Мамонт успел отступить до прыжка кого-нибудь из них к себе на спину.

Теперь он, мотая головой вправо и влево, старался если уж не задеть бивнями хоть одного из нападающих, то напугать, не дать приблизиться для прыжка. Мамонт вдруг вставал на дыбы и угрожающе трубил, но тигры, избегая его ударов хоботом, все наступали — выбирали удобный для атаки момент.

Самый Большой был "вооружен" и хоботом, способным сбить тигра с ног, и бивнями, убивающими любого, кого они ударят, а тяжелые его ноги ломали кости всякому животному. Тигры же были быстрее в движениях, ловчее, а их когти и клыки могли оставлять глубокие раны на теле врага или жертвы. Хищники, заходя с боков, готовились вспрыгнуть ему на спину и начать свое кровавое дело. В долгой борьбе одинокий мамонт истечет кровью, ослабеет и рухнет наземь.

Атакуемый, трубя, отступал. Вот тигр-самец подступил слишком близко, мамонт кинулся на него, нацелившись бивнями, в это время тигрица взлетела ему на спину, рванула изо всех сил когтями его загривок и полоснула клыками.

Самец успел отскочить и снова закружил сбоку, пружиня лапы для прыжка. Глаза его светили, как две маленькие луны.

Самый Большой сбросил тигрицу со спины и сразу почувствовал, как полилась из ран кровь. Он может проиграть этот бой против двоих.

А тигры, почуяв кровь, стали еще смелее, еще неотступнее. Они кружили возле жертвы, заставляя неуклюжую громадину поворачиваться туда и сюда, и выискивая момент для очередного рывка.

Мамонт понял, что с двумя тиграми ему не справиться, и решил убить хоть одного.

Он пугнул бивнями тигрицу, она отскочила, и Самый Большой кинулся на самца, снова подступившего к нему слишком близко. Тигр отпрыгнул в сторону, но мамонт вовремя развернулся и стал настигать не успевшего набрать скорости врага. Вот-вот бивни вобьют его в землю. Но тигрица в два прыжка настигла его и вскочила на спину. Страшные ее клыки рвали вовсю кровящий загривок.

Самый Большой встал на дыбы, сбрасывая тигрицу, закричал, захрипел — тигр-самец выскользнул из-под его ног..

Атака отняла много сил у всех троих, нападающие и жертва некоторое время тяжело дышали, двигались медленно. Тигры шли противоположными кругами, не сводя с мамонта вспыхивающих от луны глаз.

По шерсти жертвы струилась кровь, тигры не получили ни царапины, ни ушиба. Сейчас все повторится.

Хищники сошлись прямо перед ним — словно для того, чтобы перекинуться тайным словечком, стали медленно расходиться, снова заходя с боков. Самый Большой не трогался пока с места, может быть, накапливая силы для обороны. Он сделал только одно движение — опустил бивни пониже.

Наверно, его будет теперь атаковать самец — он идет ближе к нему; тигрица после двух прыжков взяла передышку, хотя так же угрожает внезапным нападением.

Самый Большой приготовился к атаке справа. Лапы хищника полусогнуты, он будто стелется по земле, ничем не выдавая мига, в который взлетит на воздух.

Он вполголоса рычит.

Как ни пристально следил мамонт за противником, он пропустил момент, когда в бок тигра впилось копье. Копье опередило прыжок хищника на мгновение — тот взревел, изогнулся, чтобы достать обидчика, схватил зубами древко, — Самый Большой рванулся к нему и тут же почувствовал под ногами хруст костей: он растоптал врага!

А еще два копья полетели в тигрицу. Одно впилось ей в плечо, другое воткнулось в землю перед самым носом. Она дернулась, копье выпало, мамонт кинулся и к ней, но прыжок, другой — и раненая тигрица исчезла в темноте.

Самый Большой не сразу во всем разобрался: трое людей сперва показались ему еще тремя врагами, и если бы не знакомый голос Дума, он бросился бы и на них.

Голос называл его по имени, успокаивал, люди, видя настороженность мамонта, не приближались. Один подошел к копью, торчащему из земли, выдернул его, поднял другое, с окровавленным наконечником… Дум направился к растоптанному тигру.

До Самого Большого стало доходить, что люди спасли его от верной смерти, и когда Дум решительно шагнул к нему, он вытянул хобот и встретил человека мягким прикосновением к его плечу и волосам, как и раньше, обдав их теплым дыханием.

Через три дня, которые ушли на лечение мамонта целебными травами — кое-какие были известны людям еще 30 тысяч лет назад, — путешественники вместе с ним снова тронулись в путь. Теперь они шли рядом с Самым Большим, держа все то же направление — к заходу Солнца. Место для ночевки они выбирали возле речки или озера и прежде всего обмывали раны на спине животного, меняли на них листья целебной травы.

Огромный зверь подчинялся теперь людям во всем, верил и в то, что они не зря прикасаются к его ранам, причиняя временную боль. А главное, он шел с ними, не ведая, куда идет, и здесь он доверился людям.

Скоро ночной бой с тиграми был забыт, трое снова сидели на спине Самого Большого. Они приближались к месту, где живет племя Лежебок, племя, Боящееся-Собственных-Теней. Уже видны были дымы их костров.

Путешественники надеялись на хорошую встречу со старыми знакомыми, на обильную еду, на рассказы: их — о дальнем, полном приключений странствии, хозяев — о том, что случилось у них за это время. Надеялись на удивление и восторг Лежебок по поводу того, что они приучили Самого Большого служить себе…

Но первые увидевшие их люди близ селения Лежебок стремглав умчались. И — они не успели бы сосчитать до двадцати — от селения повалила толпа, вооруженная копьями, палками, камнями. Четверо дюжих молодцов бегом несли пузатого вождя — он растолстел, боясь лишний раз шевельнуться, еще больше.

Толпа остановилась, Вождя опустили на землю. Дум помахал ему рукой — со спины Самого Большого — и крикнул:

— Это мы! Разве ты не узнаешь нас? Мы те, что шли к Краю Земли!

Вождь оглянулся на своих воинов — все ли здесь, готовы ли к отпору. Приложил руку ко рту — люди на мамонте были все же далековаты — и закричал в ответ:

— Я вас предупреждал насчет теней! Вы не послушались — и вот результат: вы привязаны к мамонту собственными тенями! Смотрите все! — обернулся он к своим. — Видите, как тени опоясывают брюхо Самого Большого с обеих сторон? А внизу они наверняка держатся руками!

Дело было в полдень, и тени седоков действительно обвивали переминающегося с ноги на ногу мамонта, отчего он казался полосатым. Племя, увидав это, присело от страха. А толстяк продолжал:

— Теперь мы во веки веков будем рассказывать о том, как некие неразумные люди, люди-непонятно кто, доверились своим теням, и что из этого вышло! Ведь вы как пить дать пропали! И никто вас не спасет — все будут бояться Самого Большого. Знаете ли, куда он вас отнесет? Туда, где все тени! И вы там тоже превратитесь в тени — вот что случается с неслухами! Через много зим и лет в нашем племени будут говорить, что и сегодня, наверно, кости безумцев, привязанные тенями к скелету мамонта, трясутся где-то, где-то, где-то!..

Племя Лежебок, слушая вождя, стучало от страха зубами.

А тот снова закричал, угрожающе размахивая здоровенными кулачищами:

— Уходите от нас! А то в вас полетят все наши копья! Проваливайте! К теням, к теням!

Мамонт и без команды понял, что нужно делать: он круто повернул и сначала потрусил прочь от толпы, а потом бросился бежать во всю прыть. Скопление людей даже Самым Большим грозило смертью.

Поначалу внуки Горы оглядывались, опасаясь погони, но сзади никто не показывался, да и селение с его дымами немного погодя скрылось из глаз.

Пока мамонт бежал, все, трясясь на его спине, молчали. Но когда он перешел на рысь, а потом и на шаг, Напролом, сидевший, как мы уже сказали, впереди, обернулся. Дум и Хоть-Куда увидели, что он чем-то еще напуган.

— Меня кто-то схватил за ногу, — зашептал он, — ну-ка гляньте вниз!

Оба посмотрели туда, где была нога Напролома, но ничего страшного не заметили.

А охотник шептал дальше:

— Наверно, это моя тень! Вот опять! А-а, она стаскивает меня на землю! — Он схватился обеими руками за холку Самого Большого.