Ужин был накрыт на просторной террасе под шпалерой, густо увитой экзотическими растениями. Мягкое освещение зажглось, как только погас свет дня. Размеренные бодрые звуки бузуки доносились из бара.
— Я знаю, вы действительно устали сегодня, но все-таки советую вам поехать вечером в какую-нибудь таверну, — сказала Эмма. — Там выбор богаче и веселее. Кроме того, это даст нам лишнюю возможность показать фотографию Алтеи и поспрашивать.
Кроме них здесь ужинали только две пары — немцы и датчане. Но длинный стол, накрытый по всей длине патио, говорил о скором появлении большой группы. Когда они наполовину расправились со своим stifado, туристы появились из сада, громыхая и топая.
Леди Чартерис Браун простонала:
— О, нет! Только не автобусная экскурсия!
Как выяснилось, группа возвращалась поздно после дневной экскурсии. Люди средних лет и пожилые, кто в слаксах, кто в шортах, — все в огромных ботинках или прогулочных сапогах. Они были увешаны биноклями и камерами, в руках несли путеводители и шляпы от солнца. Поднялась суматоха. Руководитель группы — энергичный молодой человек с взъерошенными светлыми волосами пытался объяснить персоналу отеля свое опоздание на колоритной смеси английского и плохого греческого.
— Понимаете, мы застряли там, — он обращался к тихому пожилому греку, который и был хозяином отеля, как показалось Эмме. — Застряли на полпути из-за этого проглота с лысыми покрышками. Всем пришлось выйти из машины. Шины поменяли и тут наш бедный Геркулес обнаружил, что и этим покрышкам пришел конец. Тоже лысые! Кое-кто позабыл побеспокоиться об этом…
Получив распределение по номерам, группа в беспорядке двинулась умываться и переодеваться. Очевидно, им пришлось долго просидеть в автобусе, пока бедный водитель устало слонялся вдоль дороги и искал кого-нибудь подвезти их до гаража и поменять покрышки. До Эммы долетали обрывки разговоров.
«Ничего там нет кроме вездесущих ebenus creticusl…» «Рядом с этим миноанским дворцом только пастушьи лачуги…»
— Это не обычная автобусная экскурсия, — Эмма наклонилась к леди Чартерис Браун. — Похоже они — ботаники и археологи, очень серьезные и ученые люди!
К тому времени, как они заканчивали ужин, стало прохладно и они решили допить кофе в уютном месте — в холле у входа. Тканые ковры ярких расцветок висели по стенам между окнами. Над большим камином висела великолепная картина, изображающая щеголеватого молодого человека с неправдоподобно тонкой талией и замысловатым головным убором из чего-то, похожего на страусовые перья.
Леди Чартерис Браун смотрела на картину в некотором замешательстве.
— Принц Лилий, — пояснила Эмма. — Это репродукция фрески, которой три с половиной тысячи лет. Ее обнаружил сэр Артур Эванс сто лет назад во время раскопок во дворце Кносса. Сэр Артур назвал ее «Принц Лилий», и некоторые даже думают, что она изображает самого царя Миноса. Фреска вся была в тонких трещинах. Великое чудо, что вещь может сохраниться после стольких лет. Сэр Артур назвал миноанской всю старую цивилизацию Крита после царя Миноса. Мы можем как-нибудь поехать в Кносс.
Однако, внимание леди Чартерис Браун было сосредоточено на чашке кофе.
— Этот тип, кажется, не тем занят. И он все еще не вернул фотографию.
— Я говорила вам, он собирается показать ее персоналу отеля. Возможно, он сменился. Я поохочусь за ним завтра с утра. Этот отель так далеко расположен от города, что маловероятно, чтобы Алтея останавливалась здесь. Я думаю, завтра, с вашего согласия, я проеду по отелям Аджио Стефаноса с фотографиями и, если появится какая-нибудь зацепка, вернусь за вами.
Группа собиралась в патио на ужин. С грохотом двигались стулья по изразцовому полу, доносилась оживленная болтовня.
Леди Чартерис Браун открыла сумку и протянула Эмме пачку фотографий, которую носила с собой. Это были разные фотографии, по несколько штук каждой. Алтея задумчивая и серьезная на студийном портрете. Алтея у моря в летнем платье. Последняя фотография Алтеи, сделанная как раз перед ее исчезновением — в толстом свитере за рулем учебной машины. Разные выражения одного и того же юного лица. Карие глаза, холодно смотрящие прямо в камеру, вздернутый нос, нижняя губа, контур которой говорил о решительном характере. Значило ли это хоть что-нибудь для кого-нибудь здесь, в Аджио Стефаносе.
— Маленькая машина, которую я купила, когда хотела сделать ей сюрприз, все еще стоит у меня в гараже, — сказала леди Чартерис Браун. — Алтея ее так и не увидела.
Она с трудом поднялась.
— Я согласна, что завтра нужно проехать по отелям. И ты должна будешь вести переговоры. Но я еду с тобой! Спускайся вниз к завтраку ровно в восемь часов. Сейчас я иду в постель. Нет, — возразила она, когда Эмма подскочила проводить ее. — Я еще вполне способна самостоятельно найти свой номер и открыть дверь. Спокойной ночи!
Эмма наблюдала, как она прокладывает себе дорогу к двери. Прямая спина, в шелковом платье в цветочек, не имевшем возраста. Когда старушка подошла к выходу, светловолосый молодой человек, который вел группу, распахнул перед ней двери и галантно отошел чуть в сторону, пропуская ее.
— Спокойной ночи, леди Чартерис Браун, — сказал он, приветственно кивая головой, посмотрел поверх нее на Эмму и радостно улыбнулся.
— Привет, — сказал он. — Я собираю свое стадо. Очень жаль, что ты не одна из моих овечек.
— Как вы узнали ее имя?
— О, — он подмигнул и его широкая улыбка обнажила сверкающие белые зубы. — Об этом стоит поговорить. Еще раз жаль, что вы пробудете всего три дня.
Противореча сама себе, Эмма улыбнулась: — А сколько ты здесь пробудешь?
— Все лето. Не со своей этой толпой, слава Богу! Каждую неделю — новая группа. Это убийство не должно превышать запланированные сроки.
Эмма засмеялась:
— Готова заключить пари, что твоя толпа — ничто по сравнению с моей.
— Я не готов пойти на такое пари. О чем мне хотелось бы поспорить, так это о том, что ты присоединишься ко мне в баре через полчаса. Я только должен убедиться, что моя ревущая от голода скотинка накормлена.
Эмма не сказала, встретится она с ним или нет. Было бы забавно поболтать с кем-нибудь вроде этого парня. В то же время она чувствовала, что ее задевает его пренебрежительное отношение к леди Чартерис Браун. И она не попыталась приструнить его. Он мог узнать о приезде леди Чартерис Браун от мистера Хмурый Взгляд и, несомненно, в курсе всей истории. Если разобраться, это не очень-то профессионально со стороны служащего. Ее досада должна была быть адресована, главным образом, греку.
Полчаса спустя, когда она заглянула в бар, молодой человек ждал ее прихода, устроившись на высоком стуле у стойки. Синий свитер с серебристым оттенком плотно облегал его плечи. Свет, горевший над баром, играл на его светлых волосах и подчеркивал выпуклость высокого лба.
— Raki, — сказал он, указывая на свой стакан, — чистая критская огненная вода. Единственная вещь, которую можно пить, когда имеешь дело с драконами.
— Я собираюсь пить чистый критский апельсиновый сок, — сказала Эмма и сделала движение, чтобы подозвать жизнерадостного грека за стойкой, но светловолосый молодой человек опередил ее:
— Апельсиновый сок для юной леди, Манолис, parakalo! Я вынужден признаться, — сказал он, оборачиваясь к ней с обаятельной улыбкой, — что твоего имени я не знаю.
— Я с удивлением слышу это, — сказала она и представилась.
— Эмма, — повторил он, словно пробуя звуки на вкус, — прекрасно, и тебе подходит. Я — Уолтер Фередэй, распорядитель от культуры и цепной пес компании «Hepburn Holydays Culture Tours». О, эти стервятники культуры! Больше половины этих людей с археологическими причудами: эти кусочки керамики не просто миноанские! Это даже не просто ранний, средний или поздний период. Это ранний, средний или поздний I, II или Ш, подразделяющийся на А, В и С.
Эмма рассмеялась и почувствовала, что расслабляется впервые за эти дни.
— Еще у нас бывают энтомологи — специалисты по всему тому, что вызывает у тебя и у меня мурашки по телу. Банды орнитологов. Остальные — растительные маньяки. У этих зеленый лист никогда не бывает просто зеленым листом. Он обязательно остроконечный или обратнояйцевидный, ланцетовидный или тупой… как я!
