Наконец Роберт нарушил молчание.

– Кажется, это твое? – спросил он, протягивая мне очки для плавания.

– Да, благодарю. – Я подняла руку. Роберт на секунду задержал вещь в руке, затем бросил мне и спрыгнул в воду, оказавшись в головокружительной близости от меня.

Я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Мне неясно было, от чего эта дрожь – от холодной воды или от странного возбуждения, которое охватило меня при виде прекрасного англичанина.

Стронг подплыл вплотную и выставил вперед обе руки, прижав меня к стенке бассейна. На несколько секунд я даже перестала дышать. Красивое лицо оказалось так близко от моего, что я почувствовала учащенное дыхание англичанина. От его тела шло ровное тепло, которое я ощущала каждым сантиметром своей кожи даже сквозь узкую полоску воды между нами. Мы молча смотрели друг на друга. Я почувствовала, что англичанин тоже дрожит, и совсем не от холода. В его взгляде читалась почти животная страсть. Мой небольшой опыт общения с мужчинами подсказывал мне, что в такие моменты лучше бежать, спасаться любой ценой от опасных эмоций, пока не стало слишком поздно. Я всегда так и делала, но сейчас будто окаменела, не в силах сдвинуться с места. Меня обуревали странные чувства: хотелось одновременно и ускользнуть от Роберта, и прижаться к его мускулистой груди.

Внезапно мне стало ясно, что Стронг чувствует то же самое. Но вскоре его здравый смысл возобладал над эмоциями. Одним рывком он отстранился от меня, и выражение необузданного желания на его лице сменилось обычным насмешливым равнодушием. Роберт смотрел на меня уже совсем по-другому, и это больно ранило меня.

Я вспомнила сон: окровавленный меч, которым Роберт убил ни в чем не повинного человека. Мужчину, любившего меня всем сердцем.

Стронг спросил:

– Собиралась потренироваться?

– Собиралась, – в тон ему ответила я.

– Ну, так поплыли.

Я кивнула, думая: «Какие все-таки глупые эти ночные кошмары! Вот он, безоружный и спокойный, готовится преодолеть пару-тройку километров, чтобы не потерять форму».

– Вы… Ты… Решил поплавать перед учебой?

– Да, захотелось слегка охладиться. Все не могу отойти от твоего вчерашнего выступления, – усмехнулся Роберт.

– Это комплимент? – уточнила я.

– Считай, что да.

– О!

– Ты лихо оседлала своего дружка, наверное, немного устала?

Я и забыла уже, что вытворяла вчера на совместном семинаре. Мы виделись с Робертом и после, но только сейчас он решил поделиться своими впечатлениями.

Мне показалось, или он издевается?

– Где он? Почему не с тобой? – спросил Стронг, и его глаза потемнели, как вчера, когда он увидел меня с Рудневым.

– Так он, наверное, совсем недавно проснулся, – сказала я, стараясь придать своему голосу максимальную непринужденность, и, подумав, быстро добавила: – У себя дома, в Москве. Он живет где-то в районе Тушино.

– Как только он смог оторваться от тебя? – продолжал издеваться Стронг. – Наши парни после того занятия чуть не подрались за право познакомиться с тобой. На перемене только и было разговоров, что о тебе. Все хотели оказаться на месте твоего дружка.

– Я только вчера с ним познакомилась, – миролюбиво ответила я, думая: «Что это? Неужели я пытаюсь оправдаться перед ним? Да кто он мне, этот англичанин?!»

Разговор перестал мне нравиться, и я развернулась, чтобы уплыть но внезапно сильная рука сжала мое плечо. Меня будто током ударило. Я обернулась и поглядела на Стронга. В глубине его глаз полыхал пожар такой разрушительной силы, что я невольно отпрянула. От него исходила неукротимая звериная ярость, напугавшая меня до полуобморока.

Но все изменилось буквально через мгновение. Роберт убрал руку с моего плеча и тряхнул головой.

– Прости, – виновато произнес он, – просто я не хотел, чтобы ты так быстро уплыла от меня.

Я удивленно вскинула брови:

– И решил задержать меня силой?

– Извини. Мы совсем недавно знакомы, а я уже создал неприятное впечатление о себе. – В Стронге явно взяло верх классическое английское воспитание. Которого, впрочем, не хватило, чтобы попрощаться.

Он быстро подтянулся на сильных мускулистых руках и очутился на бортике бассейна. Затем, ни разу не обернувшись в мою сторону, ушел в душевую.

Я стояла в воде, не на шутку озадаченная нашим разговором и еще более странным его завершением. Кое-что показалось мне нелогичным во всей этой истории. Была некая неувязка, которая не давала мне покоя. Ну, да, конечно! Роберт заговорил об Антоне, напомнил мне о парнях из своей группы, но ни единым словом не обмолвился о Рудневе. Как будто Алексея Львовича и не было вовсе и он, Стронг, вчера не видел меня в обнимку с политиком. Это странно, невероятно странно.

Плавать расхотелось. Я вышла из бассейна, посмотрела на часы – времени было еще достаточно. Первая пара начиналась в 9.30, а в десять утра мне надо было позвонить Рудневу – как он и просил, настаивая именно на этом времени. Видимо, позже он будет в самолете, а потом и вовсе окажется недоступен. Я, конечно, не могу ответить на его любовь, но один телефонный звонок – это такая малость…

Завернувшись в большой махровый халат, я подошла к бару.

– Свежевыжатый грейпфрутовый сок, пожалуйста.

Бармен покосился на меня с нескрываемым интересом. Я отвернулась, уселась в шезлонг неподалеку от бара и стала смотреть на людей. Еще полчаса назад тут почти никого не было, кроме нас со Стронгом, но теперь, сонные и хмурые, начали подходить и другие желающие поплавать перед работой или учебой.

Вот прошла девочка из нашей группы, потопталась на бортике, близоруко прищурилась, словно пытаясь что-то разглядеть на дне, поежилась и, нащупав железную лестницу, стала медленно спускаться в бассейн. Погрузившись, наконец, на глубину, она медленно поплыла по-собачьи. Чтобы оставаться на поверхности, ей приходилось отчаянно колотить по воде тонкими бледными руками и создавать вокруг себя фонтаны брызг. Жидкие кудряшки, обрамлявшие треугольное личико, сразу намокли и обвисли; девушка с явным усилием преодолела еще несколько метров, вернулась и стала неловко вылезать. Я усмехнулась: «Вот и поплавала, спортсменка. Зачем тогда вставать так рано, тащиться сюда? Видимо, чтобы потом говорить: „А я утром перед занятиями успела потренироваться“.

Вспомнив, что у меня сегодня тренировка тоже не сложилась, я устыдилась собственных мыслей. «Надо будет потом обязательно познакомиться с этой беленькой. Может, ей хочется научиться плавать, а никто не помогает. Попробую я. Если она согласится».

Я потянулась в шезлонге и широко зевнула. Спать хотелось невероятно. И неудивительно – минувшая ночь не очень-то задалась. Я решила вздремнуть минут десять и закрыла глаза.

Я услышала, как бармен принес мне сок, как поставил его на низкий стеклянный столик рядом с шезлонгом, однако не подала виду. Парень задержался рядом всего на пару мгновений, воспользовавшись моей дремотой, чтобы внимательно рассмотреть. Видимо, он сам не понимал, что же во мне особенного, почему ему хочется смотреть на меня не отрываясь. Все они сначала так реагируют. Главное – молчать. Внешность у меня не выдающаяся, и, не говоря со мной, мужчина успокаивается, теряет интерес. А вот если общение неизбежно, мой голос, интонации, манера излагать мысли, улыбка притягивают ни в чем не повинную жертву, заставляя вытворять всякие глупости. Например, дарить мне сумки с деньгами, – видимо, чтобы я не умерла с голоду. Я ведь такая нежная фиалка…

Бармен стоял рядом совсем недолго – профессиональная этика заставила его развернуться и пойти на свое рабочее место.

– Эй, друг! Не уходи. Дама сейчас еще что-нибудь закажет, – вдруг послышался громкий голос прямо надо мной.

Я распахнула глаза и увидела бритого громилу с рацией, стоявшего совсем рядом с моим шезлонгом. Мне это показалось странным, учитывая внушительные размеры спорткомплекса. «Место ему здесь мало, что ли? Зачем так близко к людям подходить?» Здоровяк был одет в черный деловой костюм не по сезону, тем самым обнаруживая свою принадлежность к профессии «телохранитель».