Эдит и Уинифред открыли рты от возмущения, а их лица залились краской, когда все присутствовавшие в зале удивленно повернулись к ним. Однако стоило Моргану продолжить, как всеобщее внимание опять переключилось на него.

– Теперь я отдаю себе отчет в том, что долго не хотел признавать правду. Я был так же слеп, как и общество, которое не желало видеть то, что лежало на поверхности. Но, встречаясь с Лили Блэкмор каждый день, постоянно наблюдая за тем, как она общается с детьми, я был вынужден признать очевидное: она добра и высоконравственна. Она заботлива и честна. – Морган посмотрел на судью: – Общество раскрасило Лили Блэкмор пурпурной краской, в то время как ее настоящий цвет – это белоснежный цвет непорочной лилии. Неожиданно вперед выступил Роберт:

– Мистер Элиот прав, сэр. Наша тетя Лили – совсем не плохая женщина. Она ведет себя достойно и порядочно. Лучше, чем все, кто ее окружает.

– И она любит нас, – добавила Пенелопа, – а мы любим ее.

– Мы не хотим другой мамы, – смущенно произнесла Кэсси, но при этом слегка притопнула ножкой. – Нам нужна только тетя Лили!

Казалось, судья был поражен не менее, чем все, кто находился в зале суда. Через мгновение, однако, растерявшийся было Атикус Вестфорд бросился в атаку:

– Это какой-то абсурд! Вы не можете принять во внимание заявление этого… этого… представителя желтой прессы, – воскликнул он язвительно, – или слова неразумных детей! Разве сами они знают, что для них лучше?!

Судья устремил грозный взгляд на Атикуса:

– Я полагаю, мистер Вестфорд, что дети в гораздо большей степени осознают, что для них предпочтительнее, чем вы себе представляете. Как будущему отцу вам следовало бы это знать! – С этими словами судья с шумом опустил молоток. – В судебном заседании объявляется перерыв. Мне необходимо проанализировать новые важные факты, которые только что стали известны. Мистер Элиот, пожалуйста, пройдите в мой кабинет.

– Прошу всех встать! – прозвучали слова судебного клерка, как только судья поднялся со своего места и направился к выходу из зала.

Морган не собирался идти за Хартуэлом, во всяком случае прямо сейчас. Он хотел подойти к Лили, чтобы попытаться поговорить с ней. Молодая женщина по-прежнему стояла не шевелясь. Ее рука все так же судорожно сжимала спинку стула. Взглянув на Лили, Морган почувствовал, что его сердце разрывается от безысходной боли. Он устремился к ней.

– Мистер Элиот!

Морган повернулся – рядом с ним стоял клерк.

– Следуйте за мной, пожалуйста.

Морган заколебался. Внезапно нечто довольно странное привлекло его внимание: краем глаза он увидел мужчину, который, надвинув черную шляпу на самые глаза, быстро выскользнул из зала через служебный вход. Моргану показалось, что он уже где-то видел этого человека.

– Мистер Элиот, – повторил клерк, – судья ждет вас!

Проговорив с судьей более часа, Морган направился к выходу через опустевший зал суда. Дети останутся с Лили.

Узнав об этом, Морган испытал удивительное облегчение. Однако оно быстро сменилось в его душе чувством безнадежного отчаяния.

Выйдя из здания суда, во второй раз за этот день он прошел по Пятьдесят девятой улице к главному входу в Блэкмор-Хаус. Миновав ворота, он не стал заходить в дом, а, обойдя его, сразу направился к своему флигелю. Ему незачем было появляться в доме. Он уже рассказал Лили правду, теперь ей было известно о его величайшей ошибке. И он видел выражение ее глаз – в них была опустошенность.

Значит, ему оставалось только одно – собрать свои вещи.

В любой другой день, еще находясь на крыльце своего жилища, Морган непременно заметил бы присутствие посторонних. Но как раз этот день не был «другим». Сегодня Морган был полностью погружен в раздумья о Лили и поэтому, войдя во флигель, оказался абсолютно не подготовленным к страшному удару по голове, который сразу же обрушился на него.

– Лили! Лили! Быстрее!

Молодая женщина была в своей комнате, когда до нее донесся отчаянный крик. Она по-прежнему находилась в странном оцепенении, а ее мозг, казалось, был не в состоянии реагировать на то, что происходило вокруг.

– Лили!

Очень медленно, словно не сознавая, что обращаются к ней, она повернулась, – в дверях стоял Роберт. Мальчик задыхался от быстрого бега, его обычно аккуратно причесанные волосы растрепались. Роберт был очень взволнован, однако, даже заметив это, Лили почему-то не ощутила ни беспокойства, ни тревоги. Ее чувства как будто полностью отключились. Она приказала себе не замечать ничего вокруг, потому что знала: в противном случае сердце разорвется от боли.

Да, так ей будет легче. Она прекрасно понимала это, поскольку за долгие годы одиночества не раз пряталась в раковину показного безразличия и спокойствия. Именно так и следовало вести себя всегда. И как только она могла забыть об этом?

– Лили! Моргана похитили!

Стоило мальчику произнести знакомое имя, как она вздрогнула, и все чувства будто враз пробудились к жизни. Однако уже в следующее мгновение она вспомнила о том, что произошло в зале суда, и сразу же подавила зародившееся было в душе беспокойство.

– Лили! – гневно воскликнул Роберт. – Послушай же меня! Когда я вошел во флигель Моргана, там были какие-то люди. Они избивали его!

– Избивали? – взволнованно выдохнула Лили, забыв о данном себе обещании сохранять полнейшую невозмутимость.

– Да, – нетерпеливо подтвердил Роберт. – Ты бы видела, какие они были огромные и сильные! А потом они забрали его с собой. Ты должна что-то сделать, Лили! Морган истекал кровью. Он ранен!

Лили закрыла глаза, стараясь изгнать из своего сознания страшную картину: поверженный, израненный Морган лежит на полу и стонет от боли. Но ей не удалось избавиться от ужасного видения. Даже несмотря на то что он сделал, она чувствовала, что готова броситься ему на помощь. Но нет, она не станет ничего предпринимать. Она просто не может сделать это.

Пурпурная Лили заставляет город покраснеть.

Эти ужасные слова принадлежат перу Моргана!

Что ж, теперь и ему больно, с внезапной жестокостью подумала она. Так же, как больно ей самой.

Возможно даже, ему уже никогда не удастся оправиться.

Лили знала или, во всяком случае, догадывалась, кто наказал Моргана. Войдя в зал суда, она сразу заметила одного из людей Джона и даже поздоровалась с ним. В те минуты она еще надеялась, что на свете все-таки существует справедливость и детей оставят с ней, потому что она любит их, а они – ее.

Какой же глупой она была!

В этом мире нет места для справедливости. Ей не удалось выиграть. Точнее, наверняка не удалось бы, если бы не Морган.

Его признание в том, что именно он написал ту ужасную статью, послужившую поводом к судебному иску против нее, заставило судью пересмотреть свою позицию и все-таки оставить ее опекуншей детей Клода. Извещение об этом она только что получила.

Возможно, Морган и помог ей отвоевать детей. Но ведь он был одним из тех, кто поставил ее в это унизительное положение и вынудил защищать свои права! А раз так, значит, она этому человеку решительно ничем не обязана. Пусть Джон делает то, что считает нужным. Человек по имени Морган Элиот больше для нее не существует.

Лили попыталась отогнать печаль, которая неожиданно овладела ее сердцем.

– Лили! Тебе что, все равно? – с изумлением спросил Роберт. – Тебе безразлично, что Моргана могут убить?

С поразительным спокойствием – за долгие годы она в совершенстве овладела искусством притворяться невозмутимой – Лили посмотрела на недоумевающего племянника:

– Морган Элиот в состоянии позаботиться о себе сам. Взгляд Роберта стал тяжелым, осуждающим:

– Бывают моменты, когда любому может понадобиться помощь! – резко сказал он, и в его глазах вдруг заблестели слезы.

Лили ничем не обнаружила, что ее тронули эти слова, и мальчик отвернулся от нее и выбежал из комнаты. Она слышала, как по лестнице простучали каблуки его ботинок. Конечно, он попытается найти кого-нибудь еще, кто поможет Моргану, раз это отказалась сделать она.