Уильям, отыскивавший в толпе Спира и Бриджит, раньше заприметил другую знакомую фигуру — Ли Чоу старательно помогал с багажом грузному, одетому в черное путешественнику. В какой-то момент глаза их встретились, но Ли Чоу не подал и виду, что узнал старого приятеля. Пассажиры торопились, и на набережной уже образовалась внушительная горка из узлов, свертков, чемоданов, кофров, сундуков и ящиков. Мелькавшие тут и там матросы и носильщики перебрасывались не самыми приятными для нежного слуха словечками и нисколько не обращали внимания на протесты утонченных дам и их спутников. Кэбы и тележки, подводы, фаэтоны и тарантасы подъезжали к пристани, принимали пассажиров и багаж и спешно отъезжали, освобождая место для других. И все это сопровождалось шумом и толкотней, добродушными возгласами, сердитыми приказаниями, шутками, жестами и другими проявлениями бурной активности.

Мориарти спустился по трапу около половины второго — типичный чужестранец, человек свободной профессии, впервые ступивший на английскую землю и слегка ошарашенный происходящим вокруг. С ним было два носильщика, которым он постоянно раздавал какие-то указания, призывая к осторожности и не забывая добавлять гнусавости, характерной для обитателей центральных американских штатов.

Пробившись к трапу, Бертрам Джейкобс протянул руку и, негромко поздоровавшись, предложил Профессору проследовать к тарантасу, дожидавшемуся их в сторонке весь последний час. Он с удовлетворением заметил, что Мориарти успел улыбнуться вознице, в роли которого на сей раз выступал Харкнесс, служивший хозяину еще в старые добрые времена.

Носильщики сложили багаж, а Мориарти убедительно изобразил растяпу, не знающего, сколько нужно заплатить за услугу. Сценка закончилась тем, что Бертрам, подыграв хозяину, расплатился с носильщиками из собственного кармана.

Лишь когда все уселись и Харкнесс тронул лошадей, Мориарти откинулся на спинку сиденья и заговорил нормальным голосом:

— Ну вот я и вернулся. — Он помолчал, словно оценивая мысленно собственное высказывание. — Где мы разместились?

— В «Сент-Джордже». Эмбер сказал, что вы не хотите особенной роскоши и лишнего шума. Как все прошло? Без приключений?

Мориарти кивнул и едва заметно улыбнулся.

— С погодой не повезло. Бриджет уже боялась, что сыграет в ящик, не добравшись до берега. «Сент-Джордж» — хорошее заведение, а немного комфорта не повредит. Думаю, одного дня будет достаточно, чтобы твердо встать на ноги. Одного дня и стаканчика чистого бренди.

— Да еще, наверное, просторной постели.

— Не такой уж, похоже, и просторной, — усмехнулся Профессор. — Я всегда плохо сплю в первую ночь после морского путешествия. Как Эмбер?

— Отвезет Ли Чоу в Лондон. Как и было условлено.

— Твой брат?

— Доставит в отель Спира с женушкой. Комната у них на той же площадке, что и ваша. Мы с Биллом будем напротив, так что сегодня все держимся кучкой. О вас тут никто не слышал. Ни тут, ни там. И полицейских поблизости не было. Все тихо и спокойно.

— Харкнесс?

— Устроился где-то возле конюшен. Вечером отправится в Лондон. Мы поедем завтра утром поездом.

Уютно покачиваясь в такт движения кэба, Мориарти выглянул в окошко, как человек, живо впитывающий пейзажи новой для него страны.

— Ливерпуль почти не изменился, — пробормотал он так тихо, что его услышал только Джейкобс. — По-моему, даже девки те же, что я видел здесь, когда был еще мальчишкой.

Район порта с его теснящими одна другую пивными и колониями проституток, обслуживавших моряков со всего света, оставался позади.

— Здешняя недвижимость — хорошее вложение, — заметил Джейкобс.

— Говорят, акр земли в районе ливерпульских доков приносит доход в десять раз больший, чем сто акров лугов в Уилтшире.

— Наверное, так и есть. Здесь и пашни немало.

— И кое-чего еще, — задумчиво пробормотал Мориарти.

Они свернули на широкую, важную Лайм-стрит и вскоре остановились перед отелем «Сент-Джордж». Прибытие гостей изрядно всполошило носильщиков и прочий персонал. Мориарти записался под вымышленным именем, назвав в качестве домашнего адреса какой-то академический институт в Америке.

Для своего хозяина братья зарезервировали лучшие в отеле апартаменты, включавшие в себя гостиную, просторную спальню и отдельную ванную. Из окон открывался вид на оживленную улицу внизу.

Носильщики доставили багаж и откланялись, а Мориарти первым делом любовно провел ладонью по кожаному кофру, как будто тот сам по себе являлся ценнейшим предметом искусства.

— У меня для вас небольшой сюрприз, Профессор, — усмехнулся Бертрам, как только за носильщиками закрылась дверь. — Прошу извинить.

Мориарти кивнул и потянулся за бутылкой «хеннесси», прибывшей вместе с багажом. Он чувствовал себя разбитым и усталым, что было, как ему представлялось, следствием напряжения и долгого морского путешествия.

Впрочем, настроение быстро улучшилось, когда Бертрам открыл дверь, и в комнату вошла Сэлли Ходжес.

— Как хорошо, что ты вернулся. — Сэл шагнула к Профессору и нежно расцеловала его в обе щеки.

В большой криминальной семье Мориарти Сэлли Ходжес занимала особенное место — в ее распоряжении находились как уличные проститутки, так и бордели, в том числе знаменитый «Дом Сэл Ходжес» в Вест-Энде; она поставляла молодых женщин для его личных утех, а порой, не столь уж и редко, сама исполняла обязанности первой любовницы.

Сэл и теперь, в тридцать с лишним, оставалась весьма привлекательной женщиной с медно-рыжими волосами и пропорциональной фигурой, которую не стеснялась демонстрировать в наилучшем виде. Сейчас на ней было синее бархатное платье, умеренно скромное, но дающее представление о скрывающихся под ним достоинствах.

Мориарти отступил, словно для того, чтобы оценить ее получше, и по его губам скользнула игривая улыбка.

— Так ты хранила мне верность.

— Это было нелегко, Джеймс. — Сэлли Ходжес была одной из тех немногих, кому позволялось безнаказанно называть его по имени. — Лучшие деньки в прошлом, и ты это знаешь. Теперь у меня в Лондоне только одно заведение, а уличных девушек после твоего отъезда уже никто не контролирует.

— Но?..

— Но я всегда с удовольствием согрею для тебя ужин — ты только выбери вечер.

Она сделала шаг к Профессору, который в свою очередь чуточку подался назад. Проявлять к женщинам избыток чувств в присутствии посторонних он считал блажью и предпочитал в таких ситуациях держать дистанцию. В этот момент из коридора донесся шум, известивший о прибытии Уильяма Джейкобса и Спиров.

Далее последовали рукопожатия и объятия, поцелуи и перешептывания между женщинами. В появившиеся на столе стаканы щедро полилось бренди.

Когда оживление немного спало и Бриджет, осунувшаяся и слегка зеленоватая, наконец села, Берт Спир предложил тост.

— За благополучное прибытие.

Все согласно закивали. Мориарти обвел взглядом небольшую компанию.

— За благополучное прибытие, — повторил он. — И за победу над теми, кто против нас.

— Аминь, — пробормотал Спир.

— Чтоб им пусто было, — сказал Уильям Джейкобс, поднимая стакан.

— Чтоб им гнить в сырой земле, — добавил Бертрам Джейкобс.

Женщины согласно закивали и решительно, как будто от этого зависела их жизнь, выпили. Бертрам тут же потянулся за бутылкой, и стаканы пустовали недолго.

Через некоторое время Сэл Ходжес, поймав взгляд Мориарти, предложила Бриджет уединиться, дабы не мешать мужчинам заниматься делами.

Едва женщины удалились, как Мориарти посмотрел поочередно на братьев.

— Итак, что вы сделали? Рассказывайте.

Роль докладчика взял на себя Бертрам.

— Дом подготовлен — это самая лучшая новость. Уютное гнездышко,[12] так это теперь называют. Расположение хорошее, возле поместья Лэдброка, в Ноттинг-Хилле. Места много, хватит на всех. Есть небольшой сад и оранжерея. Вас мы представили как американского профессора, не слишком склонного к общению с соседями. Вы приехали заниматься, но какое-то время будете проводить на континенте.