А еще я заметил, что в сумке мечника помещается абсолютно все. Ну, может и не все, но я не заметил ничего такого, что бы туда ни влезло. Котелок оттуда он достал, другие вещи тоже там хранились, вот и вино тоже из той же сумки. Я таких артефактов раньше не видел, но интересоваться не стал — мало ли чего в мире бывает. А после того, как немного накатили, так и вовсе все равно стало: у него — сумка, у меня — сторг.

А в разгаре ночи мы пели песни. Какие… не помню. Помню только что национальные. То есть я научил всех петь душещипательную балладу о темном вампире, очень распространенную в поместье Пристелс, и самое удивительное, что все пели, тогда как она написана на Темном языке. Потом я выучил еще несколько музыкальных творений на людском языке, затем Гром показал нам, как надо издавать звуки, чтобы исполнить мотив из его народной песни. Потом еще что-то пели… но дальше я не помню.

Уже под утро мой организм не выдержал нагрузки и пожелал избавиться от столь большого количества алкоголя. Риву хорошо, он тренированный: пивко не раз ночами гонял в кабаке в Дегесе. А я же раньше почти никогда не пил, не считая пары бокалов того же самого пива за всю свою жизнь. Гром с Лучом, видимо, тоже уже определенный опыт имели, однако Арае так же, как и мне, не повезло. Короче, в один прекрасный момент меня потянуло в кусты, но не по банальной причине, а потому что желудок потребовал очистки. Каково же было мое разочарование, когда я попытался встать на ноги! Эти части тела, как впрочем и многие другие, не слушались совершенно никакого разума, а точнее его остатков. Единственное положение, в котором можно было хоть как-то передвигаться (что было выяснено экспериментальным путем) — это на четвереньках, почти ползком. Вот таким-то образом я и направился в заветные заросли, дабы не мешать остальным продолжать гулянья. Стоило мне лишь немного скрыться из поля зрения (надо заметить, уже очень хре нового зрения), как ужин не замедлил себя показать. Фу-уух… Стало намного легче. Теперь я смог отползти немного дальше, отдышаться и хоть как-то привести себя в некое подобие порядка.

Откинувшись на спину, я прикрыл глаза, но вдруг начавшееся безумное головокружение заставило отказаться от этой идеи. Арая подползла еле слышно и, примостившись рядом, тоже откинулась на траву.

— А лес на нас за это не обидится? — спросила она.

— А тебе не все равно? В таком-то положении? — усмехнулся я в ответ.

— Все равно, — теперь засмеялась она.

— Тебе тоже плохо? — в свою очередь поинтересовался, дабы просто не молчать, ведь ее состояние я видел отчетливо и в любом другом случае этот вопрос сразу же был бы снят с обсуждения ввиду его идиотизма.

— Ага… — пробормотала Арая, тяжело дыша. — А ты что, тоже без должного опыта?

— А по мне когда-то было видно, что я опытный? — удивился я.

— Да нет, в общем-то. Я просто так спросила.

— Понятно.

Снова повисла тишина. И снова я слышал тяжелое дыхание наемницы… Да я и сам дышал с трудом, но даже понимая, что ей просто нехорошо, не мог избавиться от ощущения того, что я нахожусь на мягкой постели… и что рядом со мной прекрасная особа женского пола, которая только и ждет, как бы скрыться в моих объятиях…

Может быть, мне этого просто хотелось: полежать на удобном матраце, обнимая красивую девушку, обессилев от страсти… Но, увы, подо мной твердая и теплая земля, от которой тошнило еще сильнее, а рядом наемница, в силу своей профессии обделенная нежностью, грацией, ласковостью… Однако, надо заметить, что такой невзрачной я ее уже не считал — сыграло роль большое количество выпитого, наверное.

Проснувшись, признаться не сразу сообразил кто я и где я. Но спустя пару секунд память вернулась, и от этого стало еще хуже. Воспоминания «пришли» не одни, захватив с собой омерзительную головную боль. Слава Высшим, этим я и отделался, а вот остальным пришлось туго. Луч уже сидел у костра с какой-то повязкой на лбу, что-то подогревая в своем котелке (судя по запахам, готовил отвар из каких-то трав), Гром лежал рядом, и если бы не дышал почти в голос, то можно было бы подумать, что он просто спит, Лао вовсю гоняла, нарезая круги над поляной, а вот Арая просто спала. Отчего в глазах у каждого пострадавшего горела черная зависть.

Я попытался вспомнить прошедший вечер и ночь, что, впрочем, далось с огромным трудом. Помню рассказы, байки, песни… стоп! Песни. Так, что там мы вчера пели… Как ни напрягал память, так и не смог вспомнить ни куплета, ни строчки, ни даже мотивчика какой-нибудь песенки. Понятное дело, что все они были не на моем родном языке Темного мира, а на других, но самое удивительное то, что я отчетливо помню, как завывал вместе с остальными эти самые незнакомые песенки почти наизусть! Что делает выпивка с нормальными людьми… тьфу, вампирами! Да и с людьми тоже, и велшанами…

Ривент лежал рядом, тихо сопя, но не спал.

— Что вы там делали? — тихо загадочно спросил он, воспользовавшись случаем, что нас никто не слышит.

— Где? — не понял я, обернувшись к другу.

— Ну там, под тем деревцем, с Араей, — пояснил тот.

— Да ничего, — расслабился я. — Тошнили.

— Чего? — приподнялся Рив.

— Плохо нам было! — сорвался я. Непонятливость друга раздражала.

— И все? — не поверил вампир.

— И все!

— Дурак ты, Мей, — заключил клыкастый.

— Это почему? — моя очередь была поворачиваться в его сторону.

— А потому! «Тошнили»! — передразнил меня Рив. — Будто ничем другим заняться нельзя было.

— Ты на что намекаешь? — начал понимать я.

— Дошло! Наконец-то!

— Ты сам попробуй заняться чем-то другим, кроме как блевать, когда в таком состоянии! — вспылил я. Быстро оглянувшись и убедившись, что никто не обратил на нас внимания, продолжил уже тише. — Умник! Делать нам было нечего! Вот ты бы и занялся!

А вот если бы не она, я бы и занялся! — съязвил он.

— В смысле? Что она? — успокоился я.

— Ты что, совсем слепой?! Ты не видишь, как она на тебя смотрит?! — изумился друг.

— А как она на меня смотрит? — издевательски поинтересовался я. — Убить хочет?

— Ты точно дурак! Да она сохнет по твоим клыкам, как кролик по морковке! — Рив постучал костяшками пальцев по своему лбу, намекая на мои умственные способности.

— Или как кошка по венику, — передразнил я его.

— Мей! Я же серьезно, — обиделся Ривент.

— Я тоже, — я сделал вид, что невозмутимость — мой конек.

— Ты что, издеваешься? Я ему толкую, что девушка от него без ума, а он…

— Да с чего ты взял, что «девушка от него без ума»? Ты вчера случаем не курил? Или может тебе это приснилось?

— Нет, не приснилось! К твоему сведению, я всю ночь не спал! Не смог! — возмутился друг.

— Что, какой-то орган мешал? — все тем же издевательским тоном поинтересовался я.

— Чтоб ты знал, да! Голова! — вспылил Рив, но тут же успокоился. — Но я сейчас не об этом. А ты правда не замечал, что нравишься Арае?

— Да где б я замечал? Я считал, что она меня ненавидит.

— После того случая она давно успокоилась. Она даже вчера обмолвилась, что благодарна тебе за спасение.

— Правда? — удивился я. — Но это ведь вовсе не значит, что я ей стал нравиться.

— Да, ты прав, это не значит. Но я-то вижу, как она на тебя смотрит. Исподтишка… чтоб никто не видел…

— А ты у нас всевидящее око! — пошутил я.

— Нет, — серьезно ответил Рив. — Но пару раз я заставал ее за этим занятием.

— Выбросил бы ты, друг мой, эти мысли из головы, — тихо посоветовал я, не веря его словам.

— Что, Мей, боишься влюбиться? — прищурился он. — Или тебя такие, как она, не интересуют?

— Скорее второе, чем первое. А из нас двоих влюбиться боишься ты, — заключил я.

— С чего ты взял? — надулся товарищ. — И вовсе не боюсь, а просто мне еще рано.

— А чего тянуть, Рив? Влюбиться — не жениться.

— Ты действительно так считаешь или опять меня разыгрываешь? — серьезно спросил он.

— А что? Судя по тебе, так оно и есть.