие. Что ж, выдать упырю ствол, и не арбалет, а пистолет – это он мог. На Тарвуде от огнестрела пользы не будет, но на Земле может пригодиться.

С порталом на Землю было сложнее.

– Я дам тебе не генератор, а активатор. Портал, настроенный только на Монцу, – сказал он, когда Заноза вышел из крошечного, немногим больше того самого сейфа, сортира. – В нем нет возможности задать другие координаты, только Монца и холл «СиД». Иначе ты точно сбежишь. А Эрте хоть ничего насчет тебя и не объяснил, но наверняка не хочет, чтобы ты снова исчез.

– Снова? – Заноза приподнял бровь.

Для парня, который не видит себя в зеркале, он как-то слишком хорошо умылся. Ни следа подводки, ни намека, что глаза были накрашены. Оказалось, что ресницы у него такие же белые как брови. Ярко-белые. Мартин думал, их не видно будет, как у альбиносов. Ошибся. Бледная кожа, синие глаза, белые волосы – при одном взгляде на упыря теперь вспоминалась зима, ясный день и мороз такой, что кровь останавливается. Если с черными кругами вокруг глаз Заноза выглядел как человек, хоть и очень забавный, то со смытой краской стал похож… непонятно на кого. Эти скулы и челюсть, и разрез глаз – фиг знает, чья тут намешана кровь, ничья, наверное, люди очень разные, просто выглядит странно.

– А ты как красишься без зеркала? – спросил Мартин, чтобы не отвечать на вопрос. Он сам не знал, откуда взялось это «снова». Оговорка могла быть как случайной, так и осмысленной, но осмысленность – результат зачаточного дара предвидения – бесила самого Мартина куда больше, чем случайности. Потому что или уж нормальный талант, или никакого, а невнятная дрянь, подсовывающая сны, оговорки, путаницу в мыслях и, главное, ни на цур11 не предсказывающая будущее по-настоящему, это не талант, а издевательство.

– Ни ты, ни Лэа у меня не спросили, зачем я крашусь. Это хорошо, – Заноза тоже, кажется, не дурак был уходить от ответов. – У меня восемьдесят лет практики. Любой бы научился. Ты же вилкой мимо рта не промахиваешься.

Свой резон в этом был. Правда, теперь Мартину стало интересно, зачем Заноза красится. Но раз уж сразу не спросил – и, как выяснилось, хорошо сделал – то что теперь-то?

– Что тебе еще понадобится? – спросил он. – Кибердек? Оружие? Выход в глобальную сеть той Земли я могу наладить и отсюда.

Он получил еще один изумленный взгляд. Не такой, как когда спрашивал про причастие и кровь бога, а почти такой же, как когда сказал, что демон. Удивление, любопытство, интерес – и ни тени недоверия. В ответ на такой взгляд хочется вспомнить о себе еще что-нибудь особенное. В хорошем смысле. У демонов вообще-то с этим не очень. Хороших смыслов меньше, чем плохих.

– А как? – спросил Заноза. – Как это делается?

Мда. Всего одна проблема, но существенная: когда на тебя так смотрят, надо соответствовать, а соответствовать не всегда получается.

– Я не знаю, – признался Мартин. – Я просто могу настроить доступ. Как если бы все было на одной планете. Это как-то связано с тем, что я демон. Я не могу тебе рассказать, как информация идет через Хаос, как работают ретрансляторы… или что там должно работать? Не знаю, все равно ничего этого нет. Мне нужен только кибердек, который понимал бы принятые в выбранном мире операционные системы. Я тебе карианский принесу, они универсальные. Такой же как у меня, – объяснил он в ответ на вопросительный взгляд, – ты быстро разберешься.

Потом Лэа утащила их из кабинета в салон – там были кресла и диван, вот на диване она и устроилась, пытаясь читать книжку и на глазах засыпая. Мартин читал упырю краткий курс карианской кибердек-грамоты, а время шло к утру, и Лэа уже полагалось бы спать, но ей непременно хотелось проводить Занозу до таверны.

– Все-таки он наш первый вампир, – обезоруживающе объяснила она Мартину, – это же такая ответственность! Надо прийти и всех запугать, чтобы его там не обидели и колом во сне не проткнули.

– Я днем не сплю, – отозвался Заноза. – Мартин, на сегодня можно сворачиваться, или тебе придется жену домой на руках нести.

– Да я бы ее везде на руках носил, но она же не дается.

– Чего это? – сонно возмутилась Лэа и тут же широко открыла глаза, уставилась на Занозу: – Как днем не спишь? Ты же вампир!

– А ты человек.

– И что?

– А ночью не спишь. Вот и я днем хочу спать, но не сплю. Так что колом меня тыкать – плохая идея.

– А почему не спишь-то, если хочешь? – заинтересовался Мартин.

– Не люблю, – Заноза дернул плечом. – Все, идем, пока Лэа обратно не уснула. Кого там запугивать надо? И почему, кстати, Лэа с этим лучше, чем ты или я может справиться?

– Потому что ты мирный, – Лэа слезла с дивана и побрела в холл, выглядела она так, будто и вправду в любой момент может «уснуть обратно», – даже не захотел бить музейную тетку бейсбольной битой. А Мартина никто не боится. К тому же Мигель вас выше вот настолько, – она подняла руки вверх и привстала на цыпочки, – и шире вот настолько, – Лэа уперлась ладонями в боковые откосы входной двери. – Чем вы его напугаете?

Мартин тщательно обдумал аргументы любезной супруги, пока пропускал ее с Занозой на улицу и запирал дверь. Насчет габаритов Лэа не слишком преувеличила, но, по правде сказать, человека добрее, чем Мигель, на Тарвуде не было.

– Не припомню, чтобы он прикончил кого-нибудь из постояльцев.

– Хочешь, чтобы Заноза стал первым?

На такие доводы он никогда не знал, что ответить. Так что покачал головой:

– Нет, не хочу. Но ты не пугай Мигеля слишком сильно, а то он нас не пустит в таверну, и придется нам Занозу дома в подвале поселить.

– Нет уж, – заявила Лэа неожиданно серьезно, – в дом я вампира не пущу, это тебе не демон. А в «СиД» запросто, – она взглянула на Занозу из-под светлой челки, – если в таверне проблемы будут, можешь жить в агентстве, сколько захочешь. Главное, клиентов не ешь, их у нас немного, к тому же бывают ядовитые.

Таверна занимала двухэтажное здание на краю рынка. Северная стена смотрела на рынок, южная – на Южный Ларенхейд, а восточная выходила на Рейлинплац, площадь перед воротами замка, ту самую, с фонтаном. И если это было не лучшее в городе место для ресторана, казино и публичного дома, то Заноза затруднился бы сказать, какое же тогда лучшее. Даже ратуша была расположена менее выгодно. Ратуша смотрела на замок, войти в нее можно было и с площади, и с одной из улиц Северного Ларенхейда, но от рынка она находилась довольно далеко. А таверна, вот она, пожалуйста, три двери для клиентов любого социального класса.

Зал не пустовал даже сейчас, в пятом часу утра. Большущий зал – на весь первый этаж – заполненный не мешающими друг другу запахами кофе и табачного дыма, пряных трав, корицы, дерева и горячего хлеба. Потолок поддерживался несколькими беспорядочно расставленными колоннами и балками такого размера, как будто предназначались они для строительства замка, а пошли, почему-то, в таверну. Часть столиков пряталась в густой тени, и даже Заноза не сразу разглядел, есть ли за ними кто-нибудь. Но он и не присматривался. Потому что увидел дракона.

Дракон смотрел на зал, а может сквозь зал и сквозь стены, куда-нибудь в прошлое или будущее. Попробуй-ка, определи направление взгляда, когда между глазами примерно полтора метра, а перед глазами – пасть, в которую некрупный упырь поместится целиком, и еще останется место. Довольно много места. Ничего, кроме глаз и пасти, к счастью, не было: драконья башка висела на стене над таким же гигантским камином, а остальной дракон, наверное, давно пошел на сэндвичи и бифштекс.

Заноза сказал себе, что из папье-маше и гипса не делают сэндвичей даже на Тарвуде. Но, во-первых, он не был в этом уверен, а, во-вторых… он сомневался, что голова не настоящая. Дело в том, что за стойкой бара, над батареей бутылок, по большей части лишенных этикеток, оплетенных соломой, и оставляющих лишь догадываться о своем содержимом, так вот, над этой батареей вдоль всей стены – от двери на кухню, до входной двери – тоже висели головы. Точнее, черепа. Нет, не драконьи. И не человеческие. Но и не животных. Это были черепа гуманоидов, и они до того походили на поделки обчитавшихся фэнтези краниологов, что просто не могли не быть настоящими. Со всеми своими клыками, рогами, нечетным количеством глазниц…