— В таком случае, сэр, мне, пожалуй, лучше вернуться к работе.

— Да, да, Кроу. Конечно. Не хотелось бы давить на вас, но это дело нам еще аукнется.

Вызвав к себе Таннера, инспектор потребовал, чтобы показания всех свидетелей происшествия в Эдмонтоне лежали у него на столе еще до конца дня. Комиссару нужны арестованные. Отослав сержанта, Кроу задумался. Всему случившемуся должно быть простое логическое объяснение. Между двумя событиями несомненно имелась какая-то связь, в противном случае речь шла о печальном совпадении. От Клоуза он уже знал, что в деле со взломом сейфа упоминался какой-то таинственным образом исчезнувший патрульный.

Если связь есть, то ее значение трудно недооценить. Разве Том Болтон не говорил, что Эмбер упоминал какого-то взломщика-немца? Пожалуй, после ланча надо будет наведаться в Сент-Джонс-Вуд и потолковать со стариком. Возможно, известие о том, что его инструмент засветился в крупной краже, подтолкнет бывалого взломщика к большей откровенности.

На выходе из Скотланд-Ярда инспектора поджидали четверо джентльменов, представлявших прессу. Он вежливо отвел их расспросы и сообщил, не погрешив против истины, что расследует одну перспективную версию. Репортеров такой ответ, похоже, устроил, а детектив получил возможность поразмышлять над делом в спокойной обстановке, за пинтой эля и мясным пирогом в баре неподалеку.

«Задачка для Холмса, — подумал он. — Интересно, как бы назвал это дело Уотсон? „Приключение подставного полицейского“?» Покончив с пирогом, инспектор сначала отправился в ближайшее почтовое отделение, чтобы отправить Холмсу сообщение с посыльным, а потом доехал на кэбе до Сент-Джонс-Вуд и сошел, как обычно, в сотне ярдов от дома Тома Болтона.

После полудня похолодало, и над многими крышами уже клубился дымок. Подул ветер. Кроу потер замерзшие уши и нос.

На условленный стук никто не ответил. Дом притих. Он постучал еще раз, посильнее, вызвав настороженный взгляд у проходившей мимо женщины с сынишкой. На другой стороне улицы малолетний оборванец ковырялся в сточной канаве с таким усердием, будто рассчитывал найти в грязи и опавших листьях спрятанный клад. Проехали два или три экипажа. Из дому по-прежнему не доносилось ни звука.

Кроу вдруг почувствовал, как зашевелились волоски на руках. Словно черная тень, его коснулось предчувствие чего-то зловещего. Сойдя с крыльца, он обошел дом и остановился перед задней дверью, которая вела в кухню. Дверь откликнулась на легкий толчок.

— Том? — На этот раз тишина показалась ему какой-то густой, тревожной. Он перешагнул порог, прошел через кухню и открыл вторую дверь — в прихожую.

Старик лежал на спине. Один его костыль валялся в нескольких футах от тела, другой все еще сжимали скрюченные пальцы. Кроу опустился на колено — за свою карьеру он повидал немало трупов и теперь без посторонней помощи понял, что Том Болтон мертв. Тело еще не остыло. Из горла торчал нож.

Вот так, вдобавок к странному, со стрельбой, происшествию в Эдмонтоне, Энгус Кроу получил еще и дело об убийстве. И все в один день.

Злой и усталый он вернулся на Кинг-стрит, где шли последние приготовления к неуклонно приближающемуся обеду. Не успел он раздеться, как Сильвия уже известила, что он опоздал, что теперь ему придется пошевелиться, чтобы успеть вовремя, что в кухне творится невообразимое, что мясник прислал не то мясо, что у них закончилось сливочное масло, и за ним отправлена Лотти, что кларета осталось только две бутылки, а хватит ли этого? И не следует ли ей надеть желтое креповое вместо приготовленного голубого шелкового?

Некоторое время Кроу терпел этот поток банальностей, но поскольку источник не пересыхал, поднял в конце концов руку, призывая к тишине.

— Сильвия, — сказал он с твердостью, приберегаемой обычно для нерадивых подчиненных. — Сегодня мне довелось увидеть двух несчастных, жизнь которых оборвалась преждевременно, путем насильственной смерти. У меня нет ни малейшего желания смотреть на третье тело.

Вечер прошел почти идеально, но не без шероховатостей. Правда, Кроу был немногословен, частенько посматривал на дверь — он ожидал ответного сообщения от Холмса — и не всегда отвечал впопад. Сообщение так и не пришло. Комиссар в конце концов оттаял и даже высказался в том смысле, что званый обед не такая уж плохая идея, поскольку дает возможность познакомиться с условиями, в которых живут его офицеры. Сильвия слегка надулась, когда супруга комиссара назвала ее дом на Кинг-стрит «милым домишком». Но пожара удалось избежать, хотя угли и курились до самого конца обеда.

А вот блюда удались как нельзя лучше. Сильвия приготовила свои любимые: суп-жульен; треску в голландском соусе, седло барашка, яблочный пирог. Когда же леди удалились и джентльмены перешли к портвейну, комиссар повернул разговор к печальным событиям дня.

Кроу изложил только факты — каким образом убийство Тома Болтона связано с кражей драгоценностей в Сити, — оставив при себе все те подозрения, что уже собирались в темную тучу. Вскоре после этого мужчины воссоединились с дамами, и тут Лотти, ухитрившаяся за весь вечер ничего не перепутать и не разбить, объявила о прибытии мистера Таннера с сообщением для мистера Кроу.

Детектив, извинившись, покинул компанию, все еще рассчитывая на весточку от Холмса. Но Таннер, работавший в этот день сверхурочно, сообщил лишь о том, что человек, найденный застреленным в Эдмонтоне, опознан.

— Паг Парсонс, — сказал он таким тоном, словно речь шла о знаменитости, чье имя не сходило со страниц газет. — Мы его задерживали несколько раз. В свое время был известен под прозвищем «Хеймаркетский Гектор» — работал сутенером у миссис Сэл Ходжес.

— А значит, — обрадовался Кроу, — имел связи с нашим другом Мориарти.

— Похоже, что так, сэр. Есть и кое-что еще. Насколько известно, эта самая Сэл Ходжес снова занялась прежним бизнесом, причем, весьма активно. Открыла два новых заведения, по крайней мере, ее там часто видят.

— Получается, что американские деньги уже работают в Лондоне.

— И еще одна интересная деталь, сэр. Нож, которым был убит старик Болтон.

— Да?

— Китайский, сэр. У нас такие не делают, но в Сан-Франциско, говорят, их достать нетрудно.

— Эмбер, Ли Чоу и Спир, — пробормотал задумчиво Кроу. Похоже, за всем случившимся начинала проступать некая конструкция. — Держу пари, в Эдмонтоне жил тот немец, Шлайфштайн. Логично. Все складывается. Если после сандринхемского дела сообщники отвернулись от Мориарти, он вполне может сейчас вести компанию мщения. Если предположить, что в сегодняшних событиях каким-то образом замешан Шлайфштайн — доказательств пока нет, — то нам стоит ожидать развития интриги теперь уже с участием остальных… как их там?.. Санционаре, Гризомбр и Зегорбе. Хотел бы я знать, кто следующий.

— Если Мориарти взялся мстить, сэр, то можно добавить и еще одно имя. — Таннер с усилием сглотнул, но продолжить не решился.

— Чье? — резко спросил инспектор.

— Ваше, сэр. Вы тоже можете быть в его списке.

В то время как Кроу и Таннер вели этот разговор, Джеймс Мориарти листал страницы своего дневника.

Обложенный подушками, он сидел в постели с книжечкой в кожаном переплете на коленях. У трюмо заканчивала вечерний туалет Сэл Ходжес.

Дойдя до конца книжечки, до тех ее зашифрованных разделов, которые содержали планы мести в отношении шести его врагов, Мориарти взял авторучку и провел диагональную черту на страничках, посвященных Вильгельму Шлайфштайну.

Он закрыл дневник, поднял голову и криво усмехнулся. Сэл Ходжес уже перешла к корсету.

— Послушай, — окликнул ее Профессор. — Через несколько недель я собираюсь ненадолго в Париж. Ты не очень расстроишься, если я приглашу тебя с собой?

Лондон и Париж:

суббота, 28 ноября 1896 — понедельник, 8 марта 1897