Способность наслаждаться сексом и строить на этом счастливые отношения является одним из основополагающих принципов человеческого существования. Возможно, из-за импотенции он чувствовал себя отрезанным от жизни и отдаленным от общества, и это также могло быть неимоверным бременем, от которого он страдал.
Я полагаю, что он наверняка страдал от чего-то, что в свою очередь вынуждало его причинять муки другим.
Что же такое пережил Приклопиль, что заставило его ощущать себя жертвой и возжелать отделаться от этого превращением в преступника? Подумайте как следует, и скорее всего вы поймете, что тот, кого бьют, впоследствии станет бить сам.
Какое бы воздействие ни испытывал Вольфганг Приклопиль, оно наверняка было для него огромным, коли он пошел на такое преступление; его вымышленный мир, несомненно, поглотил его полностью. Он провел массу времени, обдумывая и готовясь к тому, что ему суждено было сделать, как перевоплотиться из жертвы — без друзей, без подруги — в преступника и побить мир его же оружием. В его разуме вымышленный мир, в котором он похищал и вылепливал совершенную женщину, слился с реальным, и он уже не видел между ними разницы. Все приготовления в подвале демонстрируют — он был одержим этой идеей.
Хотя довольно иронично, что видевшееся ему как спасение изначально было обречено на провал. С момента похищения Наташи Вольфганг решил покончить со своим одиночеством и медленно, в течение многих лет, учился постигать чувства и развивать бурные взаимоотношения с этой девочкой, всецело зависевшей от его действий. С ее помощью он научился быть лучше, ведь ему пришлось думать и о ней, а не только о себе. Именно когда он позволил себе заботиться о ней и процесс излечения начался, тогда его судьба и была окончательно решена. Другая жизнь была для него невозможна — из-за способа, который он избрал для решения своих проблем. То, что он совершил, не давало ему никаких шансов на возвращение к нормальной жизни.
Людей завораживает эта история, потому что все видят ее только в черном и белом цвете. Они сопереживают беспомощной Наташе, представляют себя в таком же положении и пытаются вообразить, как бы поступили они. Ставить себя на место другого — нормальный человеческий поступок. Но никто не хочет поставить себя на место Приклопиля — ведь он был чудовищем.
В конце его болезнь была излечена: он больше не испытывал страха перед женщинами, они больше не властвовали над ним. Но одновременно исчез и мир, который он знал: он понял, что никогда снова не увидит женщину, что вернула его в реальный мир. Тот образ, что он создавал перед соседями, был разоблачен, и у него больше не будет хоть какой-то видимости популярности, что он стал приобретать в последнее время. Его подлинное «я» раскрылось. Дружелюбный Вольфганг, новый Вольфганг, больше не мог жить, и у него не было иного выбора, кроме как умереть.
У самого видного судебного психиатра Австрии, доктора Рейнхарда Халлера, известного своим участием в делах сумасшедшего террориста Франца Фукса[11] и нацистского врача Генриха Гросса — отмеченного наградами медика, после войны обвиненного в систематических убийствах умственно отсталых и неполноценных детей в венской клинике, — другая точка зрения о Приклопиле.
По моему мнению, у Приклопиля было весьма сложное расстройство личности с крайне низкой самооценкой и чрезмерными страхами перед неудачами, вероятно более всего в области секса. Возможно, он опасался, что ему недостает мужских качеств, и поэтому-то и выбрал девочку такого возраста. Совершая это, он желал вырасти из собственного инфантилизма и, быть может, преодолеть свою ребяческую сексуальность.
Будучи таким инфантильным в возрасте тридцати четырех лет, он не был способен стать отцом обычным образом и поэтому решился похитить ребенка и сформировать его согласно своим желаниям. Конечно же, ему был присущ и садизм, и он хотел всецело властвовать над нею, в противном случае он не выбрал бы десятилетнюю девочку.
Нет никаких сомнений, что он воспитывал ее согласно тому, что считал правильным, и одновременно и сам подвергался процессу взросления, так что, можно сказать, они росли вместе. Однако, по мере того как она взрослела, Наташа становилась все сильнее и сильнее, и постепенно расстановка сил во взаимоотношениях изменилась. В конце, вероятно, она стала единственной, кто принимал решения, — она завершила превращение из беспомощного ребенка-жертвы в сильную, взрослую женщину, полностью владеющую собой. Как только это произошло, она смогла принять здоровое решение и покончить с ненормальными отношениями, сбежав от него.
Необходимо понять, что отношения между ними были очень сложны. Сначала она была ограничена физически, затем психологически, а в конце путы стали эмоциональными. Он воплощал для нее множество образов: отца, брата, друга и, весьма вероятно, любовника. В известной степени это положение можно сравнить с ситуацией, когда отцы жестоко обращаются с собственными детьми: они тоже ходят по магазинам, на прогулки, вместе проводят выходные и ведут нормальную внешне жизнь. Дети также не взывают о помощи, ибо скованы эмоциональными путами, вынуждающими их молчать.
Приклопиль был весьма самовлюбленным, эгоцентричным и крайне параноидным, что и понуждало его к дотошности во всем, что бы он ни делал. Вероятно, он не испытывал осложнений в оправдании своих поступков перед самим собой и своей жертвой. Известно, что подобные ему без труда могут давать рационалистическое обоснование своим действиям, они легко находят свои мотивы у других или же порой винят весь мир за несправедливость и так далее.
Его общественное поведение было вышколено, поэтому-то люди всегда и считали его «милым», но неискренним касательно эмоций. Он взрастил сильнейший комплекс неполноценности и одновременно укрепился в страстном стремлении к отношениям и семье. Что же привело его к тому, чтобы стать похитителем? Я думаю, это обусловлено генетическими факторами, однако впоследствии в его жизни несомненно что-то нарушилось. Быть может, во время его первых сексуальных контактов прозвучали оскорбительные комментарии. Может, это были замечания его родителей, которые ему не нравились. Он сомневался в себе, но вместе с тем отношения в его семье были прочными. По-видимому, он всегда все хорошо планировал и был сообразительным.
Вероятно, в Наташе было нечто притягательное для него, так называемые «ключевые раздражители». Это могло быть ее обаяние, ее тело, цвет волос. Думаю, он выбрал ребенка, который более всего отвечал его инфантильной природе. Я могу себе представить, что он желал вывести ее за нормальность, как бы придать ей новую индивидуальность. Он формировал и изменял бы ее, пока не стал бы считать, что может без боязни ввести ее (и самого себя) во внешний мир. В свое время он мог бы представлять ее как «моя жена из России» или что-то вроде этого.
Я не думаю, что он убил бы ее. Но я очень хорошо представляю себе некое «упреждающее самоубийство», подразумевающее, что он заставил бы ее умереть вместе с собой, если бы столкнулся с безнадежной, безвыходной ситуацией.
Георгина Малик, шестидесяти двух лет, которая до сих пор живет поблизости от дома Приклопиля, заявила, что она была «дружна, насколько только возможно», с ничтожеством, чье имя стало олицетворением зла.
Я знала его еще маленьким мальчиком, и я хорошо была знакома с его матерью. Они были очень хорошими соседями и приятными людьми, оба. Он всегда работал по дому и следил за садом. Он был очень аккуратным мужчиной, даже помогал соседям и зимой убирал у них снег. Я часто разговаривала с его мамой, для нее наступили трудные времена, когда в восьмидесятых ее муж умер от рака, Каждые выходные она навещала его могилу. Она была немного несчастна из-за того, что ее сын Вольфганг унаследовал большую часть состояния ее мужа. Также она часто говорила мне, как ее беспокоит, что Вольфганг не женится и что он лишь интересуется, как бы заработать побольше денег, и не ходит на свидания с девушками.
