Вульф согласился, что это напоминает забаву, уменьшенную изменением темы, и в течение следующих нескольких минут, он оказался втянутым в энергичные дебаты со Шторм о возможностях вымпела различных бейсбольных команд. Его действительно не удивляло, что девушка была столь же хорошо осведомлена о спорте, как, казалось, во всем остальном, что ее интересовало, особенно когда с сожалением указала, что как она одна только из двух женщин в семье, содержащую семь мужчин, училась ценить спортивные состязания.

К тому времени, когда обед был закончен, Вульф обнаружил, что девушка была не только поклонницей бейсбола, но также и наслаждалась футболом и хоккеем, и стала очень сентиментальной и патриотичной во время Олимпийских соревнований.

Шторм имела точное и определенное представление о политике и международных делах, но, тем не менее, была в состоянии обсудить и без того, чтобы выходить из себя, и это, казалось, не тревожило ее в малейшем всякий раз, когда Вульф с нею не согласился.

К тому времени, когда обслуживающие номеров убирали оставленный от их еды беспорядок, и они вместе сидели на кушетке, мужчина без особого удивления понял, что еще больше ею очарован. Независимо от того, о чем был разговор, он слушал с чрезвычайным вниманием, наблюдая с чистым удовольствием за ее выразительным лицом. Вульф был к ней столь привязан, что чувствовал незнакомый смысл уязвимости, нечеткое, ноюще тревожащее беспокойство.

Вульф не знал, что она чувствует. Желание, да; с начала девушка это объяснила. Но казалось, Шторм смотрела на него с легкостью и беспечностью, которой нужно было изо всех сил пытаться соответствовать.

Если ей было известно об этом эффекте, но Шторм это не показывала. Девушка с ним была столь умерена и спокойна, что казалось очевидным ее рассмотрение этой новой стадии в их отношениях, не упоминая не нескольких неделях, как говорила она..

Но будучи верной своему слову, девушка в любом случае не поднимала этот вопрос. Было очевидно, что она заинтересована, Вульф молчаливо принял сроки Шторм, когда он сделал шаг, чтобы встретить ее на полпути, и это было всей гарантией, в которой она нуждалась.

Вульф полностью знал об этой иронии. Он упрямо боролся против ее признания, и все же теперь, стал тем, кто нуждался в некотором заверении, кое-каком знаке или слове, которое ему сообщит, что она чувствовала больше, чем простое желание. Проблема была, так как это не было кое-что, в чем ему когда-либо приходилось нуждаться, и не имел понятия как спросить. Мужчина не знал, было ли у него право справится со своим нежеланием предоставить ей какие-нибудь гарантии.

— Ты жалеешь?

Повернул голову, Вульф посмотрел на нее. Девушка сидела на коленях возле него на кушетке, повернувшись к нему. Она ласкала Мишку, но маленький котик спустился с дивана и пошел, чтобы свернутся на стуле возле окна. Он и не думал, что очень понравиться кошке.

— Имеешь ввиду меня?

— Я сожалею, — улыбнулся ей мужчина.

Шторм немного покачала головой.

— Нет причин для сожаления. Но если есть кое-что, о чем ты хотел бы поговорить?

Поколебавшись, он, наконец, покачал головой. Его чувства были для него слишком новыми и незнакомыми, чтобы быть готовыми для близкого исследования.

— Нет, не возможно, — мужчина подошел к журнальному столику, где Шторм работала. Там быи разложены разные схемы и документы. — Ты взяла домой большую работу.

— Хорошо, хвастаясь. Я могу написать новую систему дней через десять или меньше, мне будет нужно довольно усердно работать. Все же, это моя собственная ошибка, — серьезно сказала Шторм.

Хмурясь, Вульф не согласился с этим:

— Если ты можете получить систему в любое время за следующие две недели или так, мы все еще будем перед нашим оригинальным списком.

— Хорошо, тогда я отменю уикенд, — быстро промолвила девушка. Она подняла руки к его плечам, исследуя пальцами твердость мускулов и костей, — Если получу лучшее предложение, которое имеется.

Руки Вульфа нашли ее крошечную талию, и как всегда, только прикоснувшись к ней, он больше ни о чем не мог думать.

— Какое лучшее предложением ты бы рассмотрела? — спросил мужчина, медленно привлекая к себе девушку.

— В зависимости от того, что ты хочешь, — шепнула ему Шторм, прямо перед тем, как ее губы встретили его.

Ранее Вульф содержал свое желание, напоминая себе, что девушка в первый раз испытывает страсть такого рода, ей нужна была поддержка, в которой она будет нуждаться физически, если не эмоционально — чтобы привыкнуть к нему. Но девушка однозначно дала понять, что в любом случае не была столь наивна, и что не имела никакого намерения стесняться или позволить ему сдерживаться для нее.

Она была удивительно нежна, свободна и щедра, когда Вульф, будучи далеко от способности сдержать себя, нес ее на руках к их кровати.

Уже было далеко за полночь, когда в освещенной лампой комнате, вновь стало тихо, и Шторм заснула в его руках. Как прежде, Вульф думал, что он, возможно, дремала, но недолгое время. Чувствуя себя восхитительно, он прислушался к дыханию девушки. Осторожно, чтобы не разбудить, мужчина погладил ее прекрасные волосы, спину, создавая кривую на ее бедре.

Вульф не мог сопротивляться всему, что касаться ее, и более или менее, перестал пробовать. Также прекратил себя убеждать, что его навязчивая с ней идея будет тем, что только некоторое время будет гореть раскалено добела, перед утиханием к пеплу. Эта правда была небольшой, растягивающей слова, зеленоглазой женщиной, с эротическим ртом и бесстрашным характером коснулась кое-чего в нем, что прежде никогда не затрагивалось. Ему не хотелось позволять ей добираться под его кожу, но Шторм, так или иначе, добралась. Он размышлял, что оказался прав, в том, что она была женщиной способной вырезать собственную марку на жизни человека. На его сердце.

Почувствовав на кровати движение, и что ее покидает теплое мужское тело, Шторм зашевелилась. Открыв один глаз, она увидела сияющее сквозь шторы солнце и снова его закрыла.

— О, Боже, это что, рассвет? — пробормотала девушка.

Устремившись назад к кровати, Вульф поцеловал ее щеку, а затем, когда она повернула к нему голову, прижался к ней губами.

— Не то чтобы рано, — сказал он ей, — почти восемь. Я собираюсь принять душ.

Перевернувшись на живот и спрятав наполовину под подушку свое лицо, Шторм приглушено простонала:

— Я нуждаюсь в большем количестве отдыха.

Услышав, что он смеется, она, не открывала глаз, пока не услышала, как заструился душ и подумала, что его утренний голос был немного хриплым и очень сексуальным.

Думать столь ранним утром для девушки было затруднительно, большая часть нее хотела обладать тем, что она нашла с Вульфом, но как всегда смысл собственной ответственности ополчился на нее. Шторм приподнялась на локтях и взглянула на дверь ванной, сквозь которую просачивался пар от душа. Девушка с надрывом вздохнула.

Потом Шторм придвинулась к краю кровати и села. Дотянувшись до телефона, девушка назвала знакомое число, и когда он ответил, сказала:

— Сюда больше не звони. Он бы заметил, если бы еще раз неправильно набрали номер. Я буду должна поддерживать с тобой контакт.

— Ты знаешь, то, что делаешь? — немного мрачно спросил голос.

На мгновение, он снова стал тихим, и когда снова заговорил, его прохладный голос был беспокойным:

— Что ты собираешься сделать, когда ему будет известна правда? Я его знаю, Шторм, и могу тебе сказать, злоупотребление доверием для него хуже, чем что-нибудь другое, что может быть. Вульф не будет легко прощать. Возможно никогда.

Шторм засмеялась:

— Я сама себя спрашиваю об этом в течение многих дней. Но… уже поздно, чтобы теперь повернуться назад.

Продолжая пристально смотреть на дверь ванной, девушка продолжила:

— Знаю. Но как я сказала, что поздно, чтобы вворачиваться назад. Однажды ты сказал, что у меня не было выбора., — она быстро задышала. — Вероятно, я буду с ним большую часть дня, и возможно также завтра, так что может, будет лучше, если я позвоню тебе в понедельник из музея.