— Ты сказал, что распоряжаешься культурой. Как же ты умудряешься это делать среди столь эрудированной публики?

— Ты еще спрашиваешь! — он отхлебнул раки и поежился. — Ужасная гадость, — пробормотал он, опуская стакан. — Я и не претендую на знания обо всех этих жучках, птичках и цветочках. Эти отрасли — это их стихия. Археология — еще ладно. Я в свое время немного занимался историей, и поэтому даже оказываюсь на шаг впереди них, пока в группе не появится профессионал. Ну, а тогда я включаю все свое обаяние и рвусь к высоким знаниям, пока энтузиазм не угаснет, потому что эти типы обычно оказываются страшными эгоистами. Но я не жалуюсь. Это мой последний глоток свободы перед возвращением в тюрьму. Я уже два года кружу по Греции. Живу по своему разумению, в основном в туристском снаряжении. У моего отца в старой доброй Англии прибыльный бизнес, которым занимается уже несколько поколений наша семья. Я — единственный сын. Они годами уговаривали меня войти в дело и возглавить его. И я согласился вернуться в сентябре и заняться учебой по финансам, юридическому обеспечению компании и менеджменту. Но хватит обо мне. А ты что? Судя по тому, что я слышал, твой дракон должен тебе хорошо платить? Я полагаю, то, чем ты занимаешься — нечто вроде работы на выходные?

— Не совсем. — Эмма осушила свой стакан.

Она не видела причины, почему бы ей не рассказать Уолтеру Фередэю, почему она и леди Чартерис Браун были на Крите. В конце концов они должны были забрасывать свою сеть как можно дальше и шире, если хотели найти следы Алтеи. И человек, занятый в сфере туризма мог быть им очень полезен.

— На самом деле, она — не такой уж дракон, — сказала Эмма. — Леди Чартерис Браун, я имею ввиду. По крайней мере я ее таковой не считаю. Хотя она бывает несговорчивой, бесчувственной и грубой. Может запросто сказать то, что не говорят, или сделать то, чего не делают.

Бар наполнялся членами группы Уолтера.

— Давай-ка выбираться отсюда, — сказал он. — Внизу, на берегу, сейчас хорошо.

Он повел ее наружу через французское окно, которое открывалось прямо в сад. За огнями отеля ночь была темна. Кусты и деревья высились неподвижными мрачными массами. Мощеная дорожка, которая вела через лужайки, перешла сначала в гравий, а потом в гальку, и Эмма поняла, что они оказались на берегу. Постепенно ее глаза привыкли к темноте, и она могла видеть кромку земли и воду, отражавшую огни, которые горели на той стороне залива. Свежий ветерок дул с моря, и Эмма задрожала. Уолтер Фередэй стянул с плеч свитер:

— Вот, — сказал он, — одень!

— Со мной все в порядке, — запротестовала она.

— Ты замерзла. Дай-ка я! — он растянул свитер и одел на нее через голову. — Вот, — сказал он, — так удобнее. Давай посидим здесь, где нет ветра и ты сможешь рассказать мне все о твоем драконе.

Низкая каменная стена была выложена вдоль берега там, где кончался песок. И Эмма села на нее спиной к отелю. Уолтер расположился на песке у ее ног, оперевшись спиной в ее колени. Она подробно рассказала ему о своих встречах с леди Чартерис Браун. Однако, она ничего не стала говорить ни об обстоятельствах жизни Алтеи со своей бабкой, ни о том, как она ушла, ни о душераздирающей печали старой леди. Это было не для посторонних ушей.

— Это естественное чувство — желание найти свою единственную внучку.

— Да, трудная задача — искать того, кто пропал полтора года назад. Все, что у вас есть — это картинка Аджио Стефаноса на открытке. В ней нету понимания, что девушка была на Крите дольше, чем на часовой прогулке во время стоянки корабля.

— Я знаю. Я говорила это старушенции. Не так уж невероятно, если мы сразу найдем Алтею. Но можем провести и несколько недель, так ничего о ней и не услышав.

— Ты слишком мягкосердечная. В этом все дело.

— Я бы не сказала, что я мягкосердечна во всем остальном. Я преподавала в школе, дети подросткового возраста. В такие дни многому учишься. Дома меня считают рационалисткой. И я так же эгоистична, как и любой другой человек. С того времени как мы выехали из Гэтвика, я уже не раз упрекнула себя, просто мне не хотелось говорить тебе.

Или глаза ее уже совсем привыкли к темноте, или небо посветлело. Она открыла сумку и достала фотографию Алтеи.

— Наверное, слишком темно, чтобы разглядеть.

— Подержи, — сказал он. — Где-то спички. Гид компании «Hepburn Holydays Culture Tours» должен быть готов ко всему! — он зажег спичку.

В колеблющемся пятне света он изучал фотографию.

— Нет, — сказал он. — Мне жаль. Насколько я помню, я не видел ее. Такие юные и симпатичные не попадают в мои группы.

— Ты обратил внимание, что она симпатичная?

Он наклонил голову набок.

— Только после того, как ты это подчеркнула. Пожалуй, нет. Скорее эффект незнакомки. Это не та девушка, с которой мне хотелось бы поболтать.

«Как ты болтаешь со мной», — подумала Эмма, криво усмехнувшись.

— Черт! — вскрикнул он и выронил обгоревшую спичку.

«Очень вовремя», — подумала, но не произнесла она.

Эмма убрала фотографию. Ей было интересно то, что он подумал об Алтее. Его реакция совпала с ее собственной. Лицо Алтеи было лицом человека, которого нелегко узнать. Закрытая, самодостаточная личность.

Над их головами ветер шумел в кронах деревьев. У их ног вода шлепала по берегу, перекатывая гальку с журчанием и шипением. Едва слышно со стороны побережья доносились звуки музыки из какой-нибудь дискотеки или таверны. Даже в теплом свитере Уолтера Эмма чувствовала себя зябко. Пришло время уходить.

Звук шагов близко позади нее испугал Эмму. Она подскочила. Она и не слышала, как он прошел по траве, мистер Хмурый Взгляд. Его темная шевелюра развевалась по ветру, выражение лица было невозможно разобрать в темноте.

— Мисс Лейси. Я увидел вас с террасы. По крайней мере я был почти уверен, что вы…

Из-за низкой каменной ограды, разминая свои длинные ноги, неуклюже поднялся Уолтер Фередэй.

— Привет, Нико, старина! В поисках добычи? Слишком поздно. Боюсь, я — первый!

Мистер Хмурый Взгляд быстро отступил назад.

— Я прошу прощения. Я думал, что вы одна.

Уолтер засмеялся: — Держу пари, ты именно так и думал.

— Я хотел сказать вам, — произнес мистер Хмурый Взгляд голосом, в котором слышался хруст льдинок, — что одна из горничных действительно узнала девушку на фотографии, которую вы дали мне. Сейчас она сменилась, но моя мать предупредит ее, чтобы утром она была к вашим услугам.

Глава 2

Пока Эмма собирала все свое остроумие, чтобы ответить, он ушел. Мистер Хмурый Взгляд, которого на самом деле звали Нико, ушел по направлению к террасе, меряя газон огромными шагами.

За ее спиной Уолтер Фередэй заливался хохотом.

— Нашему Нико это не понравилось! Не часто случается, что кому-то выпадает шанс залезть в его шкуру.

Эмма повернулась к нему в сильном раздражении.

— Почему тебе этого так хочется? Ты, кажется, с ним достаточно дружен, судя по тому, как ты сегодня выудил у него все сплетни по поводу приезда леди Чартерис Браун.

— От высокого и могущественного Нико? Боже мой, нет! Это Йоргиос ввел меня в курс дела. Он показал себя остряком — так точно изобразить леди Чартерис Браун.

Ах да, Йоргиос! Эмма не смогла бы объяснить причину, но которой она была рада узнать, что это был Йоргиос. Но ей предстояло обдумать вещи поважнее.

— Я должна пойти к леди Чартерис Браун, доложить ей, что кто-то узнал Алтею. Спасибо за выпивку и за все…

— Был рад, — сказал Уолтер, выходя вместе с ней на газон. — Я слышал, что он сказал тебе, но я бы на твоем месте не очень-то волновался. Все эти горничные немного подслеповаты. В большинстве случаев они скажут тебе все, что тебе захочется услышать.

Он дошел с ней до мощеной дорожки, где она отдала назад его свитер.

— В любом случае, желаю удачи. У нас завтра выходной. Я займу шезлонг у бассейна для тебя.

Несмотря на предостережения Уолтера, Эмма чувствовала, как растет ее волнение по мере приближения к номеру леди Чартерис Браун. В самом начале, еще не начав серьезных поисков, они напали на след. Похоже, все будет в порядке. Они найдут Алтею. Что случится потом — это будет уже другая история. Вряд ли это будет ее дело и продолжение может подождать.