Кассандра задумалась, взвешивая, стоит ли продолжать, раскрывая секреты своих родителей, потом вгляделась в лицо собеседницы и, увидев в ее глазах неподдельный интерес и сочувствие, стала рассказывать дальше.
– Герцог был вдовцом, у него уже был наследник, прекрасный молодой человек – продолжатель рода, и он посчитал, что теперь свободен от обязательств перед титулом и может поступить так, как велит ему сердце. Он женился на своей избраннице, и они жили счастливо почти год. В Гранаду даже приехал познакомиться с молодой мачехой наследник герцога. Семья воссоединилась, и все были рады. А потом в замке появился дон Альваро, племянник хозяина, он, как доверенное лицо, управлял огромным состоянием дяди и, прожив в замке меньше недели, хитрый молодой человек убедил герцога в том, что у его молодой жены преступная связь с его сыном. Двойное предательство убило любовь герцога, он приказал сыну убираться из дома, а жену запер в ее комнате. Когда же Каэтана, надеясь смягчить ненависть непримиримого мужа, через месяц сообщила ему, что беременна, герцог потребовал, чтобы она избавилась от ребенка. Юная женщина отказалась выполнить такое чудовищное требование, а ночью, связав простыни и спустившись по ним из окна, сбежала. Она вернулась к матери, и в ту же ночь цыгане переправили обеих женщин на корабль, идущий в Италию. Там мама училась пению, а бабушка стала самой знаменитой гадалкой Неаполя. Когда я родилась, мама назвала меня в честь бабушки и отдала ей на воспитание, сама же она уже начала выступать в театрах Италии и тяжело пробивалась к успеху, а за признание ей пришлось долго бороться. Матушка взяла себе героический псевдоним Юдифь, переделав его на итальянский манер, и я знаю, что она всю жизнь мечтает отомстить обоим: моему отцу и его племяннику.
Кассандра закончила рассказ и, посмотрев в полные сочувствия глаза Лизы, улыбнулась.
– Не все так плохо, – заметила она, – мы с матушкой – семья, и любим друг друга. А в медальоне находятся доказательства моих прав. За портретом спрятаны свидетельство о венчании родителей и моя метрика. Матушка боится, что дон Альваро, не постеснявшийся тогда устранить ее со своей дороги к богатству, узнает о том, что я существую, и станет охотиться за мной, поэтому я всегда должна быть готова к бегству. Она взяла с меня клятву, что эти бумаги и портрет родителей всегда будут находиться в медальоне, а я буду его постоянно носить.
– Вы правы, история очень печальная. Я понимаю ваше горе, ведь сама рано потеряла родителей, а потом и бабушку, которая растила меня и сестер после их смерти. Я до сих пор тоскую по ним. Но вы – счастливица, ведь у вас есть мама, – сказала Лиза, улыбаясь собеседнице. – Но позвольте у вас спросить – вы говорите, что у вашей бабушки были такие же способности. Они у нее не пропали, когда она стала женой своего графа?
– Бабушка говорила, что до замужества могла еще беседовать с духами, а после того, как она стала женщиной, этот ее дар пропал. Но она читала мысли людей и предсказывала им судьбу до самой своей смерти, – вспомнила Кассандра.
Девушек от разговора отвлекли звук закрываемой крышки фортепьяно и голоса Джона и Генриетты, благодарящих свою наставницу за урок.
– Как жаль, что они уже закончили, мы не успели с вами поговорить, – расстроилась Кассандра, но тут же предложила: – Приходите к нам завтра в это же время. Матушка будет заниматься с вашими друзьями, а мы приятно проведем часок-другой.
Лиза с благодарностью согласилась, она тоже хотела снова увидеть Кассандру и задать ей массу вопросов. А сейчас княжна попрощалась с синьорой Джудиттой и вместе с Джоном и Генриеттой поехала на Аппер-Брук-стрит.
Молодые люди вернулись в дом Черкасских к обеду. Сегодня Долли с Чарльзом собирались на бал, но обещали прийти пообедать с семьей, поэтому графиня Апраксина распорядилась накрыть на стол на полчаса раньше. Когда Лиза, быстро переодевшись, вошла в гостиную, где собрались родные и друзья, первым, кого она увидела, оказался приехавший из Парижа поверенный семьи Штерн.
– Здравствуйте, Иван Иванович, – поздоровалась княжна, подав мужчине руку.
– Рад вас видеть, Елизавета Николаевна, – улыбнулся Штерн, – вы все хорошеете.
Пальцы Штерна легко сжали ладонь Лизы, и пока он нес ее руку к губам, этого мгновения хватило, чтобы девушка поняла, что поверенный очень несчастен. Иван Иванович был влюблен в Луизу де Гримон, но боялся признаться ей в своих чувствах, он проклинал свою нерешительность и то, что не сделал предложения до того, как Луиза получила письмо из канцелярии нового короля Франции о восстановлении титула и передаче имущества их семьи. Теперь Штерн уже не был ровней тетушке новой герцогини де Гримон, а открыть свое сердце – и получить отказ для гордого мужчины было невыносимо.
«Вот еще одно сердце, страдающее от неразделенной любви, – сочувственно подумала княжна, – но ведь его беде можно помочь, нужно только изменить его точку зрения на эту проблему».
Она взяла поверенного под руку и повела к столику с напитками.
– Иван Иванович, налейте мне, пожалуйста, немного красного вина, – попросила она, – и расскажите о Париже.
– Париж всегда хорош – что при Наполеоне, что при Бурбонах, это самый романтический город Европы, но и торговать там умеют. Правда, на этот раз в Париже меня удивили две женщины. Аристократки, богатые, красивые и молодые, разыскали меня, чтобы договориться об исключительных правах на покупку платьев мастерской мадемуазель Луизы. Честно говоря, я такого не ожидал, хотя должен был уже привыкнуть к коммерческой деятельности дам.
– Вы просто еще не успели сменить свою привычную точку зрения на вещи, а жизнь уже ушла далеко вперед. Вот посмотрите на Генриетту – как она учится сейчас оперному пению у сеньоры Молибрани, я уверена, что она, несмотря ни на какие титулы и предрассудки общества, обязательно будет петь на сцене. А ее тетушка! Луиза не только талантливый художник и непревзойденная модистка, но она обладает и замечательным коммерческим талантом. Создать на пустом месте процветающее предприятие, дать работу многим отчаявшимся женщинам, это – большое достижение. Я уверена, что как бы ни сложилась теперь ее судьба, она всегда останется коммерсантом.
– Боже мой! Сестры Черкасские не перестают меня удивлять. Откуда в столь юной головке мысли зрелого философа? – восхищенно спросил Штерн, и Лиза заметила в его глазах ярко вспыхнувший огонек прозрения.
Их беседу прервало появление в гостиной сияющей Долли и герцога Гленорга. Тетушка Апраксина поднялась им навстречу и, поздоровавшись с вошедшими, пригласила всех в столовую. Штерн предложил Лизе руку, чтобы проводить ее к столу, но она мягко отказалась, сославшись на то, что хочет сказать несколько слов сестре. Поверенный поклонился княжне и стремительным шагом направился к Луизе де Гримон, сидевшей на диванчике около камина. Увидев, как просияло лицо женщины при приближении Штерна, Лиза мысленно пожелала ему удачи, а сама подошла к сестре и зятю.
Еще месяц назад Долли, убедившись, что опрометчивый поступок Лизы не имел последствий и сестра не беременна, совершенно успокоилась и, погрузившись в свою собственную семейную жизнь, полностью отдалась упоительному чувству своей взаимной любви. Она расцвела, глаза ее теперь постоянно сияли, улыбка не сходила с прекрасного лица, и атмосфера счастья вокруг молодой герцогини была практически осязаемой.
– Отчего ты так сияешь? – тихо спросила сестру Лиза. – Есть особенная причина, или просто жизнь хороша?
– Жизнь, конечно, хороша, но особенная причина тоже есть: мы уезжаем в Гленорг-Холл, и мне не придется больше вести светскую жизнь. Ведь сейчас, когда Катя, Долли Ливен и великая княгиня Екатерина Павловна уехали, мне так одиноко в английских гостиных. Теперь мы с Чарльзом вернемся туда, где были счастливы, я снова буду свободна, и у нас будет второй медовый месяц.
Долли уезжала! Любимая сестра покидала ее, даже не задумываясь о том, что оставляет Лизу в Лондоне! Но, посмотрев в сияющее лицо молодой герцогини, девушка даже не смогла обидеться на нее. Долли любила и была любима, сейчас все должны были отступить и дать молодой женщине возможность насладиться своим счастьем. Лиза улыбнулась сестре и искренне порадовалась за нее.
