Поль рассеяно взглянул на окно и вернулся к приборам.

– Здесь все чужое, Яшка. Здесь все так пусто и тихо… Яшка, ты боишься пустоты?

– Я?… Я не знаю… не приходилось сталкиваться…

– А я там еще с Полем. А если отобьюсь? Как представлю, что на этом комке только двадцать человек, и те на базе, жутко становится.

Яшка перебросился с кем-то парой слов.

– Извини, Грей, тут работенку подкинули. Попозже свяжемся.

Оставшись наедине с Полем, я неуверенно потоптался за его спиной, рассматривая листы отчетов, валявшиеся повсюду. Поль промолчал еще пару минут, копаясь в приборах, а потом отпустил меня поспать.

– Что там у вас, Штейнер?

Черкасов устало тер виски, осматривая кипу бумаг на его столе.

– Ничего, Владимир Степанович. Вряд ли на этом кубике льда есть что-то живое, которое было бы сложнее одноклеточного.

– Конрад, а что там с вашей расой?

– Владимир Степанович, раса прогрессирующая. Если бы не экологическая катастрофа, они бы сейчас на голову выше нас были.

Черкасов ухмыльнулся, разглядывая на снимках заваленные по верхние этажи города.

– А в чем причина катастрофы?

Конрад смущенно засопел.

– Понимаю, тяжело…

Черкасов отодвинул фотографию и подобрал снимки спутников.

– Да и еще, Владимир Степанович, – вдруг отозвался Штейнер. – Мы тут перехватили слабый сигнал. Источник неизвестен, но он где-то под нашей базой. Мы принялись бурить ледовый панцирь. Надеюсь, отыщем источник.

– Что это может быть?

– Все что угодно. От радиомаяка, до вычислительного центра. Скорее всего, это под землей, раз уж устройство сохранилось в работоспособном виде.

Владимир смахнул все отчеты в ящик, и устало потянулся в кресле.

– Что с погодой, Конрад?

– Да ничего. Резкие перепады температур, ниоткуда возникающие бури. Географы тут уже с ума сошли, просят рейс домой.

Черкасов рассмеялся.

– Да, понимаю, понимаю.

– Владимир Степанович, не нравится мне эта планета. Может, черт с ней? Внесем в черный список и все?

Черкасов задумался. Да, отбросить все в корзину, и отправить планету в черный список было бы самым легким вариантом. Решением всех проблем. Но за долгий срок службы Владимир не привык бросать все, не завершив до конца. И Конрад, знавший его довольно давно, это прекрасно понимал.

– Ладно, мы вернемся к бурению… – грустно ответил он.

– Погоди, Конрад, я прекрасно тебя понимаю. Но вносить без причин, это слишком. У нас и так дел по горло, а с планетой тем более никаких проблем. Здесь же ничего нет. Вам всего-то и нужно, что закончить обследование, и тогда уже можно будет вносить. А сейчас, слишком мало материалов.

Штейнер понимающе засопел.

– Насколько пробурили-то? – спросил Владимир Конрада, но теперь уже как старый друг.

– Да, километров десять. Термальные буры уже перегреваются, придется перерыв устраивать… погоди секунду, что?…

Черкасов откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову. В ушах, тем временем, Конрад разговаривал с каким-то рабочим.

– Пробурили! – торжественно ответил Конрад, после минуты затишья. – Пробурили, Володька! Хоть какая-то приятная весть!

Черкасов улыбнулся, мысленно представляя довольного Штейнера, похожего на кота объевшегося сметаны.

– И что там?

– Судя по всему, подземная пещера! Сейчас, болванку сменим, и будем в кору вгрызаться! Сердцем чую, там под землей что-то есть!

– Ну, удачи тебе, Коня.

– И тебе не хворать!

Черкасов отключил бусину наушника. Подумав о чем-то своем, и задумчиво покрутившись в кресле, он схватил ящик с отчетами о планете Таурис и спешно покинул кабинет.

Я с ненавистью сжимал маленький кристалл, иссиня-черного цвета. Кристалл спокойно пульсировал, чем выводил меня из себя еще больше. Солдаты за спиной испуганно сжимали карабины. Свет от их нашлемных фонарей играл на гранях кристалла сотней отблесков.

– Я дал вам жизнь, – раздалось у меня в голове.

– Мы росли, словно мальки в искусственном террариуме! – зло прокричал я. Солдаты отпрянули назад.

– У вас были самые лучшие условия. Я видел тысячи других миров, там было гораздо хуже.

– Естественный отбор, тебе это ни о чем не говорит?!

– Отбор несовершенен. Слишком много нерациональных трат. Идеала можно достичь и другим путем…

– Мы созданы искусственно! Мы были куклами в твоих руках!

– Вы лишь следствие моих манипуляций с биосферой планеты…

Я не выдержал и запустил кристалл в дальний угол пещеры. Солдаты подошли ближе, перехватили карабины и направили лучи фонарей на кристалл, беря его на мушку.

– Ты не дал нам душу!

– Душа это плод воображения ваших религий…

– Откуда тебе знать?!

– Уж поверь, я многое знаю…

– Ты не задумывался, почему погибло столько миров?

Кристалл молчал.

– Мы долго шли к этому, – продолжил я. – Яростно вгрызались в науку. Лишенные радостей жизни, мы отдавали себя прогрессу. Мы стремились к идеалу. Но теперь… на что нам это?

– Мне жаль, что вы повторяете судьбу остальных.

– Это вы не учитесь на ошибках…

В пещере установилась тишина. Солдаты испуганно стояли за моей спиной.

– Я полагаю, вы догадываетесь, что мне придется законсервировать объект…

– Делай что хочешь.

Кристалл слабо замерцал.

Солдаты бросили оружие и схватились за головы. Я лишь молча стоял перед этим камушком, принесшим нам столько бед.

– Я надеюсь, это будет вам уроком…

Я устало закрыл глаза. Холод застыл на моих губах…

– Что вы там увидели, Конрад?

Черкасов продолжал рассматривать найденную в отчетах фотографию.

– Я не понимаю, о чем вы?

Штейнер никогда не умел качественно врать. Не тот типаж.

– Штейнер, вы прекрасно знаете, о чем я. Работы были свернуты в кратчайшие сроки. Нет, я не спорю, планета непригодна для проживания. Но вы можете объяснить причину такой спешки?

Конрад отвел глаза в сторону и принялся мять рукав рубашки.

– Основатели, да? Еще одна чашка Петри?

Черкасов убрал фотографию и достал сигарету.

– А что вы еще хотели. Сколько мы таких чашек находили? Десять? Двадцать? – глухо бурчал Штейнер. – Это только Полю хорошо говорить. Он все сокрушается над очередным провалом. Бессердечный человек. А я как представлю, сколько таких чашек предстоит найти, сердце кровью обливается.

Владимир закурил, с грустью глядя на усталого командира экспедиции. Штейнер определенно похудел. И под глазами мешки. Нет, определенно ему нужен отдых.

– А климат, я полагаю, последствие консервации, так?

Пепел с неохотой полетел в хрустальную пепельницу.

– Да. Я полагаю, никто не выжил. Исследовать планету бессмысленно.

В кабинете руководителя отдела повисла тягучая тишина. Конрад угрюмо сопел, прислонившись к шкафу с отчетами о других «чашках Петри». Черкасов устало курил, вертя в руках фотографию.

– Это то, что вы нашли в пещере? – махнул он ей.

– Да.

– А источник?

– Камень Основателей. Протухший, – грустно ухмыльнулся толстяк.

– Ладно, вам нужен отдых, Конрад. Отдохните недельку другую. Потом возвращайтесь ко мне.

Конрад кивнул и направился к выходу.

– Стоп! – вдруг замер он у двери. – У меня двое списанных, отправьте их домой.

– Имена?

– Алекс Грей и Леонид Валенков.

– Грей? Что-то знакомое…

– Сын Георгия, ну, помните? Работал в шестом отделе, аналитик.

– А… хороший был человек. Ладно, спишем. Идите.

Штейнер прошел через тихо открывшийся проход. Черкасов потушил сигарету и бросил снимок с насмерть замерзшими людьми в перерабатывающую машину. Та тихо пыхнула плазмой.