— Это не повлияет на наши отношения? — спросила она.

— Так точно! То есть, никак нет.

— Я не поняла.

— Ну, если поцелуешь…

— Скажи лебедю, чтоб отвернулся.

— Здрасте, я ваша тетя! Спохватилась! Он и не смотрит вовсе.

— Смотрит, смотрит.

— Наплевать ему на нас. Он только о жратве думает. Абсолютно бездуховное создание.

«Бездуховное создание», медленно выпрямил свою длинную шею и горделиво, и даже, как бы, торжественно отплыл на середину пруда. Только звуков из балета Чайковского не хватало.

— Видишь! — торжествующе сказала Надя. — Он все слышал, все понял и оскорбился!

— Скажите, какие мы обидчивые! Мог бы и спасибо сказать. Целую булку слопал. А она денег стоит. Халявщик!

— Юмор у тебя… — поморщилась Надя.

— Та-ак! — оживился Сергей. — Что тебя еще во мне не устраивает? Хочешь об этом поговорить?

Надя мгновенно обвила его шею руками и начала целовать. Единственный сторонний наблюдатель, «бездуховное создание», белый лебедь с середины пруда косил глазом на парочку, сидящую на скамейке и…. Впрочем, о чем он думал, никому знать не дано. До межвидовых контактов нам еще плыть и плыть…

Наталья прогуливалась возле памятника Юрию Никулину. Она очень любила этот памятник. Какой-то свой, домашний, понятный любому и каждому. Без помпезности и вычурности. Великий Клоун выходит из открытой машины и идет на службу. Вся его жизнь только там, на арене цирка.

Дети влезали в машину, садились за руль. Взрослые без устали щелкали фотоаппаратами. Потом взрослые по очереди вставали рядом с Никулиным, пытались положить руку на плечо, войти в историю хотя бы таким способом. Не очень получалось.

Фигура Юрия Никулина была выполнена в движении, в динамике. И ростом скульптура значительно выше среднего. Такому руку на плечо не очень-то положишь.

— Натали-и!

Наталья обернулась к проезжей части. Игорь остановил «Ауди» точно на том же месте, где и всегда. Он нетерпеливо махнул ей рукой и посмотрел на часы. Лицо у него было озабоченным и хмурым.

Наталья шла к машине, но не чувствовала, чтобы хоть кто-то смотрел ей вслед. Что неудивительно. Она была совсем не в том настроении. Так и не смогла избавиться от дикого раздражения, навалившегося на нее с самого утра. Даже раньше, чем с утра.

Проехали чуть вперед по Цветному бульвару. Как только въехали на Неглинную, Игорь справа припарковал машину у ресторана «Белое солнце». К машине тут же подскочил молодой парнишка, наряженный в форму красноармейца Сухова.

— Восточную кухню желаете? Восток — дело тонкое…

«Бедняжка-а!» — подумала Наталья. «В такое пекло!?».

Место выбрали в саду. В тени у небольшого фонтанчика. Посетителей не было вовсе. Только уселись на низкие табуреты, подплыла какая-то девица, закутанная в самую натуральную чадру.

— Меня зовут, Гюльчатай! Что будете? Плов, блинчики, шашлык.

— Покажи личико! — мрачно сказал Дергун.

— Нам не положено. Я на службе! — пропищала Гюльчатай.

Гюльчатай поставила на низкий стол целое блюдо салата и большой кувшин холодного напитка, сильно отдающего компотом из сухофруктов. Дергун приказал принести себе еще холодную телятину. И побольше хлеба. Аппетит он не терял ни в каких ситуациях.

— Будет исполнено, господин! — пропищала Гюльчатай. И исчезла за занавеской, ведущей на кухню.

Через секунду вернулась с двумя блюдами в руках. На одной лежали куски телятины с зеленью, на другой ломти темного хлеба.

Наталья глотала сладкий холодный напиток и курила, курила, курила…. Игорь с аппетитом поедал салат.

— Чего ты хочешь? — спросил он, не поднимая головы от блюда.

— Тишины! — резко ответила Наталья. — Понимаешь, тишины! Хочется заложить под зрительный зал бомбу и нажать на кнопку! Чтоб все эти тупые сытые рожи разом улетели на небеса! И все вы вместе с ними! А здесь бы наступила тишина-а.

Игорь на секунду поднял голову, быстро взглянул на нее. Не переставая жевать, отломил руками большой кусок хлеба, сунул в рот.

— А ты тоже… сумасшедшая.

— Да, я тоже. А кто еще?

— Все вы, — равнодушно сказал Игорь. — Жена. Мальвина. И ты туда же. Абсолютно не умеете радоваться жизни.

— Один ты нормальный! — скривилась Наталья. — Бедненький. Как же тебе тяжело среди нас.… Но ты не отчаивайся, скоро твои страдания кончатся.

— В смысле? — насторожился Игорь. Даже жевать перестал.

Наталья затушила сигарету в пепельнице, просто смяла ее до основания, до фильтра. Щелкнула зажигалкой, закурила еще одну.

— Предупреждаю заранее, — спокойно сказала она, глотая сигаретный дым. — Нам осталось сыграть всего три концерта. Дальше… все! Дальше, тишина. Финита ля комедия. Больше у тебя не работаю!

— Ты очевидно не в курсе, — отозвался Дергун. — Через две недели у нас гастроли. Пермь, Екатеринбург. Потом Омск, Томск…

— Без меня!

Дергун долго молчал. Жевал, смотрел по сторонам. Изредка бросал на Наталью настороженные взгляды. Потом тяжело вздохнул.

— Как хорошо мы начинали…. Помнишь, как вы явились ко мне на просмотр?

Наталья помнила. Игорь тогда искал новую «звездочку». На окраине Москвы в Ховрино снял клуб «Строитель» и целые сутки до одури отсматривал девчонок из самодеятельности. Косяком шли подражательницы Пугачевой. Изредка на сцену поднималась какая-нибудь дылда, возомнившая себя второй Анной Герман. А так, сплошное «Арле-еки-ино-о!». Дергун был уже готов плюнуть на все. Да и вообще бросить шоу бизнес. Податься куда-нибудь в автосервис.

И тут из-за кулис Наталья вывела за руку Надю. Оставила ее посреди сцены, что-то шепнула на ухо и скрылась.

Наде тогда было семнадцать. Рыжая девчонка, с прекрасной фигурой. И внешностью ангела. Очень воинственная, колючая.

Игорь сразу сделал стойку. Его ассистент тоже встрепенулся.

«Прямо-таки, какое-то… солнышно!» — подумал Дергун. И еще вспомнил, Колян Скворцов ему что-то говорил о какой-то рыжей девчонке, подруге его бывшей жены Натальи. Дескать, явление и все такое.

Сначала Надя спела романс «Я тебе ничего не скажу. Я тебя не встревожу ничуть…», Афанасия Фета. Потом «Эй, друг, гитара! Что звенишь несмело? Еще не время плакать надо мной…». Без всякого сопровождения. Голос у девчонки был фантастической красоты. Но абсолютно не сочетался с ее обликом. Какая-то мистика.

Дергун очень развеселился.

— Сказку «Золотой ключик» читала? — спросил он, когда она закончила петь.

— В переводе с испанского, — ответила Надя.

Дергун засмеялся. Он не знал, что Надя познакомилась со сказкой «Пиноккио», действительно, сначала на испанском. Только потом узнала, эту итальяскую сказку перевел на русский и явил миру под названием «Золотой ключик» Толстой.

— У тебя несоответствие, девочка. Ангельская внешность, просто Мальвина из «Золотого ключика», а поешь кабацким голосом. Хотя… может быть, в этом и будет… фишка! Эдакая, сексапильная школьница-ведьмочка! Ну-ка, подойди ближе!

Надя вышла на самую авансцену. Игорь еще раз внимательно осмотрел ее с ног до головы. Рыжая девчонка ничуть не смутилась. Смотрела в глаза вызывающе, но не нагло, а как-то торжественно, что ли.

— Ночью, небось, на метле летаешь?

— Мое личное дело. Отвали!

— Нет, нет, я не вмешиваюсь. Частная жизнь, это святое. Не простудись только! — продолжал веселиться Дергун.

— Почему? — не поняла Надя.

— Ну, как же.… В голом виде, ночью… не метле… над городом…

— Отва-али-и! — пропела Надя. Но не удержалась, тоже улыбнулась. Она почувствовала, что нравится. Есть шанс стать певицей. Крохотный шанс, но все-таки есть.

— Может, тебя так и закрепим? — продолжал вслух размышлять Дергун. При этом поглядывал на своего ассистента. — Мальвина! Мальва-а.… В этом что-то есть… Горький, опять же, Алексей Максимыч. Буревестник, пролетарий и все такое. Ассоциативно, тоже может быть плюсом.

— Такой оторвы на эстраде еще не было! — покачивал головой ассистент. — Парик надо подобрать, блондинистый такой…