— Напра-ВО! — скомандовал товарищ капитан.
До этого удручающе-опечаливающего момента всё наше войско стояло по-взводно и в одну колонну. То есть в голове общего строя стояла первая группа. С интервалом в метр-полтора за ней размещалась вторая… Следующей была наша доблестная РГ № 613. И в самом хвосте ротной колонны скромненько так ютилась «четвёртая якобы разведгруппа»…
Но после команды «Напра-ВО!» все дружно повернулись, ну, естественно, направо… И теперь вместо стоящей к ним боком длинной колонны перед командирами оказался очень уж широкий трёхшереножный строй. Так что… Майор Еремеев и капитан Перемитин теперь могли без труда рассматривать всю первую роту… Да ещё с такими визуальными возможностями, что практически любое телодвижение какого-нибудь явно занервничавшего бойца не окажется незамеченным…
А я оказался как раз-то в первой шеренге… Да ещё и с моей опухшей после вчерашнего физиономией… Мало того, что личико у меня по-татарски округлённое… Оно ещё и слегка увеличилось в размерах… Это после Алиевских рукоприкладств…
«Э-эх… Бля-а… — думал я с нарастающей тоской. — Что же дела-ать?.. Надо было в казарме остаться…»
Но отступать уже было слишком поздно, да и практически некуда. Ведь на батальонном плацу сейчас оставалась только лишь наша первая рота. И любая моя попытка скрыться от всевидящих глаз начальства заранее обречена на провал.
А капитан Перемитин уже подал вторую команду:
— Всем дембелям — выйти из строя! Встать в одну шеренгу лицом ко мне!
С лёгким ропотом непонимания причин происходящего, к которому они не имеют абсолютно никакого отношения… Наши старослужащие товарищи стали выходить из общего строя роты и, сделав положенные два шага, принялись выстраиваться в одну шеренгу. Вскоре дембеля образовали одну сплошную линию, обращённую лицами к комбату и ротному. После обязательных команд «Равняйсь! Смирно! Вольно!» началось самое интересное…
— Внимание! — произнёс строгим голосом майор Еремеев. — Кто из вас вчера вечером ворвался в комнату к военнослужащим — женщинам?
От столь неожиданного обвинения замерли не только наши ветераны спецназа, но и разномастные фазаны, а также молодые духи… Ведь это было так шокирующе-необычно… Поскольку подавляющее большинство оторванных от мирной жизни солдат уже почти что позабыло про… «Что же это такое — женщины?» А тут…
Как оказалось… Неуёмную нашу юношескую гипер… Скажем так, половозрелую потребность… В общем, её можно было удовлетворять не только посредством рассматривания от входа-крыльца казармы случайно проходящих в штаб бригады женских фигурок… Или же старательно запоминая хотя бы одну из двух продавщиц из ВОЕНТОРГовского магазина… Особенно ту, что помоложе…
А тут… Выяснилось, что к этим «военнослужащим тире женщинам, можно было и врываться… Да ещё и в столь поздний час… Когда они…
— Равняйсь! Смирно! — очень уж своевременно скомандовал ротный.
Мгновенно было вспыхнувшая буйная солдатская фантазия завяла так же быстро… И наше поголовное внимание сразу же переключилось от полуодетых женских тел к товарищу майору… который уже повторно задавал тот самый вопрос…
— Кто из вас вчера вечером ворвался к военнослужащим — женщинам?
И при этом как комбат, так и капитан Перемитин, они самым внимательнейшим образом всматривались в лица дембелей… Наверное, всё же ожидая увидеть на чьих-то физиономиях либо красную краску смущения и стыда за содеянное… Либо растерянность и страх… Всё за то же «содеянное»…
Однако на этот раз наша первая рота прекратила безмолствовать… На смену мечтам молодых духов сожрать без остатка все съестные припасы военнослужащих-женщин… Взамен тайным эротическим фантазиям наших фазанов подержаться обеими руками за одну полураздетую бабскую коленку… Вопреки почти что непреодолимому стремлению заматеревших ветеранов всё-таки поддаться извечному зову живой природы… И наперекор тайным инстинктам мужской породы… Словом, наши дембеля высказались за всех…
Они заявили просто и прямо:
— А чо мы?!
Этот контрвопрос оказался самым первым аргументом, который им подсказала солдатская солидарность… Эта общность всех дембелей в защите своих интересов в плане личной безопасности… То есть с целью поиска спасения как для всех разом, так и для каждого в отдельности… Ведь любое посягательство на их предстоящее увольнение должно иметь вполне обоснованные причины… Или же мотивы, доводы, факты, доказательства, а также результаты следственных экспериментов…
Поэтому наши ветераны хоть и не были сильны в уголовно-процессуальных познаниях, но всё же постарались отвести от себя любые подозрения…
— А почему именно мы? Что мы, самые голодные что ли?
Этот ропот искреннего недовольства был прерван коротким взмахом руки капитана Перемитина. Как и следовало того ожидать, порядок в дембельской шеренге оказался восстановленным очень быстро.
— Это они сами сказали… — произнёс майор Еремеев. — Те, которые ворвались…
Нашего командира батальона спецназа уважали все солдаты. Особенно, из дембельского состава. Поскольку именно старослужащие знали его дольше фазанов и тем паче молодых бойцов… Но тем не менее… Эта комбатовская фраза вызвала не только открытое негодование… А спустя несколько секунд… Даже и весёлый смех…
— А они свои военные билеты не показали? Этим женщинам?!..
Командир первой роты опять подал команды… Чтобы «заровнять и засмирнять» своих не в меру развеселившихся подчинённых… Однако это ему удалось не сразу… Ведь и сам майор Еремеев улыбался…
— Нет! Не показали! — заявил комбат. — Но сказали, что они — дембеля из первой роты!
Смех, конечно же, смехом… Но теперь наши ветераны проявили всю свою сознательность и серьёзность. Ведь они были старыми воинами. И самый убедительный контрдовод выдвинул сержант Ермаков.
— А пусть эти женщины сюда придут! — отважно заявил наш дед. — И посмотрят каждому из нас в лицо!
— Правильно! — донёсся слева громкий голос Кузи-Кузьмина. — Проведём следственный эксперимент не отходя от кассы! Пускай они опознают…
— Вас всех? — кратко поинтересовался ротный Перемитин.
Его простодушный вопрос и еле сдерживаемая улыбка произвели на всех присутствующих ещё большее впечатление… Нежели ранее прозвучавшие обвинения… Под всеобщий смех и даже хохот послышались ответные реплики…
— Так точно, товарищ капитан! — кричал дембель Кузя. — Пускай меня первым смотрят! Я их всех разом… Смог бы!
— И я тоже! — поддакнул Лёнька Тетюкин.
Это столь неожиданное признание-возжелание длинного и вечно нескладного дембеля Лёни-Пайпы вызвало новый приступ всеобщего веселья.
— Ну, если уж и Лёня осмелел… — произнёс улыбающийся ротный. — То… Я пас!
Долговязый наводчик Тетюкин тут же сконфузился и даже покраснел. Через несколько минут затихли и все остальные дембеля.
Комбат Еремеев вновь взял слово:
— Ну, если это сотворили не вы?.. То кто же тогда мог пойти на эту мерзость?
А вот это уже был совершенно иной разговор…
Ну, разумеется… У незаслуженно оскорблённых и ни в чём невиновных ветеранов первой роты сразу же нашлось великое множество самых разнообразных версий, начиная от в доску обкурившихся пехотных Дон Жуанов, продолжая тему упившимися самодельной бражкой бойцами тылового фронта и заканчивая опухшими от безделья «стукачками-телеграфистами» из батальона связи… Причём, на последнем обвинении упорно настаивал дембель Кузя…
— Это только связистские твари могли сделать! — надрывался он. — Я к ним столько раз приходил, чтобы в соседний… Ну, да!.. В соседний гарнизон позвонить… Так они ни разу!.. Гады!.. А теперь…
Его перебил насмешливый вопрос ротного Перемитина:
— «В соседний…» Это в Ташкент что ли?
Однако рядовому Кузьмину уже терять было нечего и он продолжил свою гневную речь:
— Ну, а куда же мне ещё звонить, товарищ капитан?! Тут всего-то ничего… А они… Теперь уже по военным бабам начали шастать! Поубиваю!.. Всех насмерть!.. Когда поймаю! Вот сучата, а?!
