Рики открыл раздел со статьями на «М». На том же месте значилось: 1 /4. Первая страница раздела со статьями на «Р» содержала 2/5.

Рики не сомневался — это ключи. Теперь надлежало отпереть ими замок. Рики напряженно думал. Перед ним была загадка личности, загадка не менее сложная, чем те, с которыми он сталкивался за годы занятий психоанализом.

Что мне в действительности известно? — спросил он себя.

В воображении его начали формироваться портреты людей, первой шла Вергилия. Доктор Льюис сказал, что она актриса. Родилась в нищете, младшая из трех детей. В ее подсознании должны таиться проблемы, связанные с самоидентификацией, вопросы о том, кто она на самом деле такая. Отсюда и выбор профессии.

Рики выпрямился. Давай, выскажи предположение квалифицированного специалиста: нарциссизм.

Он обратился к статье, посвященной этому диагнозу.

Сердце его забилось быстрее. Доктор Льюис пометил некоторые буквы в словах статьи желтым маркером. Рики схватил лист бумаги и выписал эти буквы. И рывком откинулся на спинку кресла, глядя на то, что у него получилось: «горббледигука». Бессмыслица. Он вспомнил про ключ «1/3» и снова обратился к статье. На этот раз он выписал буквы, отделенные от помеченных тремя другими. И снова без толку.

Теперь Рики решил взять буквы, отделенные от помеченных тремя словами. Но, еще не начав выписывать их, сказал себе: единица над тройкой. И обратился к буквам, расположенным тремя строками ниже.

Первые девять меток дали ему слово «агентство».

Он торопливо продолжил выписывать буквы и получил второе слово: «джонс».

Рики встал, подошел к столику у кровати, на котором лежал телефонный справочник Нью-Йорка. Открыв раздел, посвященный театральным агентствам, он обнаружил коротенькую рекламу: «Агентство Джонса — театральное и актерское агентство звезд завтрашнего дня». Следом шел телефон.

Одна есть. Теперь Мерлин, адвокат.

Он представил себе этого человека: тщательно причесан, в безупречно отглаженном костюме, ногти наманикюрены. Ребенок, которому хочется, чтобы во всем был порядок, ненавидящий грязь, в которой он рос. Над его диагнозом долго размышлять не пришлось: маниакальное стремление к порядку.

Рики быстро нашел нужную статью и увидел помеченные буквы. Используя предоставленный ключ, он получил слово, которое его удивило: «арнесон». Назвать это слово совсем уж бессмысленным было нельзя, однако и знакомого в нем не было ничего.

Следующим словом оказалось «против». Остальные буквы дали «фортье». Судебное дело. Любой клерк, имеющий доступ к компьютеру и спискам назначенных к слушанию дел, мигом отыщет его.

Вновь обратившись к энциклопедии, Рики задумался о человеке, который был центральной фигурой всего случившегося, о Румпельштильцхене. И заглянул в раздел «П»: «Психопатия». В статье имелся раздел, посвященный убийцам-маньякам.

И здесь присутствовала череда пометок. Рики быстро расшифровал их.

Увидев, что получилось, он смял лист бумаги и гневно швырнул его в мусорную корзину. Полученная им фраза выглядела так: «А про этого не скажу».

Поспать Рики удалось совсем мало, однако выброс адреналина взбодрил его. Он принял душ, побрился, облачился в пиджак и повязал галстук. Полдневный визит в городской суд и несколько льстивых слов позволили ему получить сведения о деле «Арнесон против Фортье». Это был гражданско-правовой конфликт, которым суду высшей категории предстояло заняться на следующее утро.

Секретарь суда дал ему имена всех участников дела. Никого из них Рики не знал, и тем не менее одно принадлежало человеку, которого он искал. Из здания суда Рики вышел со сложившимся в голове планом.

Для начала он поехал в такси на Таймс-сквер, зашел в один из множества магазинов, торгующих предметами для розыгрышей, и заказал полдюжины фальшивых визитных карточек. Затем снова остановил такси и отправился в Ист-Сайд, к офисному зданию из стекла и стали. Сидевший у входа охранник попросил его расписаться в книге посетителей, и Рики оставил в ней размашистое «Фредерик Лазарь, продюсер». Охранник выдал ему пластиковую нагрудную карточку, на которой был обозначен нужный Рики этаж.

В офисе «Агентства Джонса» его приветствовала миловидная секретарша.

— Чем могу вам помочь? — спросила она.

— Я уже звонил сюда, — соврал Рики, — разговаривал с кем-то насчет рекламного ролика, который мы снимаем. Нам нужны незнакомые публике лица.

Секретарша улыбнулась.

— Конечно, — сказала она и, нагнувшись, извлекла из-под стола большой кожаный альбом. — Здесь наши сегодняшние клиенты. Если вам кто-то понравится, я могу направить вас к агенту, который распоряжается их ангажементом.

Она указала Рики на кожаный диван в углу комнаты. Рики уселся, открыл альбом и начал его перелистывать.

Фотография Вергилии была седьмой по порядку. «Привет», — шепотом произнес Рики и, перевернув страницу, увидел на обороте ее настоящее имя, адрес, номер телефона и перечень постановок в некоммерческих театрах и рекламных роликов, в которых она принимала участие. Он выписал все это в блокнот. Затем проделал то же самое еще с двумя актрисами. После чего вернул альбом секретарше, глянув при этом на свои ручные часы.

— Послушайте, — сказал он, — у меня очень туго со временем. Вы не могли бы позвонить этим троим и договориться об их встречах со мной? Так, постойте-ка, вот с ней я мог бы встретиться завтра в полдень в ресторане «Винсент» на Восточной Восемьдесят второй. А следом и с двумя другими, скажем, в два и в четыре, там же. Был бы вам очень благодарен.

Секретарша растерянно посмотрела на него.

— Обычно о встречах договариваются агенты, — сказала она. — Мистер…

— Я понимаю, — сказал Рики. — Но я в городе только до завтра, а после назад, в Лос-Анджелес. Вы уж простите, что я на вас так насел.

— Я посмотрю, что смогу сделать… как вас все-таки зовут?

— Улисс, — ответил Рики. — Мистер Ричард Улисс. Со мной можно связаться вот по этому номеру.

Он извлек из кармана фальшивую визитную карточку, на которой значился номер последнего, еще не использованного им сотового телефона.

— Постарайтесь, чтобы все получилось, — сказал он. — Если возникнут проблемы, позвоните.

Он повернулся и вышел из офиса.

Перед тем как на следующее утро отправиться в суд, Рики подтвердил агенту Вергилии время и место встречи с нею и с двумя другими актрисами-моделями, с которыми он встречаться отнюдь не собирался.

Пистолет, увы, пришлось оставить в номере. Нельзя было рисковать тем, что его обнаружит, скорее всего, установленный при входе в суд металлоискатель. Рики приоделся — блейзер, галстук, белая сорочка, широкие брюки. Глядя на себя в зеркало, он вспомнил первую услышанную им лекцию по психиатрии. Читавший ее врач говорил о том, что, как бы хорошо вы ни разбирались в поведении людей, как бы ни были уверены в поставленном вами диагнозе, вы никогда не сможете с полной уверенностью предсказать реакцию того или иного человека.

Интересно, верны ли его теперешние предположения?

Если верны, его ожидает свобода. Если нет — смерть.

Мысли Рики обратились к людям, которые преследовали его. К порождениям его промаха. Воспитанным в ненависти ко всем, кто не пожелал им помочь.

— Тебя я теперь знаю, — вслух сказал Рики, вызвав в воображении портрет Вергилии. — А тебя узнаю вот-вот, — продолжил он, обращаясь к портрету Мерлина.

Только Румпельштильцхен так и остался неуловимым призраком.

Рики вошел в зал суда, в котором должен был излагать свои доводы человек, известный ему под именем Мерлина. Как Рики и предполагал, зал был заполнен лишь наполовину. Тихо скользнув на одно из сидений вблизи дверей, Рики осел в нем пониже, стараясь не обратить на себя ничьего внимания.

За барьером зала лицом к судье сидело за массивными дубовыми столами с полдюжины адвокатов и истцов. Все это были мужчины, и все они внимательно следили за реакцией судьи на то, что они говорили. Слушание было предварительным, присяжные отсутствовали, поэтому каждое их слово было обращено непосредственно к судье.