Вал Кон проснулся, замерзший и недовольный. Мало того, что голова Мири не лежала у него на плече: ощущения его тела сказали ему, что ее вообще нет в постели. Однако до него донесся слабый шорох с дальней стороны комнаты — это могли быть и мыши, и его жена.

Он раздраженно открыл глаза.

Она стояла перед зеркалом у дальней стены, совершенно одетая, только без ремня, и была полностью поглощена укладыванием волос. Он увидел, как она закрепила сложный узел с правой стороны и осторожно убрала руки. Убедившись, что волосы держатся надежно, она порылась в вещах, лежащих на столике под зеркалом, и взяла тонкую отполированную палочку — нож, который он дал ей в Эконси, чуть больше месяца тому назад. Тот клинок, который скрепил их брак.

Мири открыла нож, снова его сложила — и пропустила через центр узла. Потом она несколько раз сильно встряхнула головой, но волосы и нож остались на местах.

— Очень мило, — заметил Вал Кон. — Значит, нам следует ехать в город нарядными?

Она ухмыльнулась его отражению в зеркале.

— Доброе утро, — сказала она, подходя к кровати и садясь на край. — Не знаю насчет нарядных, но я обратила внимание, что Фру Трелу не носит ремня и кошеля. Это, наверное, значит, что мы тоже не сможем носить наши, когда купим ту новую одежду, которую ей приспичило нам дать. А без оружия мне будет не по себе — наверное, я слишком долго была солдатом.

Она пожала плечами.

Вал Кон выгнул бровь.

— Неплохо для дурочки.

— Негодяй! — Однако Мири улыбалась. — Разве не ты говорил мне, что лиадийцы вежливые?

— Соблюдение норм, — проговорил он, лениво потягиваясь, — никогда не следует путать с вежливостью. — Он перевернулся и сел ближе к ней. — Как ты сегодня утром, шатрез?

— Очень хорошо, — серьезно ответила она, и он увидел подтверждение этому в ее прозрачных глазах и отсутствии напряженности в мышцах лица и тела. — «Радуга» — штука полезная, — добавила она и смущенно склонила голову. — Спасибо.

— Пожалуйста. Мне только жаль, что я не понял этого раньше, — я был недостаточно внимателен…

«Только настоящий слепец мог ничего не заметить», — сказал он себе с горечью, не простив себе того, что допустил подобное. Однако Мири наклонила голову и нахмурилась.

— У тебя ведь были другие заботы, правда? Ты же не можешь постоянно за мной присматривать! И я ведь сама могла тебе об этом сказать? Дело не в том, что я считала, будто ты откажешься помогать, — я просто не думала, что тут можно что-то сделать. — Она виновато улыбнулась. — Я в первый раз замужем. Трудно привыкнуть, что можно просить о помощи.

Он накрыл ладонью лежащую на одеяле руку.

— Мы будем учиться вместе. Я ведь тоже никогда не был женат.

— Угу, ты говорил. — Она продолжала хмуриться. — А почему?

— Разведчики редко берут спутников жизни, — пробормотал он. — Следовало бы заключить хотя бы один брачный контракт — однако я не пожелал этого делать.

— Но почему? — настаивала Мири, пристально за ним наблюдая.

Он забавно округлил глаза.

— Я дожидался тебя, Мири.

Она рассмеялась и сжала ему пальцы.

— Ладно, твоя взяла… — начала было она, но тут ее взгляд упал на залитое солнцем окно, и она вскочила. — Пане милостивый, ты только посмотри, сколько сейчас времени! Мне надо накормить этих чертовых птиц, иначе фру Трелу взорвется. Босс, начни готовить завтрак, ладно? Я умираю с голоду…

И в следующую секунду она уже стояла у двери, взявшись за дверную ручку.

— Мне полагается компенсация! — воскликнул Вал Кон, удивив себя не меньше, чем ее.

Мири стремительно обернулась:

— Что?

Он сбросил с себя одеяло, встал с кровати и начал натягивать одежду.

— Мне полагается компенсация, — повторил он. — Я просыпаюсь, и подле меня нет моей жены. Я выражаю чувства удивительной глубины — и мне не верят. Мной помыкают. И все это, — закончил он, надевая через голову рубашку и устремляя на Мири возмущенный взгляд, — даже без такой малости, как поцелуй! Меня глубоко обидели.

— О!

Мири снова пересекла комнату и остановилась перед ним, вглядываясь в его лицо. Вал Кон дурачился: она увидела озорной блеск в его зеленых глазах. Однако ей показалось, что за его позой таится нечто серьезное.

— И какую компенсацию я смогу тебе предложить?

Он поразмыслил над ее вопросом.

— Полагаю, — объявил он спустя несколько секунд, — что поцелуй немало способствовал бы восстановлению справедливости.

— Ясно. К счастью, в моем распоряжении как раз есть один поцелуй. Земная валюта тебя устроит?

Она подошла совсем близко, и его руки легли ей на талию. Ладони Мири скользнула вверх по его рукам и легли ему на плечи. Она заглянула в его яркие глаза.

Вал Кон улыбнулся:

— Земная валюта меня вполне устроит.

И он наклонил голову, чтобы получить положенное.

Фру Трелу вышла на непривычный запах из своей спальни на кухню и изумленно застыла.

На горелке на небольшом огне стояла самая большая чугунная сковорода, и в ее центре уже подрумянивалась щедрая горсть едкой корнелуковицы. Кори стоял у столика и натирал сыр прямо от куска. Под рукой у него были разложены несколько скаппиновых яиц, две веточки петруни, кувшин с молоком и миска, а также нож и остатки корнелуковицы. Из чайника уже шел пар.

Мери с корзинкой для яиц направлялась к двери. Она повернулась, поставила корзинку на пол, подошла к плите и, налив чашку чаю, направилась с нею к столу. Она улыбалась.

— Доброе утро, фру Трелу, — четко проговорила она.

А в следующую секунду она уже исчезла, захлопнув за собой дверь.

Кори на секунду оторвался от натирания сыра и широко улыбнулся:

— Доброе утро, фру Трелу.

— И тебе тоже, — промямлила она, несколько ошарашенная этой бурной деятельностью. Готовить еду в такой час? Обычно все они выпивали по чашке чаю, а потом занимались делами до обеда. Она отпила немного чая и хмуро уперлась взглядом в узкую спину мужчины. — Кори!

Он повернулся с сыром в руках:

— Да, фру Трелу?

— Почему Мери так уложила волосы? Она выглядит… — Она выглядела странно, вот как. Варварская прическа. — … необычно.

Кори повел плечами и чуть улыбнулся:

— Для города.

— Для города? Ей не нужно менять прическу, чтобы ехать в город. Коса вполне годится.

Одна бровь выразительно выгнулась.

— Это для города, фру Трелу, — повторил он. — Мири хорошо работала.

«И с этим, — подумала старуха, — похоже, спорить бесполезно». Кори снова занялся готовкой, а она сделала второй глоток чая. Ну и что ей за дело, если им хочется ехать в город в таком виде, словно они только что сбежали из цирка?

— Просто дело в том, — объяснила она спине Кори, — что с этой прической она выглядит не очень красиво.

А когда у женщины такая неинтересная внешность, как у бедняжки Мери…

Кори снова обернулся: теперь он вопросительно поднял уже обе брови.

— Фру Трелу. «Красиво» — это?..

— А? — она поставила чашку и указала на вазу со суилимами, стоявшую на столе. — Цветы красивые.

— О! — Он полез в мойку и показал ей кремово-розовую чашку, которую сделала жена Гренника, — чудесную вещь, воздушную и гладкую. — Это красиво?

— Да, — согласилась она. — Чашка красивая. Очень красивая.

Кори секунду смотрел на чашку, а потом очень осторожно вернул ее в мойку. Потом он задумчиво разбил яйца в миску, добавил туда молоко, петруню и натертый сыр и взбил все вилкой. Вылив смесь на сковороду и чуть прибавив огонь, он поставил миску в мойку, залив в нее воду.

— Боррил, — спросил он под шум воды, — красиво?

Фру Трелу изумленно хохотнула:

— Нет! Кори, Боррил совсем некрасивый. Боррил…

Но в эту минуту дверь открылась, и па кухню явилась Мери, которая несла корзинку с тремя крупными яйцами. По пятам за ней шел непривлекательный Боррил.

— Красиво, — проговорил Кори, широко ей улыбаясь.

Мири непонимающе моргнула:

— Красиво?

Он взял у нее корзинку, поставил на столик, церемонно отвел ее к столу и картинно взмахнул рукой, указывая на цветы.