— Конечно, мистер Бёрк. Вы очень осторожный человек.

— Кактус ваш, капитан, возьмите, — сказал Бёрк. — И не забывайте каждую неделю опускать в воду вот этот конец, с корнями, на пару часов. — Бёртон подошел к своим гостям и принял оружие. На ощупь оно казалось странно живым — впрочем, именно таким оно и было на самом деле.

— Простите меня, капитан, если я позволю себе коснуться одного весьма деликатного вопроса, — продолжил Бёрк. — Выполняя некоторые задания, вам пришлось совершить несколько убийств. Мы знаем, как все они произошли, и полностью поддерживаем вас.

Хэйр утвердительно кивнул и добавил:

— Даже в случае с сэром Чарльзом Бэббиджем. Хотя некоторые назвали бы это убийство неспровоцированным.

Бёртон сглотнул и тихо сказал:

— Должен признаться, я всё время спрашиваю себя: оправданы ли были мои действия? Не совершил ли я преступления?

— Нет, — хором ответили Бёрк и Хэйр.

— В тот день у меня был приступ малярии, и я ни о чем не мог судить здраво.

— Вы рассудили совершенно правильно, — подтвердил Бёрк. — К тому времени мы уже наблюдали и за Бэббиджем, и за его работой. По нашей классификации, он был «потенциальной угрозой».

— Игломет облегчит вам моральное бремя, капитан Бёртон, — добавил Хэйр, — ведь вы только оглушаете врага и сразу зовете нас. А мы забираем его в безопасное место, где сможем допросить и, если удастся, восстановить.

— Звучит довольно зловеще.

Оба гостя промолчали. Часы начали бить одиннадцать.

— Заячьи гондоны! — прошипела Покс.

— Благодарю вас, джентльмены, — сказал Бёртон, укладывая кактус в карман. — Будем надеяться, что этот удивительный «револьвер» послужит на благо империи. А теперь к делу. Вы подготовили бумаги?

— Разумеется, — ответил Бёрк.

— И они выдержат проверку?

— Самую тщательную, — подтвердил Хэйр.

— В таком случае, любезно попрошу вас обоих проследовать за мной в гардеробную: я подберу вам грим и одежду, которая больше подходит инспекторам.

Хэйр сглотнул и с тоской посмотрел на Бёрка. Бёрк прочистил горло, посмотрел по сторонам, потом перевел взгляд на Хэйра и, наконец, опять на Бёртона:

— Я полагал… — пробормотал он, — мы могли бы пойти в своей одежде…

Бёртон расхохотался:

— Поверьте мне, коллеги: если вы войдете в Бедлам в таком виде — обратно уже не выйдете!

В 1247 году братья и сестры Ордена Вифлеемской звезды воздвигли монастырь напротив Тауэра. В 1337 году он стал Бетлемской королевской больницей. Через двадцать лет в ней начали лечить сумасшествие; правда, «лечение» означало, что пациента попросту запирали и мучили. В 1660-е годы больница получила прозвище Бедлам, и очень скоро это слово вошло в язык, означая беспорядок, разор и умопомешательство. В 1770 году Бедлам открыл двери для зевак, которым разрешалось смотреть на сумасшедших и зубоскалить над их гримасами. В середине 1800-х годов были приняты некоторые меры для улучшения больничных условий, и Бедлам переехал в огромное новое здание. Впрочем, понадобилось совсем немного времени, чтобы и оно стало темной, убогой, зловонной дырой, из которой почти ни для кого уже не было выхода.

Ричард Бёртон, Грегори Хэйр и Дамьен Бёрк уже миновали северное, восточное и южное крылья здания больницы. Теперь они исследовали ее западное крыло, открывая одну дверь за другой. Сопровождал их главный врач по имени Генри Монро — человек среднего роста и обычного сложения с бледным лицом, широко расставленными карими глазами, коротко стриженными седыми волосами и небольшой бородкой. Время от времени его рот искажал нервный тик, а сам он громко вскрикивал, при этом голова у него отлетала вправо. За ними следовали двое санитаров огромного роста; их кожаные фартуки были испачканы какими-то бурыми пятнами, которые выглядели весьма подозрительно.

Инспекция длилась уже четыре часа. Четыре часа ужасных криков, стонов, воплей, болтовни, шипения, хохота, проклятий, угроз и мольбы — какофония безумия. Бёртон чувствовал, что его собственный рассудок вот-вот повредится от омерзительного зловония и кошмарного зрелища бесчисленных маньяков. Посмотрев на своих спутников, обычно флегматичных, он заметил, что Бёрк и Хэйр тоже не в своей тарелке.

— Держитесь, — прошептал он на ухо Хэйру, — тот, кого мы ищем, заперт в этом крыле. И очень скоро нам не придется больше слушать этот ад.

Хэйр зло посмотрел на него, наклонился поближе и тихо сказал:

— Шум меня не волнует, капитан. Это всё костюм,который вы напялили на меня. Крайне неприличный! Если бы не галстук, который вы, слава богу, позволили мне сохранить, я бы чувствовал себя голым!

Монро открыл последнюю дверь мрачного коридора, который вел из южного крыла в западное. Повернувшись лицом к трем посетителям, он — наверное, в сотый уже раз — громко сказал, заглушая шум из-за двери:

— Честное слово, джентльмены, я не понимаю, в чем необходимость этой… эк!.. инспекции! Последняя была здесь меньше года назад и нашла всё в полном порядке, без малейших упущений. И даже отметила значительные улучшения в управлении заведением.

Бёртон, надевший коричневый парик и длинную белую бороду, в сотый раз ответил:

— Я уже вам говорил: это чистая формальность. Был небольшой пожар, и бумаги последней инспекции сгорели. Мы обязаны восстановить их, и поэтому повторяем инспекцию. Я понимаю, что доставляю вам изрядные неудобства, но, поверьте, это неизбежно.

— Не поймите меня превратно, я вовсе не хочу избежать инспекции, — возразил Монро, — мне нечего скрывать. На самом деле, я очень горжусь тем, что мы здесь делаем, и счастлив продемонстрировать вам нашу работу! Просто вы кажетесь мне еще более въедливым, чем ваши предшественники, из-за этого вы мешаете нормальной работе больницы и… эк!.. тревожите пациентов.

— Мы следуем распоряжениям правительства, доктор.

— Как бы там ни было, я хочу, чтобы вы вписали в свой отчет: я скрупулезно исполняю свой долг, больница предлагает пациентам самое лучшее лечение, а все эти проверки потенциально опасны и чреваты неприятностями.

— Я непременно так и сделаю.

Немного смягчившись, Монро улыбнулся, состроил гримасу, отбросил голову вправо и сказал:

— Эк… В этой части больницы пациентов сравнительно немного. Однако те несчастные, которые находятся в палатах, весьма возбудимы и легко приходят в ярость, так что прошу вас не смотреть им в глаза. Кстати, именно поэтому у нас здесь нет общей палаты, а только отдельные.

Монро повел посетителей по грязному, усеянному дверьми коридору; старшая сестра секции приветствовала их реверансом. Оба его помощника скользили вдоль стен, открывая глазки. Бёртон, Бёрк и Хэйр переходили от двери к двери и заглядывали в квадратные клетушки, пытаясь игнорировать представавшие им омерзительные картины и лившуюся в уши брань. Они шли коридор за коридором: в каждом следующем было еще больше сестер, палат и кошмарных зрелищ человеческой деградации. Бёртон шел, скрестив руки у груди и прижав ладони к ребрам: он не хотел, чтобы кто-нибудь увидел, как они дрожат.

В девятом коридоре четвертого этажа доктор Монро представил Бёртону очередную медсестру:

— Сестра Кэмберуик, она отвечает за эту секцию. Сестра, эти джентльмены из министерства: инспекторы Криббинс, Фэйтфул и… эк!.. Скайларк.

— Добрый день, джентльмены, — сказала сестра Кэмберуик, сделав книксен. — Уверена, что здесь вас всё вполне удовлетворит.

Проверка девятого коридора шла так же, как и всех остальных, пока Бёртон не обернулся к Монро с предложением:

— Доктор, я убедился, что мы только напрасно тратим ваше время. Не ускорить ли нам процедуру?

— Конечно, и с большой радостью. Каким образом?

— Помимо общей проверки, нам также предписано побеседовать с некоторыми членами персонала…

— В прошлый раз такого требования не было! — возразил Монро. — Уверяю вас, что условия работы… эк!.. совершенно…