– Они идут по тропинке, – выдохнул он. – По тропинке, видимой им, но не видимой нам. Похоже, первые муравьи каким-то образом проложили эту тропинку, а остальные шли по ней, а когда вы повернули лист, они не почувствовали, что теперь дорожка ведет в другую сторону.

– Верно, – похвалил Шерлока Кроу. – Можно предположить, что все дело в каком-то химическом веществе. Когда муравей несет корм, он оставляет какой-то след. Представь себе, что он тащит за собой тряпку, покрытую веществом с сильным запахом. К примеру, анисовым маслом. А другие муравьи, как собаки, чуют этот запах и находят след. Первый муравей сначала будет бродить по окрестностям, пока не доберется до дома. По мере того как другие муравьи находят мед, они тоже возвращаются в муравейник – некоторые более коротким путем, чем остальные. Чем больше муравьев проходят этот путь, тем сильнее пахнет след на коротких дорожках, потому что с их помощью можно быстрее вернуться в муравейник и, соответственно, по ним успевает пройти больше муравьев. Более длинные дорожки постепенно исчезают, так как они менее эффективны. В конце концов насекомые прокладывают более-менее прямую дорожку. Это все – научный факт, который легко доказать с помощью листа обыкновенной бумаги, что я и проделал. Муравьи продолжают следовать по проложенному пути, хотя теперь он уводит их в сторону от дома. Правда, через некоторое время они снова найдут самую короткую и самую правильную дорожку.

– Невероятно, – выдохнул Шерлок. – Я даже представить себе не мог чего-то подобного. Это не… не интеллект, потому что их действия основаны на инстинкте и они не говорят друг с другом, но выглядит все так, будто эти насекомые разумны.

– Иногда, – заметил Кроу, – группа менее разумна, чем ее отдельный представитель. Возьмем, к примеру, людей. Каждый человек умен сам по себе. Но представь себе толпу. Вряд ли в ее случае стоит говорить о разуме. Толпа может даже стать опасной, если найдется зачинщик беспорядков. Однако порой групповое поведение более разумно, чем индивидуальное. Например, в случае с муравьями или пчелиным роем.

Кроу поднялся, отряхнув льняные брюки от пыли и травы.

– Чутье подсказывает мне, – сказал он, – что пришло время обеда. Как ты думаешь, у твоих тетушки с дядюшкой найдется место за столом для бродяги американца?

– Уверен, они будут рады вам, – ответил Шерлок. – Но сомневаюсь, что экономка – миссис Эглантин – сможет разделить их радость.

– Позволь мне с ней разобраться. Я пущу в ход все свое безграничное обаяние.

Они направились обратно к дому, путь их пролегал через луга и небольшие рощицы. По дороге Кроу то и дело указывал Шерлоку на съедобные грибы, закрепляя уроки прошлых недель. Шерлок был уже вполне уверен, что сможет выжить вдали от цивилизации, питаясь подножным кормом и не рискуя отравиться.

Через полчаса они подошли к особняку Холмсов, величественному, довольно мрачному зданию, стоящему в центре большого – в несколько акров – поля. Шерлок нашел окно своей спальни – неудобной комнатки в мансарде. Он никогда не чувствовал себя в ней уютно и поэтому всегда отправлялся спать с неохотой.

Возле парадного крыльца стоял экипаж. Кучер от нечего делать щелкал хлыстом, а лошадь жевала сено из подвешенной на шею торбы.

– Гости? – спросил Кроу.

– Дядя Шерринфорд и тетя Анна не говорили, что ждут кого-то к обеду, – откликнулся Шерлок, гадая, чей бы это мог быть экипаж.

– Что ж, через пару минут мы все узнаем, – заметил Кроу. – Бессмысленно ломать голову над загадкой, которая вскоре разрешится сама собой.

Они поднялись на крыльцо, и Шерлок подбежал к полуоткрытой двери, в то время как Кроу неторопливо следовал за ним.

В передней царил полумрак и лишь несколько солнечных лучей, в которых кружились пылинки, пробивались через мутное стекло высоких окон и разрезали сумрак. Картины, висевшие на стенах, было практически невозможно разглядеть. Воздух, казалось, плавится от летней жары.

– Я должен оповестить о вашем приходе, – повернулся Шерлок к Кроу.

– В этом нет нужды, – пробормотал Кроу. – Все, кому нужно, и так уже знают. – Он качнул головой в сторону лестницы.

Из тени, отбрасываемой лестницей, выступила фигура – женщина в темном платье. Ее и без того лишенное красок лицо обрамляли черные волосы, отчего оно казалось и вовсе мертвенно-бледным.

– Мистер Кроу, – произнесла экономка, – кажется, вас здесь не ждали.

– Во всей округе знают о гостеприимстве Холмсов, – начал он торжественно, – и об угощении, которое ждет здесь уставших путников. К тому же как я мог отказать себе в удовольствии видеть вас, миссис Эглантин?

Женщина хмыкнула, поджав тонкие губы и сморщив узкий острый нос.

– Уверена, многие женщины не могут устоять перед вашим американским обаянием, мистер Кроу, – ответила она, – но я к ним не отношусь.

– Мистер Кроу будет обедать с нами, – твердо сказал Шерлок, несмотря на то что сердце его затрепетало под пронизывающим взглядом миссис Эглантин.

– Это решать вашим тете и дяде, а не вам.

– Тогда я сам поговорю с ними, а не вы! – Он повернулся к Кроу. – Подождите здесь, а я тем временем все улажу. – С этими словами он снова повернулся в сторону экономки, но ее уже и след простыл.

– В этой женщине есть что-то странное, – пробормотал Кроу. – Иногда она ведет себя не как прислуга, а как член семьи. Даже как хозяйка.

– Ума не приложу, почему тетя и дядя позволяют ей это, – откликнулся Шерлок. – Я бы не позволил.

Он прошел в гостиную и заглянул в открытые двери. Горничные суетились у буфета на другом конце комнаты, доставая тарелки для холодных мясных закусок, рыбы, сыра, риса, солений и хлеба, которые затем будут выставлены на столе и каждый член семьи сможет выбрать для себя то, что ему более всего по вкусу. Ни тети, ни дяди не было видно. Шерлок направился было обратно в переднюю, но задержался у двери в библиотеку и, чуть поколебавшись, наконец все-таки постучал.

– Да? – прозвучал из-за двери громкий и решительный голос дяди Шерлока, Шерринфорда Холмса, прочитавшего за свою жизнь не одну сотню проповедей своим прихожанам и привыкшему говорить четко и внушительно. – Войдите!

Шерлок открыл дверь.

– Пришел мистер Кроу, – сообщил он с порога сидящему за письменным столом дядюшке, облаченному в старомодный костюм черного цвета. Его внушительная борода, которая, без сомнения, могла бы украшать лицо какого-нибудь библейского старца, стекала по груди прямо на раскрытый на столе гроссбух. – Я хотел спросить, можно ли ему остаться у нас пообедать?

– Я буду рад возможности побеседовать с мистером Кроу, – отозвался Шерринфорд Холмс, и тут только Шерлок заметил человека, стоящего у распахнутого французского окна[2]. Солнце светило юноше прямо в глаза, поэтому вначале он смог различить только то, что гость одет в долгополый сюртук с высоким воротником. Но потом…

– Майкрофт!

Брат Шерлока чопорно кивнул юноше, но глаза его при этом хитро блеснули.

– Шерлок, – сказал он. – Ты хорошо выглядишь. Жизнь на природе идет тебе на пользу.

– Когда ты приехал?

– Час назад. Я сел на поезд на Ватерлоо[3], а доехав до станции, взял кеб.

– Ты надолго?

Он пожал плечами:

– На ночь я не останусь. Я просто хотел узнать, как твои успехи. Заодно я намеревался повидаться с мистером Кроу, так что очень кстати, что он здесь.

– Нам с твоим братом надо закончить кое-какие дела, – сказал Шерринфорд, – так что ты иди, встретимся попозже в гостиной.

Дядя явно давал юноше понять, что ему следует удалиться, и Шерлок закрыл за собой дверь. Он не мог сдержать улыбку. Майкрофт приехал! И без того солнечный день показался ему еще более ярким.

– Кажется, я слышал голос твоего брата? – громко спросил Амиус Кроу, по-прежнему стоявший в передней.

– Да, это его кеб у крыльца. Он сказал, что хочет поговорить с вами.