— Ваша светлость, для вас передали письмо, только написано не по-английски, — доложил дворецкий и подал ей на маленьком подносе конверт, с размашистой надписью по-русски: «Ее светлости герцогине Гленорг, лично».

Долли вскрыла конверт, и у нее похолодели руки. Ужас, от которого они бежали из России, настиг их здесь — в письме было всего две фразы:

«Если хочешь выкупить жизнь своей подружки Даши, принеси в домик на озере все свои драгоценности и деньги. Поторопись, у тебя только полчаса, и не думай откупиться дешевыми побрякушками, я вчера видел твои драгоценности».

Подписи не было, но она и не была нужна — Долли и так знала, что это — Лаврентий Островский. Она опрометью бросилась наверх, быстро скинув платье на пол, натянула мужской костюм, высыпала в шелковый платок все драгоценности, которые вчера были на ней, туда же бросила бархатный кошелек с деньгами, и завязала всё в узел. Девушка взяла пистолеты крестного, тщательно зарядила их, нашла в сундуке шпагу брата и выбежала из комнаты.

Молясь, чтобы не встретить Чарльза, который запретит ей ехать, Долли свернула в конец коридора и по лестнице для прислуги сбежала к боковому выходу из дома, через пять минут она уже была у конюшни. Еле дождавшись, пока ей оседлали Крылатого, девушка вскочила в седло и понеслась к озеру.

Герцог решил подняться в спальню, когда ему показалось, что мимо окна гостиной по направлению к подъездной аллее пронесся всадник. Он подошел к окну и убедился, что был прав: стремительно уменьшаясь, от дома удалялся Крылатый, несущий на спине стройного юношу. Чарльз выругался и, перескакивая через ступеньки, кинулся в спальню жены. В комнате было пусто, на полу валялось сброшенное платье, шкатулки, где лежали диадема и другие украшения, были открыты — казалось, что Долли решила срочно бежать, захватив с собой самые ценные вещи. Вдруг его взгляд зацепился за белый лист бумаги, лежащий на ковре у туалетного столика. Письмо было написано по-русски, Чарльз схватил его и, выбежав в коридор, нетерпеливо постучал в соседнюю комнату.

— Да, — голос Лизы, ответившей ему, был так слаб, что при других обстоятельствах герцог забеспокоился бы, но сейчас ему было всё равно.

— Лиза, пожалуйста, прочитайте мне письмо, — воскликнул он, толкая дверь.

Он подошел к кровати, где лежала княжна, и протянул ей листок.

— Это — Островский, — пролепетала Лиза, побледнев как полотно, — он захватил Дашу и ждет Долли с выкупом в домике на озере. Вы знаете, где это?

— Спасибо, — коротко бросил Чарльз и бросился в свою спальню. Натянув сапоги, он сунул за каждое из голенищ по ножу, за пояс — два пистолета, которые по военной привычке всегда держал заряженными, и побежал к конюшне. Сам оседлав Золотого, он дал коню шпоры и полетел к озеру, моля бога, чтобы еще не было слишком поздно.

Долли спешилась у домика и, бросив поводья, пошла по настилу к двери. У нее было слишком много оружия, пистолеты сейчас были более полезными, поэтому она положила шпагу на доски у двери, взяла в каждую руку по пистолету, взвела курки и толкнула ногой дверь. Дашу она увидела сразу: связанная по рукам и ногам, та стояла на коленях перед Островским, намотавшим на руку длинную русую косу девушки.

— Отпусти ее, — крикнула Долли, наводя пистолеты на негодяя, но в тот же момент почувствовала ужасный удар по голове и, потеряв сознание, упала на пол к ногам Лаврентия.

— Молодец, Билли, — похвалил Островский, обращаясь к высокому громиле с деревянной дубинкой в руках, — надеюсь, ты ее не убил, она не должна так легко отделаться.

— Нет, сэр, я просто отключил ее минут на десять, потом она снова будет как огурчик, — сказал бандит и мерзко засмеялся, — обыскать ее?

— Давай, — скомандовал Островский, а сам повернулся к Даше и, резко дернув девушку за волосы, так, что она закричала от боли, поставил на ноги.

— Вот, сэр, — объявил громила и положил на стол шелковый платок, завязанный в узел.

Островский оттолкнул Дашу и подошел к столу. Развязав платок, он обрадовался. Долли испугалась и принесла всё, что он увидел на ней, когда вчера зашел из сада в зал под видом подвыпившего гостя в маскарадном костюме. Он подумал, что раз ценности у него, то можно позабавиться — а потом пристрелить девчонок и уходить.

— Бери себе эту, — разрешил он громиле, кивнув на связанную Дашу, — а я подожду нашу герцогиню.

Бандит хмыкнул и, подойдя к Даше, рванул у нее на груди платье. С утробным урчанием он начал мять обнаженную грудь девушки, стараясь причинить ей боль, и когда Даша закричала, он довольно расхохотался. С пола донесся стон, и лежавшая на полу Долли пошевелилась.

— Вставай, нечего лежать, посмотри, как Билли сейчас отделает твою подружку, а потом мы, наконец, позабавимся с тобой. Не ищи свои пистолеты, они — у меня, — сказал Островский и покрутил в руках пистолеты, отобранные у Долли, — вставай, иначе выстрелю тебе в коленную чашечку, и посмотрю, как ты будешь орать.

Долли, держась за стену, поднялась, Лаврентий подошел к ней и приставил пистолет к ее виску.

— Пока рано, ты еще не доставила мне того удовольствия, которое должна, но потом не сомневайся, я пристрелю вас обеих, — объявил Островский.

Положив один из пистолетов на стол, он свободной рукой стал расстегивать сюртук на груди Долли, продолжая целиться ей в голову другой рукой. Громила рывком поднял связанную Дашу на стол и задрал ей юбку. В этот момент дверь распахнулась, и герцог с порога выстрелил бандиту в затылок.

— Чарльз! — закричала Долли, и тут Островский схватил ее и прикрылся ею как живым щитом, приставив пистолет к виску девушки.

— Положите пистолеты, герцог, иначе я прострелю ей голову, — вежливо по-английски заявил Островский.

Чарльз повернулся на крик жены и увидел ужасную картину: Долли почти висела в воздухе, едва касаясь носками сапог пола: Островский держал ее одной рукой за шею, прикрываясь девушкой, а второй рукой прижимал пистолет к ее виску. Он так высоко поднял Долли, что его голова не была видна за пышными волосами молодой герцогини.

В мозгу Чарльза пронеслась ужасная мысль, что преступник держит его жену на весу, его руки скоро устанут и, не дай бог, у него сдадут нервы, тогда негодяй застрелит Долли.

— Я положу пистолеты и выйду из домика, а потом выходите вы, только оставьте женщин здесь, — предложил герцог, кладя пистолеты на пол.

— Толкни их ко мне, — велел Островский.

Молодой человек толкнул ногой оба пистолета, и они отлетели к Лаврентию.

— Теперь выходи за дверь и не вздумай шутить, я выйду с твоей женой, малейшее твое движение — и я прострелю ей голову.

Чарльз вышел за дверь, поднял шпагу, оставленную Долли, и достал из-за голенища длинный морской нож. Топая, он прошел по настилу, и тут же вернулся, бесшумно ступая на носках мягких сапог. Дверь домика отворилась и, толкая перед собой Долли, на мостки ступил Островский. Стремительным ударом шпаги Чарльз рассек до кости руку, в которой тот держал пистолет и, оттолкнув локтем Долли, вонзил нож под ребра преступника. Лаврентий обмяк, выпустил из здоровой руки узелок с драгоценностями и рухнул на мостки.

— Минута, — пробормотал Чарльз, поднимая с настила бледную Долли.

Глаза Лаврентия побелели, закатились, и через минуту он действительно умер.

— Вот и все, не плачь, — сказал герцог, обнял жену и прижал к себе, — я же просил тебя не ездить сюда одну!..

— Он обещал убить Дашу, — всхлипывала Долли, — ты бы не пустил меня, и она бы погибла.

— Он убил бы вас обеих. Разве ты не понимаешь? — грустно объяснил герцог, — ну почему ты мне не доверяешь?!

Долли нечего было сказать, и она заплакала навзрыд. Муж обнял ее, утешая:

— Не нужно, милая, пойдем, освободим Дашу и поедем домой. Следует вызвать судью, — он провел Долли в домик, где по-прежнему лежала на столе связанная Даша. Перерезав веревки, он помог девушке подняться и, сняв сюртук, накинул ей на плечи, закрывая разорванное платье.

— Даша, вы сможете ехать верхом? — спросил он девушку.