Если смерть Ирода Агриппы I оказалась поворотной точкой для евреев, то совсем другого рода поворотная точка обозначилась вскоре для новой еврейской секты христиан, той, которой предстояло указать путь к победе, которую нехристиане едва ли могли представить себе в те времена.

Саул, когда-то преследовавший христиан, а потом обратившийся в их веру и вернувшийся в Тарсис, объявился снова и примерно в 46 г. прибыл в Антиохию. Христиане там были влиятельнее, чем где бы то ни было за пределами Иудеи и уже начали подумывать, как бы послать своих миссионеров в другие еврейские общины греческих городов. Именно Саул, сначала вместе с компаньоном по имени Варнава, а позднее в одиночестве выполнял это задание.

За три странствия Саул побывал на Кипре, через Малую Азию добрался до Македонии и Греции. Повсюду он находил еврейские общины и синагоги, в которых читал проповеди о смерти и воскресении Иисуса, о втором пришествии и неизбежном конце света. Но почти везде евреи отнеслись к этому учению враждебно. Иисус не стал для них воплощением идеи о Мессии.

Саул, выросший в греческом городе, давно уже понял, что если его не будут слушать евреи, то услышат язычники. Классическая греческая культура пребывала в упадке, их уже не удовлетворяли старые боги и ритуалы. Новые верования с востока, более мистические и обещающие жизнь после смерти, привлекали греков. В результате обряды в честь таких восточных богов, как египетская Изида или малоазиатская Кибела, стали любимыми для всей империи.

Иудаизм тоже находил своих приверженцев, и было на удивление много случаев обращения в эту религию. В действительности их могло быть и больше, но евреи настаивали на обрезании каждого вновь обращенного лица мужского пола. Эта процедура многих раздражала, была болезненной, и только истинный верующий мог перейти в иудаизм на таких условиях. Потому большинство обращенных составляли женщины. Однако и это служило поставленной цели, ибо дети, рожденные еврейкой, считались евреями, и мальчики в младенческом возрасте должны были подвергнуться обрезанию и быть евреями по крови. Вторая трудность обращения в иудаизм заключалась в том, что евреи были как представителями религии, так и представителями нации. Обращенные евреи обнаруживали, что средоточием их патриотизма, как и религии, должен быть Иерусалимский храм, поэтому переход в эту веру содержал в себе более чем намек на государственную измену Риму.

Саул, видимо, осознавал эти трудности. Мессианство было для него делом всеобщим, а не только евреев. Вера в Иисуса не требовала (на его взгляд) принятия политических и национальных устремлений иудаизма. Обрезание он считал устаревшим ритуалом и твердо верил, что «…тот Иудей, кто внутренне таков, и то обрезание, которое в сердце, по духу, а не по букве…» (Римлянам, 2:29).

Поэтому Саул принял романское имя Павел и начал открыто проповедовать язычникам, прося их признать Иисуса без всякого обрезания и следования всем деталям обряда, принятым у фарисеев. Везде, где он побывал, появлялись христианские общины, разраставшиеся за счет язычников.

Несоблюдение обряда обрезания среди новообращенных язычников привело евреев в ужас, и в результате между ними и христианами разрасталась пропасть. На самом деле это покоробило даже тех евреев, которые признавали Иисуса, так что на какое-то время христианство разделилось на две группы: обрезанные еврейские христиане, полностью признававшие Закон Моисея и одно временно верившие в мессианскую роль Иисуса, и необрезанные христиане-неевреи, которые были склонны интерпретировать учение Иисуса в свете греческой философии.

Две эти позиции столкнулись лоб в лоб в 48 г. на совете Иерусалима. Яков, брат Иисуса, отстаивал еврейско-христианские взгляды, а Павел — точку зрения христиан-неевреев. В результате Павел одержал победу, и пути христианства и национального иудаизма разошлись.

Примерно в 57 г. Павел возвратился из своего третьего миссионерского путешествия и посетил Иерусалим. Там его опознали евреи, смотревшие на него как на человека, пропагандировавшего учение, которое противоречит Закону Моисея, и поэтому считавшие, что его присутствие оскверняет храм. Хуже того, распространился слух, что он привел в храм язычников. Начался бунт, и линчевание казалось неизбежным, если бы Павла не защитили римские солдаты.

У римлян по-прежнему были неприятности с этой беспокойной провинцией. После смерти Ирода Агриппы ею управляли без особого успеха несколько прокураторов, и с 52 г. прокуратором стал Антоний Феликс. Он женился на Друзилле, дочери Ирода Агриппы I, но это не спасло положение, и ситуация продолжала ухудшаться.

Павла привели к Феликсу, обвинив его в осквернении храма, и он защищался как фарисей, поддерживавший идею о воскрешении Иисуса, указывая, что воскрешение является важным догматом фарисейской веры. Но когда Павел заговорил о неизбежном конце света, Феликс отмахнулся от него как от сумасшедшего. Скорее для того, чтобы всех успокоить, чем по каким-либо иным соображениям, он приказал посадить Павла в тюрьму.

Однако в Риме правил теперь новый император. В 54 г. Клавдия отравила его четвертая жена Агриппина, и ее младший сын от предыдущего брака, Нерон, стал пятым римским императором. В 60 г. Феликса, который был назначен Клавдием, отправили в отставку, а его место занял Порций Фест. Когда Фест заступил на новую должность, его приветствовал Ирод Агриппа II.

Он был единственным сыном Ирода Агриппы I, и, когда умер его отец, ему было семнадцать лет. Его дядя, младший брат Ирода Агриппы I, правил небольшой областью в Ливане с центром в городе Калсисе, что в 60 милях севернее Галилейского моря. Когда этот дядя, Ирод Калсисский, в 48 г. умер, Ирод Агриппа II стал царствовать вместо него. К 53 г. он распространил свою власть на территорию, которая когда-то принадлежала Филиппу Тетрарху, а также на часть Галилеи.

Во время встречи Ирода Агриппы II с Фестом снова всплыло дело Павла, и он предстал перед обоими. Павел так энергично оспаривал свое дело, что Ирод Агриппа II сказал ему: «Ты почти убедил меня стать христианином».

Павел был гражданином Рима и, так как от прокуратора, который не хотел лишних неприятностей с евреями, не ждал ничего, кроме длительного тюремного заключения, он обратился с жалобой к императору. В результате ему разрешили отправиться в Рим в четвертое и, как оказалось, последнее для него миссионерское путешествие. Что было с Павлом дальше, неизвестно, но умер он предположительно в Риме примерно в 67 г.

После Феста были другие прокураторы, и недовольство постоянно усиливалось. Не хватало только искры, чтобы раздуть пожар во всей стране. В 66 г. произошли восстания в Кейсарии, городе на берегу моря, где находилась резиденция прокуратора, после чего евреев оттуда прогнали. Эта новость, а также слух, что прокуратор собирается экспроприировать большую часть денежных запасов храма на свои нужды, стали причиной начала восстания в Иерусалиме.

В это время Ирод Агриппа II со своей сестрой Береникой оказался в Иерусалиме. Обеспокоенные этими событиями, они пытались успокоить бунтовщиков, предупреждая их, что месть римлян будет ужасной, но теперь командовали зелоты. Они вспоминали восстание Маккавеев, и многие надеялись на приход Мессии. Сначала они захватили храм, потом Иерусалим, из города прогнали римский гарнизон.

Как и два с четвертью века назад в дни Маккавейского восстания, первым отреагировал местный правитель и в спешке послал на юг немногочисленное войско. Римский легион проник в Иерусалим, но неожиданно встретил там сопротивление и ретировался. У Бет-Хорона, в 12 милях севернее Иерусалима, еврейские войска, не дававшие отступающему противнику передышки, атаковали его и обратили вспять.

Этот разгром римлян убедил даже сомневавшихся евреев, что возвращаются славные времена Маккавеев, и восстание охватило всю страну. В Иерусалиме создали повстанческое правительство, страну поделили на военные районы, и Галилею, самую северную и самую уязвимую часть, отдали под командование молодого священника по имени Иосиф.