И это гном?! Среди горного народца он выглядел настоящим великаном! Приближаясь к Растерли Эмунсу фон Камурано, я тихо млел от того, как богато и со вкусом он одет и как величественно он держится, невольно вызывая уважение. Неудивительно, что никто не хочет его смены на престоле, ведь никогда не знаешь, как будет править другой, тем более, что этот уже показал себя умным и мудрым правителем. Разукрашенный золотом костюм гнома наполовину скрывался меховой крашеной в красный цвет накидкой, отороченной белым лисьим мехом. Золотая фибула скрепляла мантию на левом плече, на ней был выгравирован тот же герб, что и на моей.
Рядом с Растерли восседала его немолодая супруга Жерсена Ватто де Коуниц, после замужества ставшая фон Камурано. Женщина тоже относилась к клану высокородных чистокровных гномов. Ее наряд идеально подходил к костюму мужа, он был строг, торжественен, официален и роскошен одновременно.
Подойдя вплотную к их величествам, я не успел что-либо произнести, Правитель начал первым:
— Добро пожаловать в Загорье, уважаемые господа, — почтительно сказал он, теребя скипетр, который, как было видно даже мне, ему кошмарно надоел. — Что привело вас к нам?
Я невольно отметил, как претит ему вся официальная церемония, и вдруг почувствовал, что он сам не в восторге от того, что придется поприветствовать всех собравшихся. Ему явно было скучно, но так требовали традиции и этикет.
— Мы здесь проездом, ваше величество, — неожиданно ответил Рив. — Но нам у вас очень нравится, и если бы не обстоятельства, мы бы с огромным удовольствием остались в Камуре еще на некоторое время, — Рив почтительно поклонился.
Я тоже склонился, ругая себя за медлительность и забывчивость правил этикета.
— И надолго ли вы у нас, сэр? — уже с большим интересом спросил Растерли.
Ну надо же! Он у Рива спрашивает, а граф, рядом стоящий, будто пустое место! Надо срочно исправлять ситуацию.
— К сожалению не более недели, ваше величество, — ответил я. — Нам еще предстоит дальняя дорога.
— Куда, можно поинтересоваться? — подала голос гномиха и потом поспешно добавила. — Если не секрет, конечно.
— Нет, что вы! Какие тут секреты! Отсюда мы двинемся на юг, пока что в планах Перз.
— Занятно, — с едва заметной тенью зависти вздохнула Жерсена.
Ей, наверное, уже до смерти надоела эта придворная жизнь, вечно занятый супруг, невозможность отлучиться из дворца хоть куда-нибудь.
Взгляд Правителя в это время изучающе смотрел на нас с Ривентом, будто он не мог понять, кто мы: занудные кавалеры из высшего света или все-таки нормальные ребята-путешественники, с которыми в силу знатного образования можно и побеседовать о чем-то интересном.
— Вы, наверное, уже наслышались всевозможных поздравлений и пожеланий, ваше величество, — начал Рив. — И мы приносим свои извинения за то, что вынуждены по всем правилам этикета вас в тысячный раз за сегодня поздравить и пожелать всего того, что вы уже слышали от других своих подданных, — Рив едва заметно улыбнулся.
Сначала его величество не знал, что ответить. От столь дерзких слов молодого вампира, который даже не имеет знатного происхождения, он потерял дар речи. Но, хвала небесам, через пару секунд он собрался.
— Право… я не ожидал таких слов, — он поправил кружевной воротник. — Да, вы правы, я за сегодня уже наслушался всевозможных пожеланий, и мне действительно до чертиков надоело их слушать… но откуда вы, молодой человек, это знаете?
— Я просто представил себя на вашем месте, — невозмутимо ответил мой друг. — Вы умный гном, и меня на вашем месте бы уже тошнило от таких нелепых пожеланий, какие звучат со всех сторон в зале…
— В зале звучат пожелания? Кому?
— Вам, конечно. Просто народ тренируется и усердно вспоминает слова заготовленной речи.
— Жерсена, ты слышала? Народ вспоминает заготовленную речь! — едва не залился смехом Правитель.
— Отчего ваше величество смеется? — продолжал Рив. — Пожалеть бы надо этих бедолаг, что язык перед вами проглатывают и слова забывают.
Видимо, Растерли что-то вспомнил, возможно как кто-то из придворных забыл слова перед ним, и тихонечко захихикал, закрывая рот краем мантии.
— Вы бы видели лорда Клуэ де Говэра, — еле выговорил гном. — А я-то думал, чего это он запнулся на полуслове, а потом пошел пятнами по лицу и платочком пот со лба вытирать начал! А он слова забыл! Ха-ха… Сказал, что плохо себя чувствует…
Гном подавил смех, а выступающие слезы говорили, насколько тяжело это ему далось.
— Дорогой, а теперь подумай, почему при таких церемониях у половины придворных случаются приступы плохого самочувствия, — тихо добавила супруга, слегка улыбаясь.
Ой, не надо было этого говорить! Правитель залился беззвучным истерическим смехом, вытирая слезы все тем же бедным краешком мантии, который стал уже слег-ка влажным.
— А я переживал, хотел уже ремонт делать! Ха-ха-ха… Я думал… ха-ха… ох, я думал, что что-то в зале не то… ха-ха… от чего почти все гости плохо себя чувствуют… ха-ха… слишком жарко там, или… ха… наоборот, холодно… или воздуха не хватает…
— Ага, или потолок слишком высокий, или слишком малое помещение для такого количества народу? — продолжил я.
— А ты соображаешь! — улыбаясь, в шутку пригрозил мне пальцем Растерли. — Ну, ладно, господа, прошу прощения, но мы с вами слишком долго тут разговариваем, — вытер оставшиеся слезы Правитель. — Мне еще вон скольких поприветствовать надо. Я надеюсь, мы с вами еще увидимся сегодня на балу, вы же останетесь? — с надеждой спросил он.
— Конечно, останемся, ваше величество, — поспешил заверить его я.
— Тогда до встречи, — он снова попытался сделать серьезное лицо, но как он ни старался, уже не получалось.
И еще я представил, как подходит к нему очередной знатный дворянин и в очередной раз забывает слова, потом Правитель, не в силах сдерживаться, закрывает часть лица мантией, все еще стараясь сохранить серьезное выражение. Со стороны это будет смотреться, будто гном недоволен и от негодования закрывает глаза (слезящиеся в это время от душащего смеха) или закрывает рот, дабы не изречь непотребные ругательства в адрес незадачливого «пожелателя» и «поздравителя». В свою очередь, первый не то что слова, имя свое забывает от страха перед гневом Правителя! И потом уже вообще ничего сказать не может. Процесс затягивается, но это лишь до тех пор, пока Растерли не сорвется и не заржет во все горло… О! А вот и «приход»!
По залу с оглушительным эхом прокатился громогласный гогот его величества, на который все разом затихли и обернулись к источнику. Я тоже обернулся… Растерли Эмунс уже не скрываясь ржал, даже не прикрывая ни рот, ни глаза, а его супруга вместо того, чтобы успокаивать мужа, хихикала с ним вместе! Растерянный барон какой-то Там озирался по сторонам, опасаясь, не сошел ли их любимый Правитель с ума. Но сей инцидент быстро закончился, когда подоспел придворный маг и одним незатейливым жестом вернул хохочущему гному рассудок, утраченный во время представления этого самого барона Какого-то Там. Растерли, успокоившийся, но все еще похихикивающий, благосклонно позволил дворянину продолжать. С того места, где мы стояли дружной компанией, я не слышал, что сказал барон, но он довольно быстро закончил с речами, передав очередь другим. После этого церемония представления гостей пошла намного быстрее…
— Чем займемся? — крутя головой по сторонам и уже сказочно улыбаясь нескольким симпатичным дамам, нетерпеливо спросил Рив.
— А уже что-то надумал? — с легкой иронией ответил Гром. — Нашел себе объект внимания?
— Скажем так, несколько… вариантов, — загадочно пояснил мой друг, теребя в руке несчастный бокал с вином. — Пойду что ли разобью сердца паре-тройке молоденьких и хорошеньких девушек… Обожаю, когда меня рвут на части!
Вот так всегда!
Я прекрасно знал, что затевает мой ненаглядный друг-вампир: хочет спеть. Этот дар у него от рождения и Рив научился себя контролировать до такой степени, что когда он поет о единственной и бесконечной любви, самому хочется поверить. Но как только музыка стихает, неизменно вспоминаю, что бесконечная любовь и Ривент просто несовместимы. Но присутствующие здесь дамы ведь этого не знают! А потому можно с уверенность гарантировать, что успех у клыкастого будет грандиозный! Этот пройдоха еще и маски не надел, специально, чтоб его можно было потом узнать!
