— У Дейзи найдется для меня местечко?

Учитывая, что с девчонкой следовало держать ухо востро, Дейв не хотел оставлять в вопросе ночлега никаких неопределенностей.

— Ты получишь крышу над головой, спальное место и еду.

Он подавил улыбку. Дамы не раз увлекали его в постель, суля что угодно — от приятного времяпрепровождения до бутылки французского шампанского на льду. Обещание крыши над головой, спального места и еды было для Дейва чем-то новеньким.

Впрочем, Терри ведь не завлекает его в постель... или как?

— Согласен и премного благодарен, — сказал он, рассудив, что лучше отправиться к некой Дейзи, чем остаться здесь и к утру превратиться в собаку. — А завтра утром ты привезешь меня сюда?

— Как скажешь, — ответила Терри, беззаботно поглощая оленину.

Ее взгляд был так же безоблачен, как и в радиорубке, во время сеанса связи с Робертом.

Посидев еще некоторое время в баре, Терри и Дейв на снегоходе Мартина отправились в нелегкий путь.

Когда они наконец добрались до дома Дейзи, Терри заглушила мотор и сказала:

— Приехали. Пора выгружаться.

В другой раз Дейв непременно улыбнулся бы даме, предлагающей «выгрузиться», однако после прогулки протяженностью в несколько заснеженных миль с единственным указателем в виде луны, изредка проглядывающей сквозь облака, он не был уверен, сможет ли хотя бы двигаться, не то что улыбаться.

Терри остановила снегоход возле бревенчатого дома, в окнах которого горел свет, а из трубы поднимался дым, быстро развеиваемый ветром.

Вскоре раздался чей-то вой.

— Что это? — спросил Дейв.

— Фурри.

Терри принялась отвязывать с багажника снегохода рюкзачок с вяленым мясом, которое насильно вручил им Мартин. Дейв ни о чем не стал спрашивать, хотя и догадывался, для чего это мясо — на тот случай, если они по дороге застрянут в снегу или собьются с дороги.

— Фурри?

— Это пес Дейзи.

Вой раздался вновь — протяжный горестный звук, которого Дейв прежде не слышал ни от одной собаки.

Он пристальней взглянул на дом. Тот больше походил не на настоящее человеческое жилище, а на некое призрачное строение из какой-то сказки. Причем, его образ стремительно приобретал зловещие очертания.

— Пес? А, по-моему, вой больше похож на волчий.

Терри удивленно покосилась на него.

— Волчий? — Затем она пробормотала себе под нос нечто нелицеприятное относительно «городских всезнаек». — Ступай-ка лучше в дом, иначе примерзнешь к земле и нам придется вырубать тебя изо льда. Боюсь, что твоим ногам при этом не поздоровится.

— Какой прелестный черный юмор! — саркастически усмехнулся Дейв. — Тебе никто не советовал написать комедию в подобном стиле?

Терри хихикнула, сбивая снег с рюкзачка.

— Нет. Но если будешь хорошо себя вести, то я спою тебе несколько фраз из какого-нибудь мюзикла.

Столь быстрая реакция на колкость обескуражила Дейва. Выходит, неотесанная и взъерошенная Терри обладает чувством юмора?

Он направился к дому, спрашивая себя, какая новая напасть его ожидает. Ведь никакой приобретенный в отрочестве уличный опыт не поможет справиться с оборотнем.

— Входи, не бойся! — крикнула Терри. — Фурри просто котенок.

Поднявшись по ступенькам, Дейв оглянулся на белое, мерцающее в лунном свете пространство и темнеющий в отдалении лес. На мгновение ему даже захотелось вернуться и примерзнуть ко льду, чтобы навсегда остаться посреди здешней красоты.

От этих мыслей его отвлекло чье-то сопение.

— Неужели никто в Торонто не понимает, что после длительного пребывания на морозе нужно поскорее войти в дом? — ворчливо спросила Терри. Миновав Дейва, она открыла незапертую дверь и крикнула: — Тетя Дейзи?

Дейв вошел следом и зажмурился: за стеклянной дверцей дровяной печки полыхало пламя. Ароматы свежеиспеченного хлеба и кофе витали в воздухе. Дейв даже зажмурился от наслаждения.

— Привет, малыш, — заворковала Терри, трепля по голове крупное лохматое существо.

В следующее мгновение Дейв сообразил, что это и есть хозяйский пес. Собственно, он и раньше мог бы догадаться, что Терри чудесно ладит с дикими животными.

— Это Фурри, — сказала та, поворачивая пса мордой к Дейву.

— Здравствуй, песик.

Фурри внимательно оглядел гостя и коротко пролаял один раз. Дейв осторожно протянул к псу руку для обнюхивания — с тайной надеждой, что того недавно накормили. Фурри ткнулся носом в ладонь и сразу завертел хвостом.

Терри усмехнулась.

— Ты ему понравился.

— Очень хорошо. — Значит, смерть миновала Дейва и на этот раз. — Это какая порода?

— Фурри — пес смешанных кровей. Смесь лайки с овчаркой и кем-то еще.

— С оленем?

Терри весело блеснула шоколадного оттенка глазами.

— Эх ты, городской задавака!

— А ты северная хулиганка, — парировал Дейв.

— Хулиганка? — Терри удивилась, но потом расхохоталась. Ему понравился ее смех — задорный, заразительный. — Наверное, ты прав, — в конце концов произнесла она, опуская на плечи капюшон парки.

Ее лицо раскраснелось на морозе, в волосах искрились снежинки. Лукавое выражение живых, блестящих глаз, густая взъерошенная шевелюра и сочные, изящно очерченные губы с ямочками в углах рта придавали ей чрезвычайно соблазнительный вид.

Продолжая посмеиваться и тихонько повторяя слово «хулиганка», она стянула парку. В эту минуту Дейву вдруг захотелось припасть к ее красивым плутовато изогнутым губам. Но он тут же подумал, что, целуя Терри, бросит новый вызов судьбе.

Она повесила парку на один из крючков, прибитых к стене рядом с входной дверью.

— Почему ты так смотришь на меня?

— Твое лицо... — Дейв протянул руку и смахнул с замерзшей щеки Терри несколько снежинок.

Его кожаные перчатки потеряли гибкость от мороза, поэтому он снял их, отложил в сторонку и продолжил обмахивать румяное лицо Терри пальцами. Большинству женщин требуется макияж, чтобы выглядеть красивыми, но Терри в косметике не нуждалась. Ее красота была подобна прелести здешних мест. В ней ощущалась первозданная чистота. Она словно представляла собой результат соединения неба с землей.