— Да, этот шрам на виске придает ему отважный вид и, несомненно, украшает.

Надежда Виолетты крепла. Только у одного человека мог быть шрам с детства, и этим человеком был ее брат Арман. Неужели это наконец случилось? Сердце, подогреваемое надеждой, забилось быстрее.

Саймон, словно почувствовав, о чем не терпелось узнать Виолетте, попытался помочь ей. Обратившись к дамам, он поинтересовался:

— Не угодно ли вам оставить список ваших любимых фасонов перчаток для… э-э-э, того французского джентльмена и написать его имя?

— Я никогда не опускаюсь до уровня некоторых дам, плетущих интриги, — весело заявила Каро и повернулась к леди Шелберн, которая разглядывала лежащие на прилавке образцы. — Он совсем недавно прибыл из Франции, и Макс просто не отходит от него, расспрашивая о политических новостях. Я никак не могу дождаться, когда же они наконец переберутся из библиотеки в бальный зал. Он ведь тоже приглашен на бал, не правда ли, крестная?

— Верно, дорогая, — отозвалась леди Шелберн, с любопытством рассматривая образцы на полках, — я в этом уже убедилась. Может быть, хоть капля ревности заставит Макса увидеть тебя в ином свете.

Мисс Корделл кивнула и взяла с прилавка одну, особенно великолепную, пару перчаток, на ней были вышиты серебряными нитками снежные хлопья — последняя работа Виолетты.

— О, это просто изумительно! Какая прелесть! Я их беру. — Она оценивающе посмотрела на следующую пару. — И эти тоже… и вот эти…

Она выискивала на полках самые дорогие перчатки — все белые, украшенные затейливой вышивкой, некоторые были даже надушены. Пару за парой она начала раскладывать их на прилавке. И наконец, на самый верх, легла последняя пара перчаток.

— Заверните это все, пожалуйста, — приказала крестная, — а нам только остается уповать на Бога, что хоть одна пара из них подойдет.

Виолетта, пораженная таким щедрым заказом Шелбернов, стояла с открытым ртом.

— И мы хотим, чтобы вы их нам доставили.

— Ну, конечно же, — в голосе Саймона звучала радость, вызванная, несомненно, столь удачной продажей. Виолетта могла понять, почему он был так счастлив. Ведь теперь всей семье Саймона можно будет купить по новой паре обуви и приобрести билеты в оперу — даже для детей, а может, даже побаловать себя экзотическими апельсинами, которые продавали в Ковент-Гардене.

— Вечером, в день бала, доставьте их в дом Шелбернов, — добавила Каро, — и эту — тоже. — Она схватила с прилавка непарную перчатку Виолетты и прибавила ее к общей груде.

— О нет, эта перчатка не продается, — замотал головой Саймон.

— Ерунда! Все продается! Привезите и ее тоже.

При этих словах у Виолетты перехватило горло.

На этой перчатке был вышит фамильный герб ее семьи. Именно ее, недостающую в паре, искал Макс. Однако какое ей дело до того, что Каролина Корделл собирается заарканить Макса. Ее больше должен волновать Арман, ее брат, которого ей предстояло найти.

Едва Саймон вошел в подсобную комнату, как Виолетта выхватила драгоценную перчатку из его протянутой руки.

— Ты, я полагаю, все слышала? — Саймон повязывал фартук, собираясь растягивать и размягчать свежеобработанный кусок кожи. Виолетта ходила за ним по комнатке.

— Позвольте мне доставить перчатки, — упрашивала она Саймона.

— Но их ведь надо будет доставить на бал в День святого Валентина. А я-то считал, что ты теперь будешь избегать дома Шелбернов любой ценой.

— Тот француз, о котором с таким восхищением говорила мисс Корделл, может оказаться моим братом. Мне обязательно надо встретиться с ним.

— Даже если снова придется столкнуться с тем джентльменом, хозяином дома?

— Не могу же я убегать вечно? Когда-нибудь мне все равно придется встретиться с ним. Кроме того, это ведь будет бал-маскарад, и он будет занят многочисленными дамами, добивающимися его руки. Меня он не заметит.

Фанни подняла глаза от лайковой перчатки, к которой она пришивала большой палец.

— Я могу позаимствовать для нее домино, в обмен на пару перчаток, у швеи, которая живет через улицу от нас. Пусть она его наденет.

Значительно больших трудов стоило убедить ее охранника, Гаспара.

— Мне казалось, что ты винила того джентльмена в таинственном исчезновении твоего брата?

— Я и сейчас так считаю. Тем более, мне необходимо сходить в этот дом и попытаться отыскать Армана. Он не может находиться в полной безопасности даже в доме англичанина.

— Мисс Корделл, может быть, не очень понравится ваш приход.

Но Виолетта была настроена самым решительным образом, и никто не мог отговорить ее отказаться от этой затеи. Она должна отправиться в дом Шелбернов!

— Поверь мне, Гаспар. Я узнаю Армана в ту же секунду, как увижу его. А если я действительно найду его в этом доме, то мне будет мало дела до того, что подумает обо мне мисс Корделл. Ну, пожалуйста…

Гаспар неодобрительно скривил губы, а Саймон покачал головой. В это время из угла донесся голос Фанни.

— Пусть идет, Саймон. Ведь речь идет о ее родном брате. Ей необходимо туда пойти, невзирая на последствия. Она же вам сказала.

Саймон пожал плечами и невесело улыбнулся.

— Этот магазин достался мне в наследство от отца моей жены, — наконец промолвил он. — И я считаю, что, занимаясь столько лет размягчением кож, мне удалось размягчить и свое сердце. Поэтому иди, Виолетта. Ты как, Гаспар?

Старик с явной неохотой кивнул головой. Виолетта моментально зажмурила глаза.

— О, спасибо тебе, Саймон. Спасибо, Гаспар.

— Только будь осторожна, — донесся из угла голос Фанни.

После того, как Виолетта бежала из Франции, предостережения стали для нее обычным делом.

— В самом худшем случае мне лишь укажут на дверь.

— А в лучшем?

— Арман, — она произнесла имя своего брата таким тоном, словно пыталась всех убедить в том, что это было верхом ее мечтаний. Но в ее сердце с болью отдавалось имя еще одного мужчины. «Макс… Макс… Макс…» Виолетта отвернулась, чтобы спрятать свои заблестевшие внезапно глаза. Наконец она проговорила: — Найти Армана — это самое большее, на что я могу надеяться.

Вечером, в день проведения бала-маскарада в доме Шелбернов, низко опустив на лицо капюшон позаимствованного для нее костюма домино, Виолетта продвигалась сквозь лондонскую изморось к Шелберн-хаусу. В своей темной накидке она была похожа на тень. Единственной вещью, привлекавшей к ней внимание, был огромный сверток, который она бережно несла в одной руке. Это был сверток с расшитыми перчатками. В другой руке она держала маскарадную маску, неотъемлемую часть ее костюма. Она крепко держала ее своими пальцами: эта маска должна придать ей смелости. Второй раз подряд в День святого Валентина ей приходилось играть весь этот маскарад против своей воли.

Перед самым домом Шелбернов, вереницей, на несколько кварталов, выстроились экипажи, а нарядные леди и джентльмены в старомодных костюмах и париках непрерывным ручейком двигались к парадным дверям. Виолетта некоторое время наблюдала за гостями с другой стороны улицы, пока наконец их поток не прервался. Только тогда она бросилась к входу для прислуги, обегая встречавшиеся на пути лужи.

Дверь открыла запыхавшаяся служанка, с выражением беспокойства на лице.

Заикающимся голосом Виолетта сообщила ей, что доставила кое-что из магазина для одной из приглашенных дам — мисс Каролины Корделл.

— А что там? — поинтересовалась молодая служанка, у которой были все основания сомневаться. Немногие, если даже не сказать ни один из торговцев, не приходили наряженными в костюм домино.

— Перчатки, конечно же, — спокойно ответила Виолетта. — Перчатки к Дню Валентина. Мисс Корделл ждет их.

Вряд ли можно было найти в Лондоне и на несколько миль в округе хоть одного слугу, который был бы не наслышан о том, что наследник лорда Шелберна разыскивает потерянную пару найденной им перчатки. Ходили слухи, что та леди, чья перчатка будет точно соответствовать потерянной, сможет завоевать его руку и сердце. А самое главное, они будут обручены в эту же ночь.