— А мне такой заместитель не нужен! — отрезал я без раздумий и тем более сожалений. — И вообще гнать его надо из армии. Пользы никакой, а гонора…
Говорил я категорично, поскольку более не желал даже видеть этого прапора в первой роте… Но нашим подразделением всё-таки командовал майор Пуданов… И он имел свои виды…
— Посмотрим. — уклончиво произнёс Александр Иванович. — Пошли Короля сажать…
В полдень я отвёл взбунтовавшегося солдата на гауптвахту и рядовой Королёв стал отбывать своё заслуженное наказание в размере трёх суток. Я не стал огорчать его раньше времени известием о «добавке». Когда нужно будет, он и сам узнает всё от командира роты… А пока этого не произошло и рядовой Королёв с подчёркнуто демонстративным видом мученика полез в зияющее отверстие «входа» батальонной гауптвахты.
Когда я спокойно шёл на обед, на меня стремительно налетел Чёрный Плащ и сразу же принялся клевать мои серые клеточки…
— Зарипов! Ты почему избил прапорщика Меркулова? У тебя руки длинные стали? Так я их тебе укорочу…
Я досадливо поморщился, но отвечал серьёзно и правдиво. С этим маленьким майором мне довелось в январе-феврале выезжать на десять суток в Грозный и его мне не хотелось обманывать. Рассказал я ему всё… Очень подробно и до мельчайших деталей…
— Ну, хорошо! — произнёс замполит и тут же принялся за другое. — А Полуничева ты за что чуть было не изувечил?
Пришлось мне выкладывать начистоту уже историю с бывшим кочегаром: как он демонстративно плевался в строю и чуть было не обхаркал мой ботинок…
— Как-то само собой это получилось! Достал он меня тогда… — сказал я в окончание своей покаянной исповеди. — Я не хотел, но так уж вышло!
Однако, как я сейчас понял, товарищ Чёрный Плащ уже знал всё и даже чуть больше.
— Не хотел, а саданул его по яицам так, что он там и упал!
— Ну, товарищ майор! горячо доказывал я свою правоту. — А что мне ещё было делать? Он на меня плюнуть собрался, а мне что?.. Сопли ему вытирать? Вот и получил…
Сейчас мы стояли неподалёку от роты минирования. Мимо проходили командиры и солдаты, но мы продолжали «беседовать»… Только отошли немного в сторону…
— Нельзя так поступать с солдатами. — начал свою лекцию майор Чернов. — По другому надо было…
— А как ещё по другому? — кипятился я. — Стоит строй группы и я перед ним! Вдруг этот Полун вздумал выпендриться перед всеми остальными, то есть плюнуть прямо на мой ботинок! При всех! Понимаете?! Да я вот эти свои звёздочки уважаю больше, чем самого себя! И плевать на них никому не позволю…
Для большей убедительности мои пальцы несколько раз постучали по старлейским звёздам. Демонстрируя своё истинное отношение к ним… Но после этого откровенного моего признания замполит резко переменился в привычно суровом лице и сразу же ослабил свой натиск.
— Запомни, Зарипов! — быстро проговорил он. — Надо больше всего именно себя уважать, а потом уже погоны… И тогда ты даже пальцем никого не тронешь… Сам себе не позволишь! Понял меня?!
Он быстро исчез после этих слов, а я ещё несколько минут стоял на том же месте и размышлял над нашим разговором, вернее обдумывал всё сказанное мне замполитом батальона. Однако же… Так и не пришёл к окончательному выводу, то есть к полному осмыслению…
«Вот умеют же они языком работать! Без ста грамм после них не разберёшь… Хотя…»
Хотя мои сегодняшние злоключения начались с того момента, когда майор Чернов притащил ко мне в караулку пьянющего военного водителя. Ведь этот Грицюк первым высказался по поводу моей национальности. Всё это услышали и хорошенечко запомнили мои дембеля, которые особо обратили своё внимание на моё бездействие в отношении данного РМОшника.
«Так что Королёв лишь повторил всё то, что тогда высказал мне пьяный водитель и что потом наверняка очень горячо обсуждали мои подчинённые. Вот так и никак иначе!»
Затем я проигнорировал многочисленные залёты водителя БТРа из второй роты. Тогда же произошла моя словесная стычка с полковником из притормозившего УАЗика, то есть с начальником Моздокской оперативной зоны, с которым я затем так старательно не хотел столкнуться. Но самым венцом моей персональной оплошности был тот ВеВешный старлей, с которым я повстречался у Моздокского переговорного пункта.
«Потом на следующий день водила второй роты вообще совершил преступление и всё это тоже сошло ему с рук! Мои солдаты всё это запомнили, хорошенечко обмозговали и решили повторить. А вдруг у них тоже получится внаглую наехать на меня… А вдруг и им это сойдёт с рук?!.. Да только вот, хрен вам всем!.. Обломаетесь!.. Так! А где же этот стукачок-телеграфист?»
Но прапорщика Меркулова не было нигде: ни в офицерской столовой, ни в нашей роте, ни в других соседних подразделениях. Однако через час я с передней линейки наших палаток заприметил начальника штаба батальона Майора Грибок, который шёл по асфальтовой дороге к солдатской столовой. Шагал он размеренно и слушал при этом то, что ему втолковывал идущий рядом прапорщик Меркулов. Ну, само собой разумеется… Что… Кроме моей скромной персоны им естественно больше не было о чём поговорить…
Я стоял на своём месте и продолжал руководить дневальными, наводившими порядок на передней линейке наших палаток. Но и не терял из виду идущих по дороге начальника штаба и пока ещё моего заместителя… Сейчас мне следовало проявить спокойствие, уверенность и выдержку… Чтобы более чем наглядно показать свою твёрдость в данном вопросе… И своеобразный поединок всё-таки состоялся… Проходя мимо, Грибок бросил на меня долгий взгляд, который я спокойно выдержал. Бояться мне ничего не следовало, так как правда была на моей стороне…
Майор Грибок первым отвёл свой взгляд и пропутешествовал дальше… Настырный прапор продолжал ему что-то талдычить… Естественно, что не о любовной лирике поэта Роберта Рождественского… А о беспощадной жестокости Альберта Маратовича…
«Да-а… — думал я. — Раз он уже успел пожаловаться на меня замполиту батальона Чернову и сейчас в-открытую ябедничал начальнику штаба… То этот Меркулов наверняка предпримет и другие «шаги»! Если уже не предпринял! Ведь у него в запасе остались комбат Сухов и его заместитель Каменнюка. Второй хоть и не так мне опасен, ведь Каменнюка является замом по боевой подготовке, но зато у него память хорошая! А вот с Суховым — это уж как повезёт! Тут как говорится пятьдесят на пятьдесят!.. Ну, Меркулов!.. Ну, прапорюга чёртов! Снюхался с дембелями, нарвался на отпор и теперь бегает за командованием батальона… Кляузничает, стервец!»
Тщательно и дотошно взвесив все «За» и все «Против» я пришёл к единственно правильному выводу: Мне следовало принимать меры по изгнанию этого недостойного элемента из рядов Российской Армии. Поэтому при первом же появлении Меркулова в роте, предупреждённый мной дневальный сразу же направил его в канцелярию.
— Прапорщик Меркулов, где вы были в служебное время? — официальным тоном спросил я. — До обеда и после него?
— Я ходил в санчасть снимать побои, которые вы мне причинили. — нагло произнёс прапор. — Или вы уже забыли?
Меня это хамоватое заявление совершенно не впечатлило, хоть оно и содержало в себе потенциальную угрозу дальнейшего разбирательства. Я был абсолютно чист со всех сторон и поэтому меня ничего не пугало. А раз это действительно так, то поэтому я спокойно продолжил задавать ему свои дальнейшие вопросы.
— Ну, и что? Сняли? Где ваша медицинская книжка с записью врача?
Как и следовало того ожидать, никаких записей у этого прапора на руках не было, ведь в санчасти никого не было и Меркулов прождал там целый день.
«Ну, конечно! — подумалось мне. А к замполиту бегал кто-то другой! И с начштаба батальона гулял тоже не он!»
Пока он рассказывал мне свои прапорские сказки, я напряжённо думал. Такого ушлого проходимца следовало давить строго по закону. То есть с непременной бумажной волокитой…
— Понятно! — вздохнул я. — Вот вам бумага. Садитесь и пишите Объяснительную записку! Поподробнее… Почему вы пошли в санчасть в служебное время… Тогда как прапорщики должны посещать медпункт в строго отведённое им время… Во сколько вы туда пришли… Что вы там делали… Кто из врачей вас принял… Какое лечение назначено… Кто вас видел в санчасти… Во сколько вы оттуда ушли.
