16-го августа.

Жарко по-вчерашнему: те же 33 градуса в тени.

Есть предположение, заявленное нашим адмиралом, что, быть может, мы не пойдем теперь далее Гонконга и потому велено быть готовым, на всякий случай, к оставлению нашего парохода завтра же утром. Эта предполагаемая остановка должна находиться в зависимости от политических известий, какие рассчитывает адмирал получить от нашего гонконгского консула и от телеграммы морского министра, которую, быть может, мы там застанем. Если же наш, как говорится, "политический горизонт" будет ясен, то можно надеяться, что через 36 часов пойдем на этом же пароходе и далее, до Шанхая.

После завтрака, благодаря М. А. Поджио, мы отлично устроились на площадке жилой палубы рядом с нашими каютами, между двумя открытыми бортовыми дверями, где продувает легкий сквозной ветерок. Можно дышать, не изнемогая от зноя. Здесь нам поставили небольшой столик, вокруг которого мы в своей маленькой компанией уже несколько дней в эти часы совершенно по-русски "прохлаждаемся" чаем, так что французская прислуга, глядя на нас, видимо, изумляется, — какое количество кипятку могут поглощать в такую жару эти господа русские!.. Впрочем, некоторые пассажиры, кажись, даже завидуют немножко нашему комфорту. Сегодня мистрисс Санномийа с мужем нарочно пришли полюбоваться, как это мы устроились на прохладе, и, по-видимому, они остались очень довольны остроумным изобретением Поджио. Чай, благодаря все ему же, у нас свой, русский, предусмотрительно взятый им в достаточном количестве еще в Петербурге. Как человек бывалый, он знал, что ни на французских, ни на английских пароходах, а равно и в гостиницах, ихнего чая пить невозможно, он и плох сам по себе, да и заваривать его не умеют: русский же чай, приготовленный по-нашему, очень нравится и японцу Санномийа, и его супруге, и англичанину Эллиоту (пресимпатичному, между прочим, человеку), и бельгийцу Мишелю. Поэтому М. А. Поджио каждый день в два часа пополудни очень любезно угощает их всех этим "прохладительным" напитком. Санномийа даже находит, что хотя чай и принадлежит Китаю, где его пьют уже с незапамятных времен, но если кто "создал" его как действительно вкусный напиток, то это отнюдь не китайцы, а русские.

17-го августа.

В шесть часов утра "Пей-Хо" поравнялся с находящимся в устьях Шу-Кианга архипелагом шхеристых островов, предшествующих Гонконгу. Острова эти вообще невелики. Иные из них не более как надводные камни и банки, другие выпуклы как хребет черепахи, третьи конусообразны, и все вообще покрыты кое-где скудною травкой; некоторые достигают нескольких миль в окружности, другие можно обойти вокруг пешком не более как в полчаса. Общим же видом и характером своих обнаженных каменистых вершин они напоминают скорее всего острова Эгейского архипелага и расположены двумя грядами: восточная вправо от нас тянется в направлении ONO, делясь на две большие группы, Кийпонг и Лема, а западная распадается на несколько мелких групп, пока не завершается наконец большим противолежащим Гонконгу островом Лентао, который окружен целым ожерельем из небольших островов и камней. Пароход идет между этими грядами как бы водным коридором, встречая и обгоняя массу китайских джонок.

Продолжение 17-го августа.

В 8 1/2 часов утра подходим к массивному гранитному кряжу, составляющему остров Гонконг, на котором по другую сторону горы, на ее северном склоне, расположен город Виктория. Гора эта в 1.825 футов вышины также носит имя королевы Великобританской, ее называют здесь "пиком Виктории". Остров тянется от запада к востоку на протяжении 16 километров, имея в ширину от трех до восьми километров при очень прихотливом очертании берегов, в особенности южных, врезающихся в глубь его заливами и выдающихся длинными мысами. Кряж его, от 500 до 600 метров высоты, представляет целый ряд вершин и вершинок, соединенных между собой седловинами, и спускается к береговой линии постепенно понижающимися холмами и террасами, а в некоторых местах и крутыми утесами. Пик Виктории находится на западном конце острова, а на восточном высится пик Альберта, несколько ниже первого (1.711 футов), на обоих виднеется по одному семафорному флагштоку и несколько домиков. На Виктории, кроме того, устроено что-то вроде укрепления, насколько можно судить снизу, и там развевается национальный английский флаг. Гранитный пик Виктории местами покрыт довольно скудною травой и кое-где искусственно разведенными садами, среди которых отдельно и широко друг от друга стоят несколько белых домов уже знакомого нам англо-колониального типа, принадлежащих местным богачам, переселяющимся на лето повыше, чтобы пользоваться более чистым и прохладным воздухом. Между этими бенглоу указывают и дачу гонконгского губернатора, которым теперь состоит некто Генесси, известный в 1863 году полонофил и заклятый враг России.

В девять часов утра, пройдя узкостью между берегом Гонконга и маленьким островком Зеленым (назван так потому, что весь покрыт травой), на котором в полугорье выстроен невысокий маяк, входим на Гонконгский рейд. Здесь приближается вышедший нам навстречу паровой катер под русским консульским флагом и, описав дугу, идет бок-о-бок с нами. Вот открывается город, расположенный амфитеатром по склону пика Виктории до половины его высоты; а внизу ряд каменных зданий, по большей части коммерческого характера, унизал собою весь берег слегка вогнутою широкою дугой. С этой стороны пик Виктории представляется в виде тупого, неправильного конуса с закругленною вершиной. На первый взгляд город не показался мне особенно красивым, быть может потому, что очень уж нам его нахвалили именно со стороны картинности и тем заставили ожидать чего-то необычайного. В общем, это несколько горизонтальных линий, образуемых большими трехэтажными каменными домами с широкими окнами и аркадами по всем этажам; линии эти местами пересекаются зеленью деревьев, а задние планы тонут в садах, из которых там и сям выглядывают крыши и верхние этажи отдельно разбросанных домов более уютного характера. На первый взгляд кажется, что город стоит точно в котле: с тылу закрыт он Гонконгским кряжем и пиком Виктории, а с фронта, по ту сторону рейда, и с боков — Каулунским берегом китайского материка и другими островами. Говорят, что вследствие такого положения он мало проветривается и страдает от ужасной жары, какою пышут раскаленные скалы.

Чуть только бросили якорь, пароход, по обыкновению, был окружен массой разнообразных лодок, среди которых преобладали китайские сампанги. В подобных сампангах живет на рейде целое население. Первым пристал паровой катер, из которого поднялся к нам на палубу русский коммерческий консул господин Реймерс (германский подданный) и тотчас же представился С. С. Лесовскому. Он должен передать адмиралу некоторые сведения, и в беседе с ним решается теперь важный для нас вопрос: останемся ли пока в Гонконге или пойдем далее? Десять минут спустя было уже известно, что здесь не останемся. Адмирал с супругой съехал на берег в консульском катере, который вскоре возвратился опять к нашему борту, чтобы забрать свиту адмирала и вещи.