Читая или описывая жизнь людей, живших в прежние времена, всегда можно поддаться искушению оценивать их исходя из наших собственных законов морали и этикета. Но первое, что следует сделать, — это составить четкое представление о рассматриваемом времени. Герой времен Карла Великого или Вильгельма Завоевателя в наших глазах не может казаться никем другим, кроме как героем, но мы должны рассматривать его лишь во взаимоотношениях с окружающими. Великие законы веры, справедливости и добра остаются справедливыми, по мере того как проходят годы, надежды на Бога выдерживают испытание временем, но одновременно с существованием всеобщего закона божественного порядка существуют также другие писаные законы, которые различаются в зависимости от времени и места, и они всегда изменяются по мере изменения людей, и свет цивилизации разгорается все ярче и явственнее.

Во времена Вильгельма Завоевателя каждый землевладелец укреплял дом, защищаясь от соседей и даже готовя в своем жилище надежную и отвратительную тюрьму для их довольно частого помещения туда. По крайней мере можно сказать, что это не было проявлением гостеприимства и придавало оттенок фальши ласковым увещеваниям и доброжелательности, которые имели место при обхождении с путниками. И все же у каждого богатого человека были амбиции прославиться в качестве благодетеля церкви. В Нормандии и Бретани появлялись новые религиозные дома, а дома, построенные в прежние времена, лежащие в руинах со времен набегов северян, восстанавливались с набожной заботой. Наблюдалось новое пробуждение религиозных чувств в 1000 году, которое продолжалось целое столетие. Существовали удивительный страх и ожидание конца света, что послужило причиной массовых покаяний, и такая же картина наблюдалась в течение двух или трех лет после 1030 года, в конце жизни короля Франции Роберта.

Нормандия и соседние страны были наказаны даже большими, чем феодальные войны, бедствиями: началась жестокая засуха, и последовавший за ней голод повсеместно обезлюдил земли. Поля и деревья были выжжены и засохли, несчастные крестьяне бились с дикими зверями за мертвые тела, лежавшие у дорог и в лесах. Иногда из-за голода люди, как волки, убивали своих товарищей. Торговли, которая могла бы покрыть недород в одной стране за счет избыточного урожая в другом месте, не было. Но во Франции прошли дожди и несчастьям был положен конец. В знак благодарности, согласно обету, были совершены тысячи подношений, поскольку люди вновь ожидали конца света и казалось вполне вероятным, что высохшая земля находится на грани окончательного сожжения и опустошения.

В городах в это время стиль жизни оставался почти роскошным. Норманны были умелыми архитекторами, и не только их кафедральные соборы и монастыри, а и собственные дома годились для таких гордых обитателей. Они были наполнены подвесными украшениями и удобной мебелью. Женщины, как никогда раньше, славились рукоделием. Некоторые самые искусные работы можно считать произведениями искусства, и до сих пор сохранились огромные гобелены, которые обычно вешали, отчасти для утепления, на каменные стены замков. Иногда благородные дамы, которые оставались дома, в то время как их мужья участвовали в войнах, вышивали на гобеленах картины семейной истории, и эти семейные записи о битвах и храбрости на земле и в море наиболее интересны сейчас тем, что демонстрируют одежду и колорит эпохи, а кроме того, являются подтверждением исторических традиций.

В этой главе мы отклонились от описания жизни самого Вильгельма Завоевателя, но больше узнали о Нормандии и можем лучше понять его амбиции, трудности, с которыми он сталкивался, и его успехи. Страна священников и солдат, красивых женщин и галантных мужчин… Социальная атмосфера уже была оживлена ярким светом и радостью, однако подвержена влиянию гордости и предрассудков, поглощенности земными заботами и аскетизма. Лояльная по отношению к Риму, жадная до новых территорий, с феодальными хозяевами, высокомерно обращающимися с крепостными, разоряемая повсеместной длительной гражданской враждой и мелкими войнами, с ревностным отношением к французской и иноземной крови — такова была тогда Нормандия. Англичане приходили и уходили, узнавали хорошие манеры и обычаи рыцарства. Сама Англия богатела и глупела, поскольку Гартакнуд ввел порочный обычай плотно кушать четыре раза в день, и его подданные следовали этой привычке, хотя сам король умер от этого и другого своего пристрастия — неумеренно пить ночи напролет в веселой компании.

Пришло время пристальнее взглянуть на Англию и на то, как был унижен ее народ во времена правления короля Эфельреда. Ранней историей Нормандии считают нашествия датчан на северо-запад нынешней Франции. Если перенестись на другой берег Ла-Манша, то, что мы там увидим, будет выглядеть так, словно развитие цивилизации повернуло вспять. Со времен мудрого и успешного правления короля Альфреда или даже правления предшественника Эфельреда Эдгара, который приплыл в королевском "плавучем доме" в Честер вместе с восемью королями-вассалами — Кеннетом из Шотландии, Малькольмом из Кемберленда, Маккусом с островов и пятью уэльскими монархами — произошли большие изменения. Хозяину Британии было очень приятно управлять такой благородной компанией гребцов, и можно сказать, что это был самый великий день в жизни английского короля.

Напомним о волнах переселенцев, которые одна за другой прокатились по Англии в прошедшие века, оставляя за собой следы, подобные тем, что таят в себе геологические пласты. От людей каменного и бронзового веков через кельтов с их пиктскими и шотландскими следами, нашествие римлян и саксонское, более мощное и продолжительное, чем какое-либо другое, можно проследить родство с норманнами на другом берегу Ла-Манша. Однако для английских потомков кельтов, датчан, англов, саксов и ютов это было время почувствовать новый век и возродить лучшие инстинкты под влиянием Нормандии.

Возможно, каждый более поздний правитель Британии полагал, что именно на его долю выпали самые тяжелые времена и что на нем лежит большая ответственность, чем на прежних монархах. Однако во времена правления Эфельреда II разыгрались гораздо более значительные драмы, и мы чувствуем себя как дети, которые слоняются без дела во время интермедий перед началом основного спектакля. Вновь приходят датчане. Можно предположить, что датские короли и все население Норвегии хотят оставить свой след в хрониках. На этот раз они нападают на Англию с такой решимостью, что менее чем за сорок лет датский король становится хозяином Британии.

Если бы Эфельред был более достойным человеком, этого никогда не случилось бы, но среди саксонских королей он, похоже, был наихудшим — слабым, коварным, жестоким и совершенно испорченным человеком. Он неизменно делал то, за что ему лучше бы не браться, и игнорировал свои прямые обязанности. На долю прежних королей выпадали времена такие же трудные и неспокойные, однако они были достаточно сильны, чтобы как-то контролировать себя. Во время коронации Эфельреда архиепископ Дунстан предупреждал народ о том, что он не представляет бед, которые его ожидают, и в течение всего срока правления положение изменялось только в худшую сторону. Происходили ужасные вещи, в которых вряд ли есть вина глупого короля, например, чума крупного рогатого скота и пожар в Лондоне в 982 году. А несколькими годами позже произошло ужасное нашествие норвежцев. Мы видели, что им готовили помощь в Байе и других пиратских городах Нормандии.

Сейчас мы впервые узнаем о земельном налоге, огромных суммах денег, которые, постоянно увеличиваясь, выплачивались северянам в качестве компенсации, с тем чтобы они покинули страну и оставили Англию в покое. Уплата земельного налога становилась более тяжким бременем, чем могла вынести нация, поскольку ничто не нравилось пиратам так сильно, как каждые несколько месяцев собирать огромный флот, бросать якорь у побережья и посылать нарочного с разбойничьим требованием — кошелек или жизнь! Одной из первых была сумма в десять тысяч фунтов, нагло истребованных с олдерменов (членов совета графства) Эфельреда. Мы видим, как стремительно увеличилось богатство Англии, ибо во времена Альфреда штраф за убийство короля был равен ста двадцати шиллингам — огромная сумма, а жизнь крестьянина оценивалась в пять шиллингов. Это позволяет нам понять цену денег. Вот несколько выдержек из английской хроники, которая велась со времен Беды Достопочтенного и в течение многих лет после и которая показывает нам, в каком плачевном состоянии были дела.