— Мне бы пришлось взвесить доказательства, — ответил он. — Учесть все обстоятельства. Измерить глубину твоего раскаяния. Вычислить будущие угрозы. — Фыркнув, Колин добавил: — И многое зависит от того, как со мной обращаются, пока я нахожусь в твоих руках.

Хелену, похоже, рассердил его ответ. Колин подозревал, что ей не слишком хочется проявлять доброту к норманну: Но сейчас от этого зависела ее собственная судьба.

— Я не обращалась с тобой плохо, — сказала она в свою защиту. — Я не ранила тебя. Я дала тебя тюфяк, тогда как сама спала на полу. Я выводила тебя в лес пописать. И я готовлю тебе завтрак.

— Сжигаешь, — поправил Колин, когда от мяса потянулся серый дым.

— Что?

— Сжигаешь мой завтрак.

Кролик ярко вспыхнул.

Хелена обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как сухая ветка переломилась пополам и тушка плюхнулась на угли, вспыхнув, как греческий огонь.

— Вот черт!

Прежде чем Колин успел выкрикнуть предостережение, Хелена сунула руки в огонь и вытащила мясо. В спешке, выпустив его из рук, чтобы не обжечься, она уронила тушку на пол, после чего погасила пламя одним из одеял.

Тушка обгорела до неузнаваемости.

И все же, когда она остыла, Хелена подняла ее и оторвала ножку, предложив ему откусить.

Колин не был уверен, что должен быть благодарным. В конце концов, эта пища была едва ли приемлема. Но он же джентльмен. Вежливость не позволяла ему сказать ей, когда он оторвал кусочек зубами, что горелый верх горький, а внутренность жилистая и почти сырая.

— М-м.

Но Колин боялся, что его лицо выдало правду, поскольку он, жуя и давясь жестким куском, не смог сдержать дрожь отвращения.

Хелена пренебрежительно фыркнула и оторвала ножку для себя, и, хотя она пыталась сделать вид, что все очень вкусно, она тоже давилась мясом.

— Полагаю, ты приготовил бы лучше.

Голос Хелены сочился сарказмом.

Колин улыбнулся про себя. Из всех абсурдных характеристик, которыми Хелена наделила его, она упустила эту одну, которая, на удивление, оказалась правдой.

— А ты не знала? Норманны лучшие повара в мире.

Хелена смотрела на него с таким скептицизмом, что Колин громко расхохотался.

— Да ладно тебе. Ты считаешь, что я — как ты говорила — обрызгиваю духами мою собаку и сплю на шелковых простынях, и, тем не менее, не думаешь, что я умею готовить?

— Это, кажется, нормандская черта, — ворчливо признала Хелена.

— Я заключу с тобой взаимовыгодную сделку. Раз уж ты такая ловкая в охоте, ты приносишь мне дичь, а я должным образом приготовлю ее для нас.

Хелена взглянула на обугленного кролика в своей руке, обдумывая его предложение.

— Это не уловка?

— Я так же зверски голоден, как и ты.

В следующую секунду она бросила горелое мясо в огонь и стряхнула следы угля с рук.

— Очень хорошо. — Хелена резко повернулась, чтобы выйти, остановилась и обернулась, чтобы предупреждающе погрозить Колину пальцем. — Но знай. Я не глухая. Если кто-то придет, я узнаю об этом. У тебя не будет времени поплакаться кому-то о том, как плохо я с тобой обращаюсь.

— Плакаться? Я не плачусь.

Хелена недоверчиво вскинула бровь, отвернулась и пошла к выходу.

— О, — окликнул он ее, — мне понадобится немного дикого лука для блюда.

Она замерла на месте.

— И розмарин, если ты сможешь найти его.

Хелена окаменела.

— А золотых ниток тебе не надо, пока меня нет?

Колин проигнорировал ее выпад.

— И если ты наткнешься на кустик огуречной травы или мяты…

Она бросила через плечо:

— Тебе же лучше, чтоб оно того стоило.

Колин ухмыльнулся. Хелена будет поражена тем, что норманн может сделать при помощи каких-то нескольких травок. В конце концов, колеся по самым диким уголкам Англии и Франции, воюя и довольствуясь малым, любой научится творческому подходу.

Когда Хелена захлопнула за собой дверь, Колин в первый раз с момента прибытия сюда понадеялся, что спасение будет не слишком скорым.

Хелена отсутствовала около часа, и в это время Колин развлекал себя: сначала рассматривал все внутренности коттеджа до тех пор, пока не запомнил каждый сучок и трещинку, потом мурлыкал себе под нос баллады, которые оруженосец Пейгана, Бонифас, частенько пел за ужином, когда вдруг странное ощущение, охватившее его, заставило умолкнуть на полуслове. Молча изучая комнату, Колин не заметил никаких перемен, и все же по спине его бежали странные мурашки — он чувствовал, что что-то не так. Как бы ни странно это казалось, но он был почти уверен, что дырка от сучка передвинулась или паук вдруг исчез из своей паутины. В какое-то мгновение он даже подумал, не водятся ли здесь приведения.

Когда воздух вокруг Колина уже, казалось, искрился от напряжения, ему показалось, что он увидел, как что-то промелькнуло мимо щели в ставнях. Но когда он наклонил голову набок, чтобы посмотреть, все исчезло.

Колина охватил внезапный страх: может быть, это волк, рыщущий в поисках входа, а может быть, Хелена в опасности. Он попытался избавиться от веревок, мысленно проклиная девчонку, которая оставила его таким беспомощным.

Но изучая узкую полоску света в ожидании, что кто-то, кто был снаружи, снова пройдет мимо, он так и не заметил фигуру, таинственным образом материализовавшуюся внутри коттеджа. Когда Колин, наконец, посмотрел в сторону очага, он потрясенно втянул воздух и неуклюже попятился, наткнувшись на тюфяк.

— Иисусе!

Как этот человек попал в коттедж, Колин не знал. Он появился словно по волшебству. И теперь Колин понял, почему вор получил свое прозвище.

Шед.

Он был худощавого телосложения и с головы до ног одет в черное. Черные штаны. На руках черные кожаные перчатки. Даже голова замотана черным — оставлены только узкие прорези для носа и глаз. Он не держал в руках оружия, но вполне возможно, что оно спрятано где-то в складках его плаща.

Может быть, Колин и был поражен, но не испугался незваного гостя. Их всех ужасающих историй, которые Хелена рассказывала о пресловутом преступнике, ни в одной из них не упоминались смертельные ранения. И хотя Шед проскользнул в коттедж со сверхъестественной ловкостью, он явно был человеком.

Когда сердце Колина успокоилось, он спросил:

— Чего ты хочешь?

Шед не ответил ему, разглядывая интерьер хижины, почти так же, как это делал Колин весь прошедший час. Так что Колин воспользовался этим временем, чтобы тоже изучить своего противника.

Этот человек двигался по полу без единого звука. Его сапоги, должно быть, были сделаны из очень тонкой кожи, потому что его шаги были такими же плавными, как у кошки. Как хорошо тренированный воин, он держал руки слегка вверх и в стороны от тела, готовый в мгновение ока схватить или броситься в сторону.

Шед вернулся к догорающему огню и положил рядом с очагом черную сумку. Он нагнулся рядом с трехногим табуретом, разглядывая горелое мясо, потом поднял что-то с пола — длинный светлый волос Хелены. Поворачиваясь и поднимаясь одним грациозным движением, Шед растянул волос в руках и вопросительно показал его Колину.

Чтобы защитить Хелену, Колин ответил:

— Она ушла. Она не вернется до ночи.

Удовлетворенный Шед выпустил волос из пальцев.

После этого он, не тратя больше ни минуты, приблизился к Колину, чтобы найти кошелек с монетами, который тот носил на боку, серебро, выигранное им у лорда Геллира.

Но Шед, очевидно, не учел того факта, что одна нога Колина свободна. Как только вор начал отвязывать кожаный мешочек, Колин выставил ногу, чтобы поймать его в ловушку.

То, что произошло потом, Колин помнил как в тумане. Каким-то образом Шед перескочил через его ногу и схватил его за лодыжку, резко вывернул ногу Колина и мгновенно перевернул его на живот. Когда он поставил ногу ему на спину, Колин взвизгнул, колено его согнутой ноги грозило вот-вот сломаться.

Потом, к его удивлению, пока он чертыхался от боли, Шед наклонился ближе и укоризненно погрозил пальцем у него перед носом.