Получив эти сведения от поручика Шевчукова, полковник Гусев приказал полку седлать лошадей, а спешенный 1-й эскадрон ввел в зал собрания, заняв выход из зала, взошел на трибуну и сказал: «Я веду мой полк на соединение с Добровольческой армией, кто хочет умереть честно и со славой, пусть присоединится к Новороссийскому полку, кто же хочет бесчестно умирать в подвалах Чека, пусть немедленно покинет казармы. Митинг кончен».

Очень немного «воинов» рискнуло уйти, но к моменту выхода недосчитались очень многих, бежавших тайком из казарм.

Поздно ночью был выслан эскадрон для прекращения телефонной связи между Екатеринославом и районом предположенного движения отряда.

К полковнику Коновалову немедленно после митинга была приставлена охрана, которая, сменяясь, сопровождала его весь поход.

(По окончании Гражданской войны и эвакуации за границу полковник Коновалов, впоследствии генерал-квартирмейстер штаба генерала Врангеля, уехал в СССР. [164])

29 ноября на рассвете отряд выступил в поход. Глубокий снег не дал возможности подняться в воздух нашей авиации. Самолеты были уничтожены, а тяжелое оружие с них снято. Вечером произошел первый бой с незначительными силами противника под деревней Малашевкой Екатеринославской губернии.

Очень глубокий снег и продолжавшаяся снежная буря сделали дальнейшее движение наших броневиков совершенно невозможным. Было приказано снять оружие с броневых машин и взорвать броневики. Таким образом был создан броневой дивизион на тачанках, сыгравший неоднократно решающую роль в боях с противником.

10 декабря произошел серьезный бой под деревней Марьинское Херсонской губернии, шедший с переменным успехом и не дававший возможности дальнейшему движению на юг нашему отряду. Из опроса взятых в плен было выяснено, что противник ждет подхода подкреплений со стороны станции Апостолово. Ночью эскадрон драгун под командой полковника Волоцкого и броневой дивизион на тачанках были посланы глубоко в тыл противника к железнодорожному пути, где была устроена засада. На расстоянии приблизительно длины 3 поездных составов были заложены пироксилиновые шашки, а в укрытии, в полной темноте, против этого места расположился броневой дивизион. 2 эшелона противника вошли в намеченную зону. Спереди и сзади было взорвано полотно дороги и одновременно около 25 пулеметов открыли огонь по эшелонам. Противник не успел открыть огонь, а когда конница подошла к составу, то ей нечего было делать. Все было уничтожено. Этот рейд облегчил положение отряда под Марьинским, и противник к утру поспешно отошел.

11 декабря произошел бой у деревни Дутчино с частями противника, обходившими нас с юга во время боя под Марьинским, противник был разбит и преследуем конницей.

12 декабря отряд надеялся переправиться через Днепр у Безюкова монастыря Херсонской губернии, для чего весь отряд был продвинут в монастырь, а на почтовой станции Зилбера был оставлен заслон, часть броневого дивизиона и полувзвод драгун для связи.

Ночью застава была окружена, а на рассвете со всех сторон атакована большими силами противника. Героически защищался этот небольшой гарнизон в надежде, что главные силы придут на помощь и спасут положение, но 2 часа уже длился бой, а помощи не было. Начальник заставы приказал тогда трем драгунам, на дистанции в 200 шагов, скакать с донесением к генералу Васильчикову. Первый поскакавший, корнет Рубанов, был ранен в ногу, вторым поскакал я и доскакал до монастыря на двумя пулями раненной в круп лошади, третий, юнкер Татарко, потеряв коня, отстреливался до тех пор, пока новороссийские драгуны лихой атакой не отбросили противника от заставы.

21 декабря в момент нашей переправы через Днепр неприятель пытался атаковать понтонный мост с парохода, но под огнем наших пулеметов повернул обратно. 22 декабря эскадрон новороссийских драгун подошел к Перекопу, границе Крымской республики. Несколько крымских татар и одна клиновая пушка – это было все, что обороняло новую республику.

Гарнизон Перекопа смущенно впустил на свою территорию агрессора.

С крымским правительством был заключен договор, по которому отряд генерала Васильчикова принимал охрану Крыма, а крымское правительство во главе с господином президентом Крымом обязалось нас содержать. Вскоре по распоряжению генерала Деникина правительство было свергнуто, а господин Крым покинул пределы своего государства.

В момент прибытия наших передовых частей в Крым никаких частей Добровольческой армии в Крыму не было. Был лишь начальник центра Добровольческой армии в Симферополе [165] с известным количеством добровольцев по спискам. Только после того, как полуэскадрон новороссийцев вошел в Симферополь, а за ним главные силы отряда генерала Васильчикова, были фактически сформированы небольшие соединения добровольческих отрядов. Фактическая оборона Крыма от врага внешнего и внутреннего всецело легла на прибывший отряд генерала Васильчикова и первые месяцы на 3-й драгунский Новороссийский полк, который оборонял подступы к Крыму и ликвидировал восстания коммунистов в Крыму (поход в январе на Алибунар и Евпаторию) и т. д.

В начале марта 1919 года на Перекоп прибыли добровольческие части отряда полковника Ильина, марковские части и т. д.

23 марта старого стиля 1919 года после кровопролитного боя под Юшунью, где на нашей стороне принимали участие и греческие войска, большевики сломили нашу оборону, перейдя Сиваши и атаковав нас с правого фланга и тыла, в то время как фронт вел успешную оборону. Наши части отошли на Акманайские позиции. 3-му Новороссийскому полку было приказано задерживать противника в районе Карасубазара, что и было выполнено полком. Наши части при поддержке английского флота укрепились на Акманайских позициях. Отходивший по выполнении задачи Новороссийский полк и эскадрон александрийских гусар [166] попали в горах под Исламтереком в приготовленную большевиками засаду и понесли тяжелые потери, в том числе погиб командир полка доблестный полковник Гусев, адъютант пор. Шевчуков. Командир эскадрона александрийских гусар полколвник Карцов [167] был тяжело ранен и только через несколько дней полуживым добрался до наших передовых постов.

В пасхальную ночь около часу ночи мы подошли к Феодосии, уже оставленной нашими частями. В нескольких верстах от Феодосии по направлению к Акманайским позициям стоял православный храм. Мы подъехали к храму и вошли в темный его притвор. В храме не было молящихся. Только очень пожилой священник совершал службу. После всего пережитого эта пасхальная служба в почти неосвещенной церкви произвела на измученных воинов незабываемое впечатление, а особенно в момент, когда священник повернулся лицом к темной и пустой церкви и произнес «Христос воскресе» и сотня голосов восторженно ответила «Воистину воскресе»! Я никогда не забуду выражения лица этого пораженного ответом священника.

Я вышел за пределы описанной госп. Г.Г. Саковичем эпопеи, закончившейся Екатеринославским походом, присоединением Крыма к территории Добровольческой армии и обороны его до прибытия частей Добровольческой армии потому, что хотел подчеркнуть ту роль, которую сыграл в создании возможности подвига со стороны участников Екатеринославского похода погибший геройской смертью полковник Гусев.

Примечание. Все данные о дне и месте сражений взяты мною из приложения к послужному списку, выданному мне по окончании похода, поэтому те сражения, в которых я лично не участвовал, не могли быть упомянуты мною.

В. Гурко[168]

ИЗ ПЕТРОГРАДА ЧЕРЕЗ МОСКВУ, ПАРИЖ И ЛОНДОН В ОДЕССУ [169]

Но вот и Киев, Киев, уже побывавший во власти Винниченки и Петлюры, Киев, испытавший засилье большевиков, видевший массовые расстрелы русских офицеров и убийство своего митрополита, Киев, хранящий в виде множества полуразрушенных зданий следы происходивших за него боев, а ныне формально подвластный опереточному гетману, в сущности же поставившему его германскому воинству.