Неделя шла за неделей, месяц за месяцем, наступила зима. Жизнь в качестве Ричарда Лайвли шла своим чередом, а Рики тем временем снабжал все новыми человеческими чертами свою вторую личность — личность Фредерика Лазаря.

Ричард Лайвли посещал, если у него выдавался свободный вечер, университетские бейсбольные матчи или сидел с ребенком своей квартирной хозяйки, проникавшейся к нему все большим доверием. Каждую неделю он с двух часов ночи до десяти утра бесплатно работал на телефоне спасения для потенциальных самоубийц, относясь к этой работе как хоть и малому, но все-таки искуплению своей давнишней вины перед Клэр Тайсон.

А вот Фредерик Лазарь был совсем другим. Фредерик Лазарь состоял в клубе здоровья, где он пробегал километр за километром на беговой дорожке, после чего еще и тяжести поднимал. Талия его сузилась. Плечи расширились. Он трудился в полном одиночестве и молчании. Свои светлые волосы он гладко зачесывал назад, что придавало ему несколько агрессивный вид.

Под конец января, субботним вечером, он не без приятности провел целый час, обсуждая достоинства разных видов оружия с продавцом охотничьего магазина. В подвале магазина имелся тир, в котором продавец охотно показал Рики, за всю свою жизнь не державшему в руках оружия, как надо прицеливаться, как стоять, держа пистолет двумя руками и видя перед собой только мишень, ничего больше. Рики расстрелял несколько десятков патронов, начав с маленького автоматического пистолета 22-го калибра, перейдя от него к «Магнуму-357», затем к излюбленному стражами порядка 9-миллиметровому, а там и к 45-му калибру, который основательно растряс ему грудь и плечо.

Остановился он на полуавтоматическом «Ругере-380» с обоймой на пятнадцать патронов — как раз такой он видел в кейсе Мерлина, когда они ехали поездом на Манхэттен.

Рики заполнил бланк разрешения, воспользовавшись поддельным номером социального страхования, который и сочинил для подобных ситуаций.

— Займет пару дней, — сказал продавец. — Хотя у нас эти вещи делаются гораздо проще, чем в Массачусетсе. Как будете платить?

— Наличными, — ответил Рики. — Все эти карточки только осложняют жизнь.

— Зато «Ругер-380» ее упрощает.

Рики кивнул:

— В том-то вся и штука, верно?

Спустя девять месяцев после своей смерти как-то весенней ночью Рики провел три часа за телефонным разговором с измученной, впавшей в глубокую депрессию молодой женщиной, которая в отчаянии позвонила по телефону доверия — на столе перед ней стоял флакон со снотворными таблетками. Рики говорил с ней о том, во что обратилась ее жизнь, и о том, во что та могла бы обратиться. Он вплетал надежду в каждую новую нить разговора, и, когда наконец забрезжила заря, женщина отодвинула снотворное в сторону и позвонила в клинику, чтобы записаться на прием к психиатру.

В то утро Рики решил, что пора приступать к давно задуманному расследованию.

Под вечер, когда закончилась его рабочая смена в университете, он, воспользовавшись электронным пропуском, проник в исследовательский кабинет факультета информатики. Это была квадратная комната, разбитая на отсеки, в каждом из которых стоял компьютер, подсоединенный к университетской сети. Рики включил один из них. На столе слева от него лежала папка, содержавшая те немногие сведения, которые он в прежней своей жизни собрал о женщине, когда-то оставленной им без внимания.

Знал он о ней следующее: двадцать лет назад эта женщина умерла в Нью-Йорке, а трое ее детей были переданы властям штата, чтобы те нашли для них приемных родителей. Генеалогическая программа, которая так быстро выдала Рики список его родственников, на запрос о Клэр Тайсон не сообщила ничего.

Тогда Рики вошел в электронный телефонный справочник северной части штата Флорида. В свидетельстве о смерти Клэр имелся адрес ближайших родственников, проживавших в городе Пенсакола. Однако, перепроверив его по справочнику, Рики обнаружил, что теперь по этому адресу живет совсем другой человек.

Тем не менее Рики решил начать с Пенсаколы.

Он заказал билет на самолет и договорился, что на несколько дней его подменит другой уборщик. Затем зашел в магазин подержанной одежды и купил дешевый летний костюм — черного цвета. Примерно такие же, подумал он, носят гробовщики. За день до отлета, уже поздним вечером, Рики заглянул на театральный факультет университета. Один из его ключей подошел к двери помещения, в котором хранились сценические костюмы и реквизит. Рики не потребовалось много времени, чтобы отыскать то, что ему было нужно.

На побережье Мексиканского залива стояла жара. Воздух, который Рики вдохнул, выйдя из кондиционированной прохлады аэровокзала на стоянку прокатных автомобилей, показался ему маслянистым, тягостно горячим — ни с чем подобным он не сталкивался ни в самые жаркие дни на Кейп-Коде, ни даже в Нью-Йорке, когда на этот город обрушивался августовский зной.

План его был прост: поселиться в дешевом мотеле, а затем отправиться по адресу, указанному в свидетельстве о смерти Клэр Тайсон. Придется обойти несколько домов, поспрашивать, не знает ли кто о нынешнем местопребывании ее родных.

«Мотель-6» Рики отыскал на широком бульваре, застроенном преимущественно дешевыми забегаловками и магазинчиками уцененных товаров. Где-то неподалеку лежал океан, запах его ощущался в воздухе, однако вид на Атлантику надежно заслоняли бесконечные крикливые вывески.

Зарегистрировавшись в мотеле под именем Фредерика Лазаря, Рики оставил там сумку и направился к круглосуточному магазинчику купить подробную карту Пенсаколы и окрестностей.

Типовые дома вокруг военно-морской базы были все на одно лицо: ряды построек из шлакобетона, между ними — крохотные вкрапления газонов. Впрочем, вкрапления эти были опрятно выкошены и подрезаны, а дома свежевыкрашены. Но чем дальше отъезжал Рики от океана, тем более потрепанный вид приобретали дома.

Он отыскал улицу, на которой жили родители Клэр Тайсон, и стоявший в середине квартала дом номер тринадцать. Подрулив к тротуару, он остановился прямо перед этим домом — маленьким, одноэтажным. Из двух его окон торчали коробки кондиционеров. Крыльцом служила бетонная плита. Черная, заржавевшая подставка для гриля стояла прислоненная к одной из боковых стен. По пути к двери дома Рики облаял здоровенный рыжий пес, прикованный цепью к железной изгороди.

Рики нажал кнопку на двери и услышал, как в доме задребезжал звонок. Тут же заплакал младенец, впрочем мгновенно утихший, когда изнутри дома донеслось:

— Иду, иду…

Дверь отворилась, и перед Рики предстала молодая чернокожая женщина с младенцем на руках. Второй двери, сетчатой, она не открыла.

— Что вам нужно? — сердито спросила она. — За телевизором, что ли, пришли? Или за стиральной машиной? Или за сосками? Чего на этот раз заберете?

— Я ничего забирать не намерен, — ответил Рики.

— Так вы не из электрической компании?

— Нет. У меня к вам пара вопросов, — ответил Рики. — И возможно, кое-какие деньги — если у вас найдутся ответы.

Женщина продолжала взирать на Рики с подозрением, однако теперь к нему примешивалось и любопытство.

— И что за вопросы?

— Вопросы о людях, которые жили здесь раньше. Довольно давно. О семье по фамилии Тайсон.

— Этого мужика выселили отсюда аккурат перед тем, как въехали мы.

Рики вынул из кармана бумажник и извлек из него двадцать долларов. Женщина отперла наконец сетчатую дверь.

— Вы коп? — спросила она. — Или что-то вроде детектива?

— Я не из полиции, — сказал Рики, — хотя, возможно, и что-то вроде детектива.

Протиснувшись сквозь махонькую прихожую, Рики прошел за женщиной в гостиную. Окна были открыты, и все равно жарища стояла такая, что узкая комната производила впечатление тюремной камеры. В гостиной имелись: кресло, диван, телевизор и красный с синим детский манеж, в который и был водворен ребенок. Стены были пусты — если не считать одинокой свадебной фотографии, на которой застыли в неловких позах все та же женщина и молодой негр во флотской форме. Рики, взглянув на фотографию, спросил: