Она остановилась перед номером четырнадцать и занесла руку, чтобы постучать. И тут, взглянув на часы, опустила ее. Было гораздо позднее, чем ей казалось. Леди Чартерис Браун скорее всего сейчас спит и, если Эмма разбудит ее, она может слишком разволноваться, чтобы заснуть снова. Старая леди устала и нуждалась в отдыхе. Новостям Нико придется подождать до утра.
Эмме прекрасно спалось в ее симпатичной комнатке. Проснувшись, она увидела пятна солнечного света на своей кровати. Она вскочила и вышла на балкон. Отсюда были видны мечтательно синее море и горы, складка за складкой, уходившие в подернутую дымкой даль.
Она одела цветастую хлопчатобумажную юбку и шуршащую белую блузку и спустилась к завтраку заранее. Леди Чартерис Браун появилась когда пробило ровно восемь. На ней было платье цвета пыльной зелени. Оно не шло ей и старушка выглядела уставшей.
— Доброе утро, — сказала Эмма. — Я надеюсь, вы хорошо спали?
— Нет.
— Мне жаль слышать это.
Подошла официантка, и Эмма заказала чай для леди Чартерис Браун и кофе для себя. Группа, очевидно, уехала рано утром. Пары немцев и датчан тихо переговаривались за своими столиками на другом конце террасы. Музыкальный автомат в баре был выключен. Единственными звуками были радостное пенье петуха и заунывный, режущий слух крик осла на соседнем поле, — подлинные звуки Греции. Лучшего момента быть не могло.
— У меня есть для вас новости, леди Чартерис Браун, — сказала Эмма. — Одна из горничных отеля узнала Алтею.
Эмма не ожидала, что старуха так встревожится.
— Что? Горничная здесь? Где же она тогда? — она вскочила со стула. — Скажи этому типу, чтобы ее привели сию же минуту! Немедленно!
Эмма усадила ее назад на место.
— Он сказал, что именно так и сделает. Только позавтракайте.
— Я не желаю завтракать. Я хочу увидеть эту горничную.
Эмма, которая желала завтракать, с горечью осознала, что ей ничего не остается делать, кроме как отправиться к регистрации.
Молодой человек за стойкой не был столь рослым как Нико, в нем не было того лоска, но при нем было все, что полагается служащему отеля: обходительность, обаяние, знание своего дела.
— Да, — сказал он, когда Эмма объяснила ему свою проблему. — Вам нужен Нико. Я пришлю его к вам. Вы завтракаете? Ne, Ne. Я понимаю, Нико подойдет, — он зажег для нее свою улыбку. — Endaxi!
Прошло некоторое время, прежде чем Нико удостоил их своим появлением. Тем временем Эмма имела возможность убедить леди Чартерис Браун выпить чаю и съесть тост.
Когда Нико появился, с ним была дама.
— Моя мать хотела видеть вас, но она не очень-то говорит по-английски, поэтому я пришел с ней, — сказал он.
Лет под шестьдесят, средней полноты, аккуратно уложенные волосы, тронутые сединой. Она была совсем не похожа на Нико.
Эмма поднялась и выдвинула стул:
— Вы очень добры, — сказала она, — Ephfristo poli! Садитесь.
Мать Нико опустилась на предложенный ей стул. Нико предпочел стоять. В результате этого, во время разговора всем приходилось задирать головы вверх. Он явно был не на службе этим утром — в джинсах и футболке.
— Моя мать надеялась привести с собой горничную Марию. Не то чтобы та говорила по-английски. Но дело в том, что она, к сожалению, еще не вышла на работу. Она приезжает на автобусе из деревни на той стороне залива.
Эмма ждала, что леди Чартерис Браун заговорит, но видя что старая леди оставалась безмолвной и не размыкала губ, Эмма произнесла:
— Горничная была уверена, что она действительно видела девушку на фотографии?
Нико повторил все, что она сказала, чтобы подстраховать мать. Он прекрасно говорил на греческом, и Эмма могла понять совершенно все, но когда отвечала его мать, она едва могла разбирать слова.
— Моя мать уверяет меня, что сомнений не было. Ни для кого из персонала фотография ничего не значила, а Мария сразу же узнала девушку, говорит моя мать, и была удивлена и обрадована, так как не ожидала когда-нибудь снова увидеть ее.
— Мария сказала, где она видела девушку?
Нико повторил вопрос, и его мать покачала головой.
— Может быть, и сказала, но моя мать не припомнит этого. Она помнит только, что Мария воскликнула: «Я не могу забыть эту девушку. На ней был большой желтый свитер».
— И у вас нет никаких предположений, когда это было? — спросила Эмма.
— Боюсь, что нет.
Леди Чартерис Браун, которая до этого не произнесла ни слова, сказала:
— Это ваша горничная, она собирается выйти на работу?
Эмма увидела как Нико вздернул подбородок.
— До сих пор она всегда это делала, а она работает у нас уже много лет.
Леди Чартерис Браун поднялась.
— Вы дадите мне знать, когда она выйдет, — и, даже не взглянув на мать Нико, без единого слова благодарности, она направилась к выходу.
Нико, поджав губы, повернулся к матери и помог ей подняться со стула.
— Мне очень жаль, — сказала Эмма, тоже вставая. — Леди Чартерис Браун не хотела показаться невежливой, просто она очень обеспокоена и расстроена. Огромное вам спасибо за то, что вы так беспокоились и старались помочь нам. Мы вам очень благодарны.
Эмма повернулась к матери Нико, на лице которой все еще отражалось замешательство, и начала, запинаясь, произносить слова благодарности по-гречески. Нико моментально оборвал ее:
— Юная леди произносит очень милую благодарственную речь, мама. Она хотела бы сделать это лично. Если бы могла. Что касается старой карги… — «Карга» — было самое подходящее слово, чтобы передать то, что он произнес по-гречески, — … не волнуйся за нее. Я говорил тебе — она невыносима. Три дня ее пребывания в отеле — слишком долгий срок. — Эмме он сказал просто: — Я дам вам знать, когда Мария вернется.
— Если вы и дольше собираетесь вести себя таким образом, — через несколько мгновений сказала Эмма спине леди Чартерис Браун, так как старуха стояла уставившись в окно своей спальни, — вы не продвинетесь ни на шаг. Кто будет помогать вам, если все, что они видят от вас — это грубость и никакой благодарности? Греки — гордый народ. Они были цивилизованными людьми задолго до нас. Если пойдет слух, как вы относитесь к их словам, они начнут думать, что для Алтеи будет лучше, чтобы вы не нашли ее.
— Вот оно что! — леди Чартерис Браун обернулась. Ее голубые глаза метали молнии.
Эмма понимала, что последним замечанием задела больное место старухи. Ей было интересно, что последует дальше. Коллапс со слезами? Или ее отставка?
Старая леди покачала головой: — Я думала, мы что-то обнаружили. А теперь придется искать горничную, которая не вышла на работу. Может быть, никогда не выйдет, — она упала на свою разобранную постель. — Я устала. Сердце колотится. Поезжай по отелям в Аджио Стефанос, как ты предлагала. Мне нет смысла ехать с тобой. Я буду только тянуть тебя назад и говорить неправильные вещи. Фотографии у тебя?
Эмма расстегнула сумку.
— Да, они у меня. С вами, с одной, будет все в порядке?
— Я не буду затевать никаких сражений.
Эмма присела сбоку на кровать и обняла тонкие старческие плечи.
— Вы действительно ужасный персонаж, леди Ч. Б.
Старая леди повернула к ней лицо. Против ее воли улыбка притаилась в морщинках у живых голубых глаз и подергивала губы.
— А ты — нахальная молодая женщина, — сказала она без тени осуждения.
Эмма отправилась в Аджио Стефанос в наилучшем расположении духа. Это было великолепное утро. Замечательно было выбраться куда-то самой по себе. Они достигли кое-какого прогресса в поисках Алтеи. Она раскусила характер леди Чартерис Браун. Как и многие старые испорченные люди, она была как та собака, которая лает, но не кусает. Главное не спасовать перед ней.
Аджио Стефанос был яркий, привлекательный городок, построенный по берегу широкой бухты. Прогулочные кораблики подпрыгивали на чистой воде. Отдыхающие прогуливались по набережной. Она припарковала машину в тени деревьев тамариска и отправилась в свой рейд по отелям. С заведениями класса А, как она и ожидала, она потерпела полную неудачу. Ни один человек в возрасте Алтеи, путешествующий в окрестностях Средиземного моря, не выбрал бы для остановки дорогой международный отель. С классом В ей тоже не повезло. Но она не была обескуражена. Настоящим направлением был класс С. Здесь она действительно энергично взялась за выполнение своего задания. Когда это было возможно, она просила, чтобы фотографию показали персоналу. Однако, оказалось, что никто не видел Алтею.
