– Не могли бы вы объяснить мне, – сказал он, – что я должен делать? Я сию минуту начинаю служить в банке.

Благожелательный мужчина остановился и поглядел на него парой кротких голубых глаз.

– Я думаю, наилучшим выбором для вас было бы обратиться к управляющему, – сказал он. – Да, я бы поступил именно так. Он скажет вам, какую работу вы должны выполнять. Если разрешите, я покажу вам дорогу.

– Жутко любезно с вашей стороны, – сказал Майк.

Он испытывал великую благодарность. После знакомства с Лондоном было так приятно встретить кого-то, кого, казалось, искренне заботило, что случилось с ним. И его сердце раскрылось для благожелательного мужчины.

– Возможно, поначалу вам может показаться странным, мистер…

– Джексон.

– Мистер Джексон. Моя фамилия Уоллер. Я пробыл в Сити порядочное время и все еще помню мой первый день. Но затем свыкаешься. Быстро свыкаешься. Вот кабинет управляющего. Если вы войдете, он скажет, что вам делать.

– Жуткое спасибо, – сказал Майк.

– Не стоит!

И он отправился выполнять миссию, от которой его отвлек Майк, но оглянулся, чтобы одарить кроткой улыбкой новоприбывшего. Что-то в мистере Уоллере напомнило Майку Белого Рыцаря из «Алисы в Зазеркалье».

Майк постучал в дверь управляющего и вошел.

За столом сидели двое. Тот, что сидел лицом к двери, писал, когда вошел Майк. И продолжал писать все время, пока Майк находился в комнате. Разговор других людей рядом с ним его, видимо, нисколько не интересовал и ничуть ему не мешал.

Второй говорил по телефону. Майк подождал, пока он не кончил. А тогда кашлянул.

Тот обернулся. Пока Майк созерцал его спину и слушал его голос, ему почудилось что-то знакомое не то в этой спине, не то в манере говорить. И он не ошибся. Мужчина в кресле был мистер Бикерсдайк, пешеход, заслонивший экран.

Подобные воссоединения вызывают крайнюю неловкость. Ситуация, бесспорно, была Майку не по плечу. Псмит на его месте начал бы разговор и рассеял бы напряжение каким-нибудь замечанием о погоде или видах на урожай. Майк просто стоял, кутаясь в молчание, как в плащ.

Выражение мистера Бикерсдайка свидетельствовало, что узнавание было взаимным.

Но в остальном он ничем не выдал, что уже имел удовольствие познакомиться с Майком. Он просто уставился на него, будто Майк внес диссонанс в обстановку кабинета, и сказал:

– Ну?

Наиболее трудные роли в реальной жизни, как и на сцене, это те, когда исполнителю не дано, чем себя занять. Мистеру-то Бикерсдайку было хорошо. Занавес подняли, когда он сидел. Но Майку пришлось войти, и теперь он страдал от необходимости просто стоять и говорить.

«Я пришел» – вот лучшая реплика, какую он сумел найти. Лучшая, но отнюдь не хорошая. В ней было нечто зловещее. Он ощутил это, еще ее произнося. Что-то вроде мог бы сказать Мефистофель Фаусту, чтобы завязать разговор. И к тому же его грызло сомнение, не следовало ли добавить «сэр».

По-видимому, такие тонкости в обращении не требовались, ибо мистер Бикерсдайк не вскочил и не загремел: «Такое выражение в мой адрес!» или что-нибудь в том же духе. Он просто сказал:

– А! И кто вы такой?

– Джексон, – сказал Майк. Довольно-таки невежливо со стороны мистера Бикерсдайка делать вид, будто они никогда прежде не встречались.

– Джексон? А, да. Вы поступили в штат?

Майку скорее понравилась такая обрисовка положения вещей. Она позволяла ему ощутить себя важной персоной, чьи услуги были предметом жестокого соперничества. Он словно бы увидел, как управляющий ободряет директоров банка («Я счастлив сказать, джентльмены, что наши прибыли за прошлый год составляют три миллиона шесть с половиной фунтов, – (возгласы одобрения), – и – со всей внушительностью, – что нам, наконец, удалось убедить мистера Майка Джексона, – (сенсация), – …э… поступить в штат». (Захлебывающиеся возгласы одобрения, к которым присоединяется и председатель.)

– Да, – сказал Майк.

Мистер Бикерсдайк нажал кнопку звонка на столе у него под рукой и, взяв перо, принялся писать. На Майка он больше не обращал ни малейшего внимания, предоставив этой игрушке Судьбы бесприютно стоять посреди кабинета.

Несколько мгновений спустя появился один из щеголей, которых Майк заметил в вестибюле – рассыльных, как он узнал потом. Мистер Бикерсдайк поднял голову.

– Попросите зайти сюда мистера Баннистера.

Рассыльный исчез, и вскоре дверь вновь открылась, впустив юношу с вздыбленной шевелюрой и защитными бумажными манжетами на запястьях.

– Это мистер Джексон, новый член штата. Он займет ваше место в Почтовом Отделе. Вы переводитесь в Кассовый Отдел под началом мистера Уоллера. Будьте так любезны объяснить ему, что он должен делать.

Майк последовал за мистером Баннистером вон из кабинета. По ту сторону двери шевелюрник стал общительным.

– Фью-у! – сказал он, утирая лоб. – Это меня доводит! Когда Уильям примчался и сказал, что старина Бик желает меня видеть, я ему сказал: «Уильям, мой мальчик, мне пришел конец. Увольнение!» Я подумал, Росситер наплел на меня что-то. Он уже давно выжидал свой шанс, да только я был сама безупречность и его ему не давал. Сочувствую, что вас засунули в Почтовый. Правда, есть и свой плюс. Если вы продержитесь с месяц, все будет в ажуре. То и дело кто-нибудь отправляется на Восток, и вас перекидывают в другой отдел, а следующий новичок вляпывается в Почтовый. Главное достоинство этого заведения не то, что в других банках, где вы торчите в Лондоне всю свою жизнь. Надо только три года отбыть здесь, а тогда получаешь назначение в какой-нибудь из филиалов на Востоке, где ты сразу большая шишка с окладом до небес и десятком туземцев под твоим началом. Очень даже неплохо. Назначения мне ждать еще два с половиной года, а то и дольше, черт дери. И все-таки есть чего ждать.

– А кто такой Росситер? – спросил Майк.

– Начальник Почтового Отдела. Придирчивая плюгавая скотина. Ни на секунду в покое не оставит. Все время норовит поймать тебя на промашке. Впрочем, один плюс имеется. Работа в Почтовом проще простого. Если будете внимательны, много ошибок не наделаете. Регистрировать письма и штемпелевать их, вот и практически все.

Они свернули в дверь в барьере и оказались перед конторкой, стоящей параллельно проходу. На стеллаже позади нее возлежало несколько гроссбухов. Высокие с зелеными абажурами электрические лампы придавали всему довольно уютный вид.

Едва они оказались перед столом, плюгавый человечек с коротко подстриженными черными баками, вывинтился из-за стеклянного экрана, отгораживающего еще одну конторку.

– Где вы были, Баннистер, где вы были? Вы не должны бросать работу таким образом. Несколько писем ожидают регистрации. Где вы прохлаждались?

– Мистер Бикерсдайк послал за мной, – сказал Баннистер со спокойным торжеством человека, который бьет туза козырем.

– О! А! О! Да, очень хорошо. Так-так. Но беритесь за работу, беритесь за работу. А это кто?

– Новичок. На мое место. Я переведен в Кассовый.

– О! А! Ваша фамилия Смит? – спросил мистер Росситер, поворачиваясь к Майку.

Майк поправил опрометчивую догадку и назвал свою фамилию. Ему показалось странным совпадением, что его назвали не кем-то, а Смитом. Впрочем фамилия «Смит» не принадлежала к особо редким.

– Мистер Бикерсдайк предупредил, что ожидает некоего мистера Смита. Ну-ну. Возможно, есть два новых служащих. Мистер Бикерсдайк знает, что в этом отделе у нас нехватка персонала. Но давайте, Баннистер, давайте. Покажите Джексону, что он должен делать. Надо действовать. Нельзя терять время зря.

Он ввинтился назад в свое логово. Баннистер ухмыльнулся Майку. Он был бодрым юношей. Улыбка была обычным выражением на его лице.

– Росситер во всей красе, – сказал он. – По шуму, который он поднял, можно подумать, будто работа отдела замерла, пока мы за нее не возьмемся. Чушь собачья! До обеденного перерыва тут вообще делать нечего. Только проверить марки и сумму на мелкие расходы, а с этим я разделался давным-давно.