Она вздохнула и посмотрела на Уильяма. Неужели это она виновата в том, что с ним произошел припадок? Шарлотта была уверена, что смогла бы предотвратить это несчастье. За годы проб и ошибок у нее выработалось некое шестое чувство, и она интуитивно чувствовала, когда у брата должен случиться следующий приступ. Девушка прекрасно знала все признаки, предшествующие припадку, и готова была остановить его. Полумрак, полное спокойствие и тишина – вот все, что было необходимо для этого. Именно так она уже много раз справлялась с бедой.

Но сегодня ее не оказалось рядом с несчастным мальчиком. Она решила поспать и предоставить матери и няне самим со всем справляться. На самом деле она пропустила самый важный момент утренней трагедии из-за того, что просто обессилела после своего ночного приключения и проспала. И вот сейчас состояние Уильяма ухудшилось. Снова ухудшилось. Приступ, был таким же сильным, как и в раннем детстве, и теперь ей придется потратить многие месяцы на то, чтобы привести его в более или менее нормальное состояние. Хотя, признаться, у нее уже не осталось никаких надежд на выздоровление брата.

Почему она не проснулась вовремя? Почему Уильям такой беспомощный? Может, это ее вина? Может, она что-то делает неправильно?

– Это все грехи твоего отца.

Шарлотта подняла глаза. Мать старалась говорить тихо, чтобы не потревожить Уильяма. Мальчик, скорее всего, еще очень долго будет спать, но на всякий случай они перешли на шепот. Уильяма ни в коем случае нельзя было пугать: обычно он очень плохо на это реагировал.

– Что сделал папа?

– Он сегодня не ночевал дома.

Значит, пьянствовал где-нибудь, как и всегда, подумала Шарлотта.

– Но Уильям не грешник, – заметила девушка. Они с матерью уже не раз заводили спор на эту тему, когда у мальчика случались приступы.

– Бог сам выбирает, как следует наказать человека, и не нам решать, кто и как будет страдать.

– А если это не так, мама? Что, если…

– Я закажу еще одну мессу, – прервала ее миссис Вике. – Может быть, благодаря этому Уильям скорее выздоровеет, – добавила она.

Женщина осторожно подползла к сыну. Она не посмела прикоснуться к нему, опасаясь, что он проснется. Но ей очень хотелось обнять его. Миссис Вике водила рукой над его спиной, плечами, головой и наконец опустила ее на свои колени.

– Прости меня, мой маленький мальчик. Я очень-очень виновата перед тобой, – глухо произнесла она.

В голосе матери звучала такая безысходность, что сердце Шарлотты просто разрывалось от боли. Она не могла больше молчать.

– Ты, мама, уже давно искупила все свои грехи. Я уверена, что Господь простил тебя, – сказала она.

Мать резко поднялась на ноги, и Шарлотта увидела, что в ее глазах стоят слезы.

– Только Господь Бог может знать, искупила ли я грехи или нет. Я много пила и не следила за собой, когда была беременна. И Господь покарал моего сына за мои прегрешения.

– Все это давно в прошлом, мама. Господь простил тебя, – повторила Шарлотта. Она готова была бесконечно молиться, чтобы в один прекрасный день мать поверила ей.

Когда-нибудь она, возможно, и поверит, но явно не сегодня. Мать снова повернулась к Уильяму.

– Его слабоумие – наказание за мои грехи. Припадок Уильяма… – Миссис Вике всхлипнула. – В этом повинен твой отец, – сказала она, покачав головой. Затем мать вздохнула и направилась к двери. – Няня побудет с ним, пока он не проснется. А тебе, Шарлотта, необходимо привести в порядок свои волосы. Аккуратность – это тоже дело богоугодное, – заметила она и, повернувшись, снова посмотрела на неподвижно лежавшего Уильяма. – Учись на моих грехах, Шарлотта, и не повторяй родительских ошибок. За твои грехи будут расплачиваться твои дети.

С этими словами она покинула комнату, и Шарлотта окончательно убедилась в том, что вся вина за случившееся лежит исключительно на ней. Отец очень часто устраивал ночные кутежи то в одной, то в другой иностранной концессии Шанхая. Однако приступы у Уильяма случались далеко не каждую ночь в отсутствие отца. Она могла припомнить как минимум с десяток случаев, когда ночные оргии родителя никак не отразились на здоровье брата. Но как часто Шарлотта проводила ночь, предаваясь пороку? И ответ на этот вопрос напрашивался сам собой!

Мысль об этом привела ее в трепет. Неужели это действительно кара Господня? Неужели именно она виновата в том, что у Уильяма снова случился приступ? Мальчик наверняка был бы в полном порядке, если бы она проснулась в тот момент, когда у него начался припадок. Однако она чересчур долго спала, поскольку очень утомилась ночью. И еще потому… что она избрала путь разврата и греха.

Шарлотта в ужасе вскочила на ноги. Она вся дрожала. Нет, этого не может быть! Болезнь Уильяма никак не связана с грехами окружающих его людей. Если бы это была правда, то на свете оказалось бы намного больше больных детей, лежащих без сознания на голом полу. И все же это не простое совпадение. Наверное, ей следует пойти вместе с матерью в церковь и отслужить молебен – в любом случае это не будет лишним. Она помолится, чтобы Господь простил ее грехи, и попросит его наставить ее на путь истинный. Потом, может быть, она снова почитает Библию.

Но, к сожалению, она уже миллион раз прибегала к подобным способам избавления от несчастий. Да и ее мать тоже. Если бы усердная молитва или Библия могли дать ответы на подобные вопросы, то Уильям сейчас был бы здоров. Шарлотта не верила, что это единственно правильный путь поиска истины. Что же тогда остается… Что?.. Где ей следует искать ответ?

Вернулась няня, и Шарлотта отослала ее из комнаты: ей хотелось остаться с Уильямом наедине. Она просидела весь оставшийся день рядом с братом, терзаясь все теми же вопросами, и не могла найти на них ответов.

Кен Джин что-то тихо бормотал себе под нос. Он чистил лошадь, которую обычно запрягали в экипаж. Это животное, как и все чужеземцы, было крупным и весьма норовистым. Но если удовлетворялись все его нужды, оно становилось спокойным, даже послушным, и жизнь снова возвращалась в свое нормальное русло. Китайцы обычно ведут себя совсем иначе. Хуже всего было то, что он, проработав на чужеземцев почти всю свою сознательную жизнь, и сам стал поступать так же, как они. А когда ему вновь приходилось превращаться в китайца, то с каждым разом это давалось все труднее и труднее.

Белых людей, которые жили в Китае, интересовали только Две вещи – деньги и секс. Для Кен Джина и то, и другое было вполне доступно, поскольку его хозяин слыл человеком богатым, а он сам обладал хорошей сексуальной потенцией. В результате Кен Джину неплохо жилось среди чужеземцев.

Китайцев же, в отличие от европейцев, интересовало другое – деньги и власть. К несчастью, Кен Джин полностью израсходовал первое и не успел приобрести второе. Поэтому китайский образ жизни стал для него неприемлемым.

Сегодня в течение нескольких долгих часов Кен Джин пытался вести себя по-китайски. Он давал взятки, угрожал, пробовал использовать свои связи для того, чтобы освободить супругов Тэн из тюрьмы. И потерпел при этом сокрушительную неудачу. Это означало, что два самых любимых им человека – тигрица Ши По и ее муж Куй Ю – будут гнить в тюрьме до конца своей короткой жизни, а он ничем не сможет им помочь.

Ругаясь последними словами, Кен Джин решил прекратить свои бесполезные попытки и побрел к дому Виксов. Сегодня он специально надел китайскую одежду и даже заплел маньчжурскую косичку, которая телепалась за его спиной, как какой-то нелепый хвост. Но все напрасно. К пленникам не пускали ни англичан, ни китайцев. К тому же еще его лучший шелковый жилет пропах лошадиным потом.

Он уже поднимался по лестнице на второй этаж, когда его заметила горничная. Эта девушка была новенькой. Он устроил ее на работу к Виксам по просьбе своего друга – дракона Фу Де. Она была миленькой и, судя по ее поведению, все еще неуютно чувствовала себя в доме англичан. Девушка вела себя очень вежливо, но, как догадывался Кен Джин, потому, что она всех смертельно боялась, а не потому, что испытывала к ним уважение. Ее речь была простой и грубоватой, без особого изящества. А в английском доме изящество имело первостепенную важность. По крайней мере, в этом англичане были схожи с китайцами.