— И кто это мог быть?

— Хотел бы я знать, — произнёс он глухим низким голосом, в котором отчётливо слышались зловещие нотки. Даже сквозь загар было видно, как краска заливает его лицо до самой шеи. — В любом случае, нашёлся доброжелатель, позаботившийся о том, чтобы она услышала о моем прошлом сразу по приезде в Нью-Йорк.

— Вы объяснили ей, почему прежде молчали?

— Скажем так, пытался. Но она спустила на меня всех собак. Бросила мне в лицо обручальное кольцо с бриллиантом в два с половиной карата! Что бы я ни говорил, она лишь твердила в ответ, что я ей лгал. Что само по себе враньё! Я никогда ей не лгал о моих женитьбах, просто промолчал. — Он задумчиво крутил бокал в руке. — Мэри Энн, — пробормотал он, — была не самой понимающей женщиной в мире. И не самой великодушной.

— С тех пор как она вернула вам кольцо, вы её больше не видели?

— Считайте, что не видел.

— Как это понимать?

— Я звонил ей раз пять, но она бросала трубку. Но я чувствовал, что должен сделать последнюю попытку. Однажды рано утром приехал в Нью-Йорк и припарковался напротив её дома. Прождал там часа два, пока она появилась. Но стоило ей меня заметить, она запрыгнула в такси и рванула прочь. — Он опять глотнул виски. — Спрашивается, разве взрослые женщины ведут себя подобным образом?

Я не стала возражать. Очевидно, Хайеру невдомёк, что молодая наивная девушка ожидает от мужчины, вознамерившегося на ней жениться, честной игры.

— Приехав в Штаты, она даже не пожелала перебраться ко мне! — кипятился Хайер. — Заявила, что поживёт в Нью-Йорке с сестрой, пока мы не поженимся. Молола какую-то чушь, что не хочет давать повод для сплетён. Это в наше-то время! Она была такой маленькой ханжой, что даже не могла заниматься любовью при свете! С ума сойти! Честно говоря, сейчас я просто ума не приложу, что находил в этой незрелой девчонке.

— Когда вы приезжали в Нью-Йорк, чтобы поговорить с ней?

— В конце августа.

— Наверное, вы расстроились, когда у вас ничего не получилось.

— Не отрицаю, я с ума по ней сходил, и мне было нелегко, пока я не осознал, насколько она инфантильна. А когда до меня дошло… словом, от одиночества я с тех пор не страдаю. Поверьте, на свете полно женщин куда более взрослых и, добавлю, более щедрых. — Если бы я сразу и не догадалась, что именно имеет в виду Хайер, то его сладенькая улыбочка развеяла бы последние сомнения.

Надо быть полной размазнёй, которой ни годы, ни опыт не впрок, чтобы взять да посочувствовать этому похотливому козлу! Но профессионал должен уметь держать себя в руках и ни в коем случае не выдать своего отвращения к свидетелю:

— Когда вы узнали, что Мэри Энн снова помолвлена?

Наступила пауза. Хайер ошарашенно взирал на меня, а потом переспросил ровным тоном:

— Она опять обручилась? (Почудилось мне или же его загар и впрямь слегка поблек?) Недолго девчушка переживала, а? И кто же счастливчик? — насмешливо осведомился он, одновременно подзывая официанта с требованием опять наполнить бокал.

— Он занимается подбором актёров для рекламного агентства в Нью-Йорке.

— Когда они обручились?

— За несколько недель до покушения. Вы не знали об этом?

— Стал бы я спрашивать, если б знал!

— Пожалуйста, исключительно для расширения моего кругозора, скажите, где вы были в ночь убийства?

— Я не обязан, вам докладывать, вы не полицейский. — Однако заявление Хайера прозвучало не слишком весомо. Очевидно, новость (если, конечно, он и вправду первый раз слышал о помолвке) немного сбила с него спесь.

— Верно, — согласилась я. — Но очень скоро полиция обратится к вам с тем же вопросом. И если меня удовлетворит ваш ответ…

— Опять вы завели эту песню… — огрызнулся он, принимаясь за пятую — или шестую? — порцию виски, незаметно поданную вышколенным официантом. Поразительно, но алкоголь, поглощаемый в изрядных дозах, казалось, не производил на моего собеседника никакого действия. Даже язык нисколько не заплетался. — Между прочим, когда это случилось?

— В понедельник, десятого февраля. Наморщив лоб и прижав ладонь к виску, он пристально разглядывал бокал, который держал в другой руке. Словно вглядывался в магический хрустальный шар, надеясь, что тот подскажет ответ.

У меня язык чесался ляпнуть: “Да ладно дурака валять, вы знали, что я спрошу вас об этом, и отлично помните, где были в тот день”. Но я сдержалась.

— Вспомнил, — наконец произнёс Хайер с довольным выражением на лице. — Выходные накануне я провёл в Вермонте и вернулся в понедельник только в одиннадцать утра. Пришлось задержаться на работе, разбираясь с накопившимися делами. До начала восьмого.

— Вы были один на работе?

— Да. Все ушли по крайней мере на полчаса раньше.

— Вам звонили? Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?

— Нет, во всяком случае, не помню. — И добавил нетерпеливо: — Разве это важно? Неужто меня можно подозревать? С чего бы я вдруг стал убивать Мэри Энн, когда уже столько времени прошло? — Хайер даже изменил своим привычкам, посмотрев мне в глаза. — Подумайте головой. Какой у меня мотив?

— Вы могли узнать, что она помолвлена с другим, — спокойно ответила я.

— Я понятия не имел, что Мэри Энн с кем-то встречается, пока вы мне не сказали, — разозлился Хайер. — Кроме того, если вы полагаете, что всё это время я таил на неё обиду, значит, вы вообще меня не слушали.

Ссориться нам было рановато, поскольку я ещё не покончила с вопросами.

— Видите ли, — произнесла я примирительным тоном, — всем, кто был знаком с близнецами, я задаю одни и те же вопросы. Между нами говоря, я даже не думаю, что убийца охотился за Мэри Энн. По-моему, она просто оказалась на его пути, когда он явился с визитом к Мередит. Но в мои записи я должна вносить всё…

— Ладно, проехали. Только давайте побыстрее, а? Всё-таки у меня сегодня свидание. — Он глянул на часы. — Без десяти восемь! Боже! В восемь я должен быть на другом конце города!

— Так позвоните даме и скажите, что немного опоздаете.

— Это лишнее. Подождёт.

“Не заводись, Дезире”, — одёрнула я себя и любезным тоном сообщила:

— Мы почти закончили. Вы как раз собирались поведать, куда отправились после работы.

— Разве? — Неприятно улыбнувшись, он ответил: — Хорошо. Из офиса я двинул перекусить то ли в “Короля бургеров”, то ли в «Мак-Доналдс», точно не помню. Короче, в одно из этих заведений нездоровой пищи. И не спрашивайте, запомнил ли меня там кто-нибудь.

Я вняла совету, а потому поинтересовалась:

— И куда вы направились потом?

— В бар, называется “Крик красного орла”. Гамбургеры вызывают жажду.

— В котором часу?

— Наверное, около восьми, точнее, пардон, не скажу. И оставался там до половины первого, пока заведение не закрыли. Да спросите у Карла, тамошнего бармена! Не удивлюсь, если он меня запомнил, у парня феноменальная память. А теперь прошу меня извинить…” — С этими словами Хайер поднялся и сделал знак рукой. — Дама желает получить счёт, — объявил он подбежавшему официанту. Затем наклонился и с хитрой усмешкой прошептал мне в ухо: — Я ведь предупреждал, не надо было настаивать на встрече.

Глядя ему вслед, я с радостью обнаружила, что ошиблась: выпивка таки на него подействовала. Хайера слегка заносило в сторону.

Я осталась страшно довольна собой: сегодня вечером Роджеру Хайеру вряд ли достанет сил на часок-другой вырубить телефон.

Глава 16

В субботу я проспала до десяти. Даже не выпив кофе, набрала номер Питера и проинформировала его автоответчик: “Мы не общались несколько дней, и я беспокоюсь, как там, в больнице. Расследование движется, но пока ничего определённого, — торопливо добавила я. — В любом случае, позвони, когда сможешь.”

И только затем включила кофеварку и приготовила завтрак. Насытившись, перепечатала заметки, сделанные предыдущим вечером. Потом прочла все заметки, касавшиеся расследования, — их уже набралось на целую папку — и огорчилась. Кое-какие факты я, конечно, собрала. Но ясности они не вносили.