— Я — обычная сельская девушка, а у нас летом принято купаться.

— Я с удовольствием и дальше согласен тебя караулить, только не езди сюда одна, — попросил Чарльз.

Он посадил жену в седло, и они не спеша поехали домой.

Поговорив с экономкой, секретарем, управляющим и дворецким, Долли успокоилась: всё было готово не только к приезду ее родных, но и к завтрашнему балу тоже. Одетая и причесанная, она уже целый час стояла у окна своей комнаты, глядя на подъездную аллею, и когда на ней показалась вереница карет, Долли стремглав бросилась вниз по лестнице.

— Не так быстро, дорогая. Что будет, если хозяйка бала сломает ногу и не сможет танцевать? — произнес ласковый голос. Сильные руки подхватили ее на лестничной площадке, и так, в кольце рук мужа, она вышла на крыльцо, встречать приехавших родных.

Лакей отворил дверцу кареты, из которой вышел князь Алексей, он подал руку жене, а потом тетушке. Из второй кареты вышли Луиза де Гримон и все три девушки — Лиза, Даша Морозова и Генриетта. Из третьего экипажа первым спустился лорд Джон и помог выйти леди Ванессе. От радости, что снова видит родных, Долли рванулась к ним навстречу, и тут же пожалела, что разорвала теплые объятия мужа. Она с извиняющейся улыбкой обернулась к Чарльзу, но его лицо вновь стало непроницаемым.

Долли с горечью подумала, что в ее муже живут два человека — но ее уже обнимали Катя, Лиза и брат, и хор радостных приветствий заглушил неприятные мысли девушки. Она обнимала родных, а герцог Гленорг с любезной улыбкой стоял рядом. Он пожал руку князю Алексею, а теперь целовал руки дамам.

— Прошу в дом, — пригласил Чарльз, предложил руку тетушке Апраксиной и Кате и направился в вестибюль.

Долли просунула руку под локоть Алексея, подхватила под руку Лизу и, обернувшись к остальным, попросила:

— Пойдемте, сейчас мы вас проводим в ваши комнаты, а через полчаса встречаемся в гостиной.

Дворецкий и экономка занялись вещами, а гости вслед за Долли поднялись на второй этаж. Молодая герцогиня показывала родным их комнаты, которые она отвела на втором этаже. Лизу она поместила в комнату рядом со своей спальней. Кате и Алексею отвела апартаменты из двух спален с гардеробными и ванными комнатами — такие же, как у них с мужем, но выходящие окнами в парк. Разместив всех, она зашла в комнату сестры. Лиза стояла около окна, глядя на открывающуюся панораму.

— Как красиво, — заметила она, услышав шаги Долли, — такие же просторы, как в нашем Ратманово, так же дорога вьется через поля, а потом прячется в лес.

— А за лесом — озеро с теплой прозрачной водой, и мы можем с тобой поехать купаться, — сказала Долли, обняла сестру за плечи и заглянула ей в лицо, — дорогая, ты — бледная. Что с тобой?

Лиза опустила голову и долго молчала. Наконец, решившись, она посмотрела на сестру и призналась:

— Долли, меня замучили голоса; раньше приходили только родные, а теперь я вижу тех, кого никогда не знала, кто умер еще до моего рождения, и они просят меня выполнить их поручения. Я так больше не могу. Сегодня на рассвете ко мне пришла императрица Екатерина Великая и велела передать ее любимому внуку, что через полгода его враг вернется из ссылки, триумфально пройдет через всю Францию и без единого выстрела займет Париж.

— Боже мой, дорогая, как же тебе тяжело, — испугалась Долли. — И каждый раз эта встреча отнимает все силы?

— Да, я потом могу только лежать, — подтвердила Лиза и печально вздохнула, — помнишь, бабушка тогда сказала, что такой же дар у прабабушки пропал, когда она стала женщиной. Я тоже хочу так поступить.

— Тебе завтра исполняется семнадцать лет, ты можешь выйти замуж за хорошего человека — я думаю, Алекс не будет возражать.

— Чтобы выйти замуж, нужно вернуться в Россию, начать выезжать, а у меня на это нет сил. Какой у меня может быть успех, если я буду бледная сидеть в углу, в то время как мои ровесницы будут танцевать, — возразила Лиза. — Я думаю, что этот путь — не для меня.

— Но что же делать? — задумалась Долли. Ее быстрый ум искал решение, — постой, ведь завтра на нашем празднике будет множество русских из свиты государя — присмотрись, может быть, тебе кто-нибудь понравится. Например, граф Печерский — красивый и веселый молодой человек, и при этом старается делать добрые дела; он тоже участвовал в восстановлении храма Святого Владимира, которому я помогала. Алексей знает всех русских и познакомит вас.

— Но мне пока неприлично участвовать в светских мероприятиях, у нас ведь начинают выезжать с восемнадцати лет, — засомневалась Лиза.

— Завтра бал-маскарад. Как хозяйка дома, я здесь сама принимаю решения и разрешу вам всем принять участие в нем. Я хочу, чтобы Генриетта пела для гостей — просто на всех наденем маски, и никто не поймет, сколько вам лет.

— Хорошо, но нужно поговорить с тетушкой и Алексом, — согласилась Лиза и улыбнулась, от чего ее бледное лицо сразу похорошело.

— Не сомневайся, я их всех уговорю, — пообещала Долли, поцеловала сестру и вышла из комнаты, размышляя, что делать дальше. Она решила, что ей нужна «тяжелая артиллерия», иначе этот бой ей не выиграть — если Чарльз будет на ее стороне, всё получится так, как она хочет.

Мужа она нашла в кабинете. С бокалом бренди в руке он сидел в кресле, положив ноги на каминную решетку. Услышав шаги жены, герцог поднялся ей навстречу. Долли подумала, что у мужа странное выражение лица — как будто он чего-то ждет от нее, но отогнала несвоевременные мысли и подошла к Чарльзу.

— Чарльз, я хочу попросить тебя помочь мне в одном важном деле.

— Может быть, мы присядем, дорогая, и я тебя выслушаю, — предложил он и снова опустился в кресло, с которого встал, а ей указал на соседнее.

Долли подумала, что муж, наверное, обиделся, когда она вырвалась из его объятий, но раз так, он — ей не помощник, придется заглаживать свою вину. Но ведь герцог такой же мужчина, как и все, если она справилась с остальными, то может очаровать и его. Она глубоко вздохнула, улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой и села на подлокотник кресла, в котором сидел муж, опершись на резную спинку над его головой. Долли сверху было отлично видно, как напряглись мускулы на плечах Чарльза, но она сделала вид, что ничего не замечает.

— Я хочу, чтобы моя сестра, которой завтра исполняется семнадцать лет, приняла участие в маскараде и танцевала наравне с другими дамами. Генриетте семнадцать лет исполняется через два месяца, она танцевать не будет, но я хочу, чтобы она пела для гостей, а шестнадцатилетняя Даша может присутствовать на балу, но быть рядом с тетушкой.

— Понятно, идея смелая, но ты боишься, что без моего авторитета твой брат и тетушка откажут тебе, — сказал Чарльз и отпил глоток бренди из бокала, который по-прежнему держал в руке. — Похоже, дорогая, что сейчас у меня в руках все козыри, ведь я подозреваю, что ты уже пообещала всё это нашим юным гостьям.

— По правде говоря, я уже обещала Лизе, но остальным пока ничего не говорила.

— А что я получу за мою неоценимую помощь? — осведомился герцог, и в его глазах запрыгали смешинки, — я не хочу продешевить.

— А что ты хочешь? — чувствуя подвох, осторожно спросила Долли.

— Я помню, что на свадьбе ты хорошо целовалась, — задумчиво протянул Чарльз, — попробуй — может быть, сможешь купить поддержку хозяина дома.

— Джентльмены помогают дамам, не прося ничего взамен, — возразила девушка, укоризненно глядя на мужа.

— Где ты видишь это ископаемое существо, которое ты называешь джентльменом? — удивился молодой человек, — я — моряк, а кроме меня мужчин в комнате нет. Ну, так что?

Долли поколебалась лишь мгновение. Тогда, на свадьбе, в объятиях Чарльза ей было так хорошо, что она до сих пор жалела, что муж больше не целует ее, поэтому она наклонилась и легко коснулась губами рта герцога. Тут же сильные руки притянули ее на колени к мужу, и горячие твердые губы прижались к ее губам, раскрывая их, и она с радостью отдалась этому упоительному напору. Поцелуй всё длился, забирая волю, разливая горячую лаву в ее жилах. Долли уже не хотела никуда уходить из этих объятий, а хотела прижаться к сильному телу мужа и стать с ним одним целым… И когда Чарльз отпустил ее, ей сразу стало одиноко.