Уже после войны, в одной телепередаче генерал Манойло Милованович, бывший начальник штаба ВРС,[6] обвинил четверых сербских функционеров в продаже Горажде за 27 миллионов немецких марок,[7] но следствия, конечно, так никто и не начал.
Приход первых русских добровольцев еще в ноябре во многом спас Вышеград, что признавали и многие мусульмане, говорившие, однако, о тысячах «руссов» под Вышеградом. Но и сами русские добровольцы давали основания для подобных заявлений, ибо воевали, действительно, «один за десятерых». После первого русского отряда «Царские волки» или 2-го РДО, прибывшего сюда в начале ноября 1992 года и достаточно хорошо себя показавшего (потери: один, Андрей Нименко, убит, и несколько бойцов ранено), в декабре в Вышеград прибыло пятьдесят казаков.
Одна из первых «казачьих» акций в районе Вышеграда — контрудар под сербским городом Руде, где совместно с ними действовали и добровольцы 2-го РДО. Этому предшествовало нападение мусульман на позиции бригады из Руде: дело едва не закончилось взятием самого города. Во внезапной атаке мусульмане перебили десяток сербских бойцов, а еще несколько десятков взяли в плен, причем многих просто подбирали у дороги и тут же сажали в грузовики. Еще они захватили несколько единиц бронетехники, в том числе ЗСУ М-53[8] «Прага» и до десятка орудий и минометов. Противник вклинился в сербскую территорию на глубину 20–25 километров, и в городе царила полная анархия. Сербское командование послало на помощь своих «интервентов» из Вышеградской бригады, насчитывающей, кроме десятка-другого сербов, и тридцать человек казаков, а также добровольцев 2-го РДО. Казаки под командованием Александра Загребова были главной ударной силой. Они разделились на две части, одна пошла по дороге, разбирая завалы в тоннелях, под прикрытием шедшего с ними БОВ (югославский вариант советской бронированной разведывательно-дозорной машины БРДМ-2), за которым шел «троцевац» (самоходная колесная зенитная установка с тремя автоматическими пушками калибра 20 миллиметров), причем в БОВе, как и в «троцевце», экипажи были казачьи. Вторая часть казаков пошла по горным тропам, дабы соединиться вместе уже перед последним селом, около которого и шла передовая линия сербской обороны.
Добровольцы 2-го РДО со своим командиром частью были с казаками, а частью находились при минометах, чтобы поддерживать ударную группу, в состав которой были включены сербские «интервенты». Обошлось без особых проблем, если не считать обстрелов из снайперских винтовок и пулеметов противника: от них защищали высокая обочина дороги и броня БОВ. Казаки даже чуть было не захватили грейдер (с его помощью мусульмане, видимо, хотели делать завалы), который следовал прямо на наступавшую по дороге группу. Но тот казак, у которого была радиостанция, находился под броней, а пока до него докричались, мусульмане увидели противника и тут же сдали назад. В село входить группа не стала, так как против этого был сербский командир, шедший с нею, а связь с командованием прервалась, и, в конце концов, группа возвратилась назад. Мусульмане же удерживать позиции не стали и тоже ушли к себе.
Во время акции произошел конфликт Загребова и добровольцев 2-го РДО, что потом надолго испортило взаимоотношения с казаками, тем более что сербское командование стало куда больше внимания уделять казачьей группе, чем 2-му РДО, до этого бывшему здесь в центре внимания. В конце концов, все закончилось покушением нескольких добровольцев Аса на жизнь Загребова, но тот отделался легким ранением, а потом казаки едва не употребили оружие против добровольцев. Впоследствии я слышал много обвинений против казаков, и хотя в частные проблемы влезать не хочется, но все же могу заметить, что воевали казаки хорошо, и зря сербское командование их тогда толком не использовало. Кроме них, в ночные рейды, требовавшие хорошей подготовки, практически никто не ходил. Такие действия должны вестись отработанной группой: любое изменение плана чревато потерей связи, а то и открытием огня по своим.
Боевые действия ночью также требуют хороших нервов, дабы не обнаружить себя (вспышки в темноте хорошо видны) и суметь сохранить выдержку при «слепом» огне противника, который периодически постреливает очередями. Нападение должно осуществляться лишь при точном определении места расположения противника, и тут очень важно умение скрытно и бесшумно довести силы до линии развертывания в боевые порядки. Затруднено ночью и точное ведение огня, что требует более близкого контакта с противником. В этом плане хорошо помогали осадки, скрывающие звуки. Произвольное открытие огня, просто разговор или зажженная сигарета ведут нередко к разгрому группы — и здесь очень важна дисциплина и подготовка бойцов. Все они должны знать план нападения, дабы действовать быстро и решительно. От быстроты действий зависят либо полное уничтожение противника и занятие всех его позиций, либо своевременный уход, дающий большую, чем днем, безопасность, ибо противник, ошеломленный атакой, с трудом успеет собраться и решиться на преследование. Ночь лучше всего подходит для нападений на фланги и тыл небольшими группами: они парализуют движение противника, и нередко под ответный обстрел попадают его же собственные соединения.
Большое значение имеют приборы ночного видения (на светоусилении и тепловизионные), радары, в первую очередь — переносные. Югославская армия имела такой радар ИР-3 (вес в патрульном варианте — 5 кг, дальность обнаружения ползущего человека — до 300 метров, идущего — до 1500 метров), хотя он определял лишь движущиеся цели, и то вне укрытия. Естественно, важны и средства связи. Но радаров в местном сербском войске мне видеть не приходилось, уж не знаю, почему. Разработанные на предприятии «Энергоинвест» в сербском Сараево охранные системы, определявшие с помощью втыкаемых в землю штырей-датчиков уровень и направление акустического шума, обеспечивали прицельный огонь пулеметов, управляемых автоматически. Но и их не захотели принимать на вооружение. Ночью приходилось полагаться на местные приборы ночного видения, как правило, М-976 (бинокль, работавший на светоусилении), а также несколько ночных прицелов. Такой бинокль могла получить какая-нибудь интервентная группа, Все эти приборы обеспечивали при наступательных действиях нужное превосходство над противником, хотя, к сожалению, их было мало, а случалось, бинокль забывали на дневном свете, не закрыв стекло резиновой крышкой, после чего тот приходил в негодность.
Так что уже одно то, что казаки из Вышеграда ходили в ночные рейды, делает им честь. Сами рейды — дело опасное. Под Буяком одна казачья группа, возвращаясь на базу, пошла назад новым путем и натолкнулась на группу мусульман, шедших как раз к их старому маршруту. Казаки тогда первые с близкого расстояния открыли огонь, нанеся противнику урон, но тот все же успел уйти.
Не все шло у казаков успешно и они, как и всегда на войне, несли потери. Сербское командование решило организовать «акцию» по взятию мусульманского села Твыртковичи, из которого противник сделал узел обороны. Казакам по плану отводилась ключевая роль. Их разделили на две группы: одна должна была ударить по самому селу, а вторая — отсечь возможную помощь противнику со стороны села Ораховцы. С третьей же стороны сербские «интервенты» и самоходное орудие, а также добровольцы из 2-го РДО Аса, имевшие минометы, должны были вести огонь по селу. Казаки перед «акцией» тренировались на своей базе Околиште на окраине Вышеграда. Они пошли след в след затемно: нужно было выйти на исходные позиции перед рассветом, дабы напасть рано утром.
Одну группу с самого начала стали преследовать неудачи. Сначала тяжело нагруженный боец Костя Ундров (из Москвы) качнулся в сторону и, сойдя с тропы, тут же наступил на противопехотную нажимную мину. Ему бросился помогать командир группы «Мирон», но и он подорвался. Такая же участь постигла их доктора Сергея Баталина, сумевшего все же потом оказать медпомощь ребятам. Косте и Мирону в больнице ноги сохранили, а вот Баталин ногу потерял и, позднее, возвратившись под конец войны в Вышеград, здесь же и умер.
