Наде совсем не хотелось, чтобы Полуянов отправлялся в свободное плавание. Причем отнюдь не финансовый вопрос девушку смущал. Сейчас Димка в жизнь включен, при хорошей должности, при статусе. А окажется на вольных хлебах – совсем неизвестно, как жизнь повернется. Станет себя оппозиционером считать, начнет по митингам ходить или сутками в Твиттере сидеть. А то, еще хуже, запьет от невостребованности. Будет искать утешения в объятиях посторонних женщин.

В общем, совсем грустная перспектива: и для Димы лично, и для их отношений.

…Как назло, еще читателей в библиотеке полно, посидеть, спокойно подумать – никакой возможности. Плюс жара в городе, а кондиционеров в библиотеке нет.

Надя в своем деловом костюмчике просто не знала, куда от духоты деваться. Посетительницы – хотя явились многие в сарафанах, в кофточках с декольте – тоже над своими талмудами склонились все красные, кто газеткой, кто веером обмахивается. Будто в литейном цехе они, а не в библиотеке!

Одна Ирина Андреевна – любимая Надина читательница – выглядела сегодня свежей и бодрой. При том, что одета была в строгое льняное платье с рукавами две трети.

– Как вам удается жару игнорировать? – не без зависти в голосе поинтересовалась Надя.

Женщина заговорщицки улыбнулась:

– Меня научили одной очень полезной вещи. Называется «охлаждающее дыхание». Смотри, Надя. Складываешь очень узким колечком губы, сворачиваешь в трубочку язык – и втягиваешь воздух. Представляешь при этом, будто холодную воду через соломинку пьешь. Попробуй!

– И поможет? – недоверчиво произнесла Митрофанова.

– Через пять минут – гарантированно, – заверила читательница.

И – вот удивительно! – сработало. Даже холодно стало, хотя термометр в зале плюс двадцать восемь показывал.

– Где вы этому научились? – заинтересовалась Надя.

– На экологической ферме, – усмехнулась Ирина Андреевна.

– Где-где?!

– Я недавно в Италию ездила и останавливалась не в гостинице, а в частном доме. В деревеньке на озере Комо. Там удивительная хозяйка, бывшая наша. Представляете: в старинном замке – он ее мужу принадлежит – организовала что-то вроде частной гостиницы. Еда – только натуральная, все продукты со своего огорода и фермы. Свое молоко. Лошадки. По утрам – уроки йоги для начинающих, вроде нас с вами. Я сначала боялась ходить, у меня спина проблемная, так Луиза уговорила – теперь бегаю, словно девочка! Ну, и еще много полезных вещей узнала. Про охлаждающее дыхание, например. Плюс Италию посмотрела, Швейцарию – там рядом. Хозяйка такие интересные экскурсии проводит вдали от туристических троп!

– Умеете вы, Ирина Андреевна, жить, – улыбнулась Митрофанова.

– А тебе кто мешает? – усмехнулась женщина. – Могу ссылочку на сайт этой фермы дать. Стоит, между прочим, копейки – Луиза свое дело только начинает, поэтому скидки дает огромные.

И добавила:

– Если на душе тяжело – самое место, куда стоит поехать.

«А ведь мысль! – пронеслось у Митрофановой. – Вдруг к Полуянову моему как раз там просветление придет?»

Надя даже не поняла – понравилась ли Димке ее идея насчет необычного отпуска?

Поехать на экологическую ферму тот согласился, хотя счастливым совсем не выглядел. Буркнул: «Вечно придумаешь ты, Митрофанова… Ладно. Хоть отосплюсь там, в глуши».

Надя же, наоборот, летала, точно на крыльях. И очень надеялась, что этот их с Димкой совместный отпуск окажется куда удачней, чем предыдущий[2].

В первый их день в Италии, в экологической деревне на озере Комо, девушка пробудилась, когда часы на ратуше пробили семь утра.

Невозможно спать, если в открытое окно рвется запах свежей травы, озерной сырости, теплых булочек. «Выпить кофе на террасе и посмотреть, как просыпается озеро? Или сбегать искупаться? Или ласково – очень ласково! – вызволить Димку из объятий Морфея?»

Но Полуянов почивал совершенно безмятежно, и Надя решила его не будить. Умылась, оделась в спортивное и тихонько выскользнула из домика. Хозяйка фермы вчера, кажется, что-то говорила про йогу? В 7.15 утра?

До чего удивительно начинать день не по звонку будильника, без спешки, торопливого кофе. Из дома выходить не в угрюмый подъезд, но во влажную от росы траву.

Озеро искрилось у подножия холма, черепаха, обитавшая в искусственном прудике, вылезла из воды, подставила панцирь солнцу, пара гусей-горлопанов в загородке шумно, очень по-итальянски, обсуждала последние новости.

К витавшему в воздухе аромату выпечки теперь примешивался запах отличного кофе. «Лучше начну-ка я – вместо йоги – утро традиционно, – решила Митрофанова. – С завтрака».

И отправилась на террасу с видом на озеро, где подавали еду.

Тут все блистало чистотой, на столах – букеты полевых цветов и белоснежные, с вышивкой, по всем признакам – рукодельные, салфетки. На фарфоровых блюдах белел козий сыр, золотилось домашнее масло, румянилась гигантских размеров черешня.

Надя вспомнила, как ворчал Полуянов («Везешь меня куда-то в колхоз!»), и улыбнулась.

Хорошо, что она решила не нарушать гармонию здешнего утра не очень уместной йогой. Местная, итальянская культура — не в физических упражнениях, а в «ристретто» и свежей выпечке. Одинокий ранний завтрак, что может быть лучше!

Но на террасе Митрофанова оказалась не одна. В самом дальнем углу, в низком шезлонге, восседал, возложив босые ноги на парапет, черноволосый мужчина. Смуглый, глаза – ослепительно-синие, будто небо над тропическим островом. Шелковая гавайская рубаха расстегнута, мускулы и кубики из-под нее выглядывают очень даже аппетитные. Джеймс Бонд, да и только!

– Бонжорно, – смущенно пробормотала Надя.

Русские мужики подобного экстра-класса ее обычно не замечали. Но черноволосый мгновенно вынырнул из нирваны. Сигаретку отложил, кофе отставил, резво вскочил на ноги, заулыбался:

– Бонжорно, синьорина!

Хорош! Глаз горит, на щеках ямочки. И лицо – в отличие от Димкиного, в последнее время постоянно озабоченного – беспечное, просто одна сплошная декларация на тему: «Да здравствует дольче вита!»

Сердчишко сразу дрогнуло. Вечная Надина проблема: ей бы по себе мужчину выбирать, доброго, домашнего, неприметного – но нравились всегда писаные красавцы. Беззаботные, успешные, острые на язык.

Надя растерянно улыбнулась незнакомцу и отправилась наливать себе сок. Но денди – нет, вернуться бы в свой шезлонг! – потянулся за ней, галантно предложил:

– Orange? Apple?

– Оранж, пер фавор, – пролепетала Надя.

Красавчик в ответ радостно улыбнулся:

– Вы наша, что ли?

– Да, – неловко буркнула Митрофанова.

Надеялась: отстанет разочарованно, но фотомодель сиял, будто она – миллионерша, голливудский продюсер и королева красоты в одном флаконе. Взгляд его одновременно и ласкал, и манил, и подбадривал.

Налил ей апельсинового соку, посоветовал дружески:

– Вот эти желтые катышки, они «нут» называются, не берите, послушайте старожила. Категорически безвкусные. Лучше козий сыр, с виноградом и медом.

Сигарету свою недокуренную раздавил в пепельнице, подхватил недопитую чашку кофе, молвил:

– Позволите вам компанию составить?

А ей и радостно от того, что писаный красавчик откровенно клеится, и не по себе. Жизненный опыт вкупе с родимыми, российскими традициями шепчут на ухо: «Зачем ты ему сдалась? Что за цель парень преследует? Он вор? Маньяк? Жиголо?»

К тому же у Нади черта: со своими, с тем же Полуяновым, держалась непринужденно, могла поострить, посмеяться. Но в присутствии незнакомых, да столь блестящих, всегда вела себя словно неуклюжая, ершистая девочка-подросток.

– Я Роман. – Мужчина протянул ей теплую, мускулистую руку.

– Надя. Вы тоже здесь отдыхаете? – Митрофанова изо всех сил старалась казаться небрежной, по-европейски расслабленной.

– Ну да, у меня винный тур, – хмыкнул тот. – Хотя Луиза, хозяйка наша, на меня ворчит. И пытается к здоровому образу жизни приобщить. Но как в Италии – без вина домашнего, без миланской салями, без граппы на диджестивчик? – виновато вздохнул. – Сегодня, правда, уговорила. На йогу встал. Но не дошел.