— А его жена жива? И где сейчас его дочь?

— Жена умерла много лет назад — еще до того, как все случилось. Дочка куда-то уехала — как говорилось, рожать ребенка. Но ее беременность была фикцией, просто способом поймать Эдварда в свои сети. Наверное, по этой причине он так торопился уехать. Коринтея говорила об этом с Джоэлом, вот откуда то немногое, что мне известно. Конечно, потом правда вышла наружу, но Эдвард уже покинул дом и больше не вернулся. Это все, что я знаю.

Мы пошли к машине, и я увидела, что на травяном пятачке сидит Кирк, а рядом с ним Элис на корточках. Они оба наблюдали за огромным вороном, что важничал поблизости.

От одного вида девочки во мне поднялась и грозила вылиться через край волна давно сдерживаемой любви. Мне так хотелось прикоснуться к ней и объявить, что она моя дочь, ведь теперь я точно это знала. И еще я знала, что Лита и Кирк правы — я должна подождать. Сначала нам с Элис надо подружиться. И, наверное, какое-то начало дружбы я уже заложила.

Однако Лита, наблюдавшая не только за ребенком, но и за шофером, остановила меня на пути к машине.

— Не позволяйте Элис слишком сближаться с ним.

У меня не было никаких рычагов влияния на Элис, а Кирк до сих пор оставался большим знаком вопроса, хоть он в какой-то степени и встал на мою сторону.

Ворон, однако, напомнил мне о пере, что лежало у меня в сумочке, и когда мы сели в машину — на этот раз Элис уселась на переднем сидении — я вынула его и показала Лите.

— Почему вы мне его дали?

— Я точно не знаю. Я не всегда понимаю, что и зачем меня побуждают делать. Это просто кажется мне правильным. — Она взяла у меня перо и положила себе на лоб. — Здесь находится рудимент третьего глаза, Дженни. И порой он видит больше, чем наши органы зрения. Но сейчас я ничего не чувствую. Может, это что-то вроде талисмана — что угодно.

Я забрала у нее перо и подумала, что никогда не пойму Литу по-настоящему. Мир Коринтеи Ариес был приземленным и убийственно реальным. Но фланирующее существование Литы я не понимала совсем и, видимо, никогда не пойму.

Она ласково похлопала меня по руке.

— Способ найдется. Всегда что-то да находится — сами увидите. Но в первый момент он может показаться грубым или даже опасным.

Опасности на физическом уровне меня не страшили, я боялась только психических и эмоциональных.

Мы ехали по шоссе в сторону аэропорта, и Кирк вел машину со своим обычным мастерством. Его темные волосы, торчащие из-под кепи, притягивали взгляд, мне хотелось прикоснуться к ним, ощутить их упругость. Я тут же запретила себе такую нежелательную реакцию. Надо было сосредоточиться на том, что ожидало нас в садах Бутчартов.

По пути Лита немного рассказала мне о супругах, создавших эти прекрасные сады — о Роберте Пирне Бутчарте и его жене Дженни Фостер. Их видение — огромная работа рук и воображения — превратило карьер, где мистер Бутчарт собирал материал для своих цементных работ, в поистине великолепный сад. Они убрали камни и щебень и привезли сюда несколько тонн земли. Дженни Бутчарт почти ничего не знала о садах, но она была истинным творцом. Она начала с отдельных садов по соседству от своего дома, который они с мужем выстроили около Тод-Инлета. Затем она направила свой расцветающий талант на создание утопленного сада в большом карьере.

Лита с воодушевлением рассказывала, и я старалась внимательно ее слушать.

— И более того, миссис Бутчарт удалось справиться со всем этим с удивительной быстротой. Через несколько лет в саду уже были цветники, саженцы и вьющиеся дорожки, и все это окружали отвесные стены каменоломни. В глубокой части карьера сделали озеро, а позже еще и фонтан. Но Дженни очень не нравились голые каменные стены, и она кое-что для них придумала. Она спустилась вниз в специальной люльке и на весу рассадила по стенам плющ. Сейчас даже трудно понять, что стены на самом деле каменные.

Элис на переднем сидении заоглядывалась.

— А мы можем погулять по этим садам, миссис Радбурн?

— Конечно. Внутрь не пускают только машины. И там столько дорожек, что мы их все за сегодня точно не исходим. Сейчас удачное время: летний туристский сезон закончен, а осенний еще не начался. И зимой здесь тоже очень красиво.

Мы свернули на длинную аллею, вдоль которой росли вишни; весной они, наверняка, великолепно цвели. Мы доехали до парковки, и Кирк остановил машину на свободном месте. Впереди высилось старое коричневое здание неровной формы, вероятно, это и был дом Бутчартов.

— Они назвали его Бенвенуто, — сказала Лита, — что, естественно, означает "Добро пожаловать" [26] .

С парковки нам открывался вид на цветники, по-осеннему желтые и оранжевые. Особняком притулились розы — красные и розовые, и до сих пор в цвету. Утопленный сад мы не видели, он находился позади дома.

Мы вышли из машины, и Лита обратилась к Кирку.

— Вы пока свободны, можете делать, что хотите. Мы, наверное, еще прервемся на ланч и поедем домой только через несколько часов.

Элис положила лягушонка на переднее сидение "мерседеса".

— Разве Кирк с нами не пойдет? — поинтересовалась она.

Тот быстро ответил:

— Я взял с собой ланч, и у меня есть интересная книга, так что я останусь здесь. Но, миссис Радбурн, вы видели, что за машина там припаркована?

Мы обернулись и увидели, что напротив нашей машины стоит одинокий BMW. Пустой.

— Но это же моя машина! — воскликнула Лита. — Как это может быть?

— Вы сказали мне отдать ваш ключ Диллоу, мадам, чтобы он убрал машину с выезда, — напомнил ей Кирк.

— Но кто мог ее сюда пригнать?

Кирк свел плечи, с любопытством поглядывая на Литу. Не похоже, чтобы в данный момент ее посетило какое-то откровение.

— Что ж… давайте двигаться вперед. Думаю, в конце концов, мы все выясним.

Если Элис и была разочарована, что Кирк не может к нам присоединиться, то быстро об этом забыла. Она открыла для себя кабана Бутчартов. Лита, взявшая на себя роль гида, объяснила, что внук Дженни и Роберта, Ян Росс, и его жена Энн-Ли поставили сюда этого зверя, посвятив его всем детям и животным, когда-либо посещавщим эти сады. "Taккa" был скопирован с другой фигуры, принадлежавшей соломенному рынку [27] итальянской Флоренции — большой бронзовый хряк с поднятыми ушами, передние ноги упираются в землю, поддерживая его в сидящем положении, а с пятачка капает в небольшую лужицу вода. Этот пятачок был до блеска отполирован ладонями многих тысяч посетителей, гладивших его по носу на удачу. Без сомнения, он был объектом всеобщей любви, и Элис тоже побежала погладить его по блестящему носу. Меня тронуло, с какой радостью она узнавала для себя что-то новое. Ведь Корвины почти не поощряли ее любознательность.

Лита заплатила за вход и принесла нам карты садов. На них, среди прочего, значилось несколько итальянских садов, один японский, пруд с водяными лилиями и розарий. Прежде чем приступить к осмотру, мы прошли к белому сетчатому забору и заглянули в круглое оконце калитки — там находился личный сад миссис Бутчарт и пруд, окруженный розами.

По вьющейся дорожке мы обогнули дом Бутчартов, за ним тянулись высокие земляные валы в половину человеческого роста, на которых росли деревья; их удерживал от сползания невысокий каменный заборчик. Почти все растения здесь были темными и вечнозелеными, хотя глаз иногда выхватывал позади них яркие осенние краски. На одном из валов из земли торчали шишковатые древесные корни, переплетенные и спутанные. Элис тут же взобралась туда и окрестила их "ведьмиными деревьями".

Я осознала, что слежу за каждым ее движением, прислушиваюсь к каждому слову. Это была моя Дебби — я больше в этом не сомневалась. Но все равно старалась сдержать волну любви, которая грозила вылиться через край и добраться до моей девочки. Что, если она никогда ко мне не вернется? Как я смогу еще раз ее потерять?